Грабитель

– Почему именно социологом?
– А почему нет?
Клинг улыбнулся:
– На этот раз я спросил первым.
– Потому что хочу заняться людьми до того, как они попадут в руки полиции.
– Это звучит разумно, – признал Клинг. – Почему вы ходите в клуб “Темпо”?
Она сразу насторожилась. Он буквально видел, как её глаза затянула темная пелена, словно защитная завеса. Отвернувшись, она выпустила шлейф дыма.
– А почему бы и нет? – спросила она.
– Я уже вижу, как будет развиваться наша беседа, – усмехнулся Клинг. – Почему? А почему бы и нет?
– Это намного лучше, чем “потому что потому”, вам не кажется? – её голос зазвучал язвительно. Он удивился, с чего бы вдруг она так сразу отказалась от предыдущего дружеского тона. Взвесив её возможную реакцию, решил ударить напрямую:
– Ребята в клубе для вас слишком юны, вам не кажется?
– А вы начинаете быть бестактным, вам не кажется?
– Да, – согласился Клинг, – начинаю.
– Наше знакомство слишком мимолетно, чтобы раскрывать свою душу, – холодно сказала Клер.
– Хаду не больше восемнадцати…
– Послушайте…
– А Томми сколько? Девятнадцать? И у них обоих в голове ещё ветер гуляет. Почему вы ходите в “Темпо”?
Клер погасила сигарету.
– Пожалуй, вам лучше уйти, мистер Клинг.
– Я только что пришел, – напомнил он ей.
Она отвернулась.
– Послушайте, давайте откровенно. Насколько я знаю, я не обязана отвечать на вопросы, которые касаются моей личной жизни. Отвечать я должна была бы только, подозревай вы меня в тяжком преступлении. А если уж совсем напрямую, я не обязана отвечать ни на какие вопросы какому-то заурядному патрульному. Другое дело, явись вы официально, а вы признали сами, что это не так. Мне нравилась Дженни Пейдж, и я бы рада помочь, но если вы будете на меня давить, то здесь мой дом, а мой дом – моя крепость, и извольте убираться отсюда.
– О’кей, – прокудахтал растерянный Клинг. – Простите, мисс Таунсенд.
– О’кей, – сказала и Клер.
Воцарилась тишина. Клер взглянула на Клинга. Клинг взглянул на нее.
– И вы простите, – сказала наконец Клер. – Мне не стоило так возмущаться.
– Нет, вы были совершенно правы. Мне не нужно совать нос…
– Но и я не должна была…
– Нет, конечно, я был не прав…
Клер прыснула. Клинг тоже рассмеялся. Все ещё хихикая, она упала в кресло. Потом спросила:
– Что-нибудь выпьете, мистер Клинг?
Клинг взглянул на часы.
– Нет, спасибо.
– Для вас слишком рано?
– Ну…
– Для коньяка никогда не рано… – поучала она его.
– Я никогда коньяк и не нюхал, – признался он.
– В самом деле? – её брови медленно полезли кверху. – О, мсье, тогда вы лишились наибольшего удовольствия на свете. Немножко, да? Каплю?
– Если только капельку…
Подойдя к бару с дверцами, обтянутыми зеленой кожей, она открыла их и выбрала бутылку с соблазнительно выглядевшей янтарной жидкостью.
– Коньяк, – торжественно провозгласила она, – король всех крепких напитков. Он годится в хайболл, коктейль, пунш, в кофе, чай, горячий шоколад и даже с молоком.
– С молоком? – переспросил пораженный Клинг.
– Вот именно, с молоком. Но лучший способ насладиться коньяком – пить его чистым.
– Вы, похоже, специалистка, – сказал Клинг.
Ее глаза внезапно вновь скрыла пелена.
– Меня кое-кто научил его пить, – блеклым тоном сказала она, а потом налила понемногу в высокие бокалы грушевидной формы. Когда она снова обернулась к Клингу, пелены на глазах уже не было.
– Заметьте, что бокал наполнен только до половины, – обратила она его внимание. – Это чтобы вы могли покачивать бокал в руке и не расплескать содержимого.
Подала бокал Клингу.
– Покачивание и вращение перемешивают коньячные пары с воздухом в бокале, от чего усиливается аромат. Покрутите бокал в руке, мистер Клинг. Коньяк согреется, и вы ощутите его аромат.
– Вы его нюхаете или пьете? – с любопытством спросил Клинг и потряс бокал в своих громадных ручищах.
– И то и другое, – ответила Клер. – И все это позволяет насладиться коньяком. Ну, попробуйте!
Клинг отхлебнул как следует. Клер, не выдержав, даже пыталась остановить его рукой.
– Подождите! Господи Боже, его нельзя пить залпом! Это грех – так хлестать коньяк. Пригубите его, подержите на языке…
– Простите, – извинился Клинг. Пригубил коньяк и попытался его распробовать. – Прекрасный! – сказал он.
– Крепкий, – добавила она.
– Мягкий, – уточнил он.
– Конец рекламы.
Они сидели молча, наслаждаясь коньяком. Он чувствовал, как по телу разливается приятное тепло. На Клер Таунсенд приятно было взглянуть и приятно поговорить. Снаружи седой осенний полумрак затягивал улицу.
– Так вот насчет Дженни, – начал он. Ему бы не хотелось говорить о смерти.
– Да?
– Вы её хорошо знали?
– Думаю, как и все. Мне не кажется, что у неё было много друзей.
– Почему вы так думаете?
– Это сразу видно. Такая потерянная душа. Такая красотка, и совершенно потерянная. Боже, я отдала бы все на свете, чтобы выглядеть, как она.
– Ну, вы тоже неплохо выглядите, – усмехнулся Клинг и отхлебнул из бокала.
– Это все теплый янтарный жар коньяка, – сказала Клер. – При дневном свете на меня без слез не взглянешь.
– Ну, это вы зря, – не отступал Клинг. – Где вы с ней впервые встретились?
– В “Темпо”. Она пришла как-то вечером. Думаю, её пригласил какой-то парень. Во всяком случае, название и адрес клуба у неё были записаны на бумажке. Она мне её показала, словно входной билет, а потом просто сидела в углу и даже танцевать не хотела. Похоже было… как бы это объяснить… Была там, но словно её и не было. Вы встречали таких людей?
– Да, – ответил Клинг.
– Иногда и со мной такое бывает, – созналась Клер. – Возможно, именно потому я и обратила внимание. Но как бы там ни было, я подошла к ней, представилась, и мы поговорили. Вполне нашли общий язык и даже обменялись телефонами.
– Она вам когда-нибудь звонила?
– Нет. Мы встречались только в клубе.
– А когда вы обменялись телефонами?
– Ох, очень давно.
– Что такое очень давно?
– Подождите, – Клер отхлебнула коньяку и задумалась. – Ужасно давно, не меньше года назад. – Она кивнула. – Да, примерно так.
– Ладно, а что дальше?
– Ну, нетрудно было выяснить, что её мучает. Она была влюблена.
Клинг наклонился вперед.
– А откуда вы знаете?
Клер не отвела взгляда, продолжала смотреть прямо ему в лицо.
– Я и сама бывала влюблена, – устало ответила она.
– С кем она встречалась? – спросил Клинг.
– Не знаю.
– Она вам не сказала?
– Нет.
– Никогда не упоминала его имени? Я имею в виду, в разговоре.
– Нет.
– Черт побери! – не выдержал Клинг.
– Понимаете, мистер Клинг, она была как птенец, который учится летать. Дженни покинула гнездо и пробовала свои крылья.
– Понимаю.
– Ее первая любовь, свет в глазах, сияющее лицо, бегство в мир снов, мир мечты из этого серого мира… – Клер покачала головой. – Боже, сколько я видела таких незрелых девиц, но Дженни… – умолкнув, она опять покачала головой. – Она явно ничего не понимала. Это было дитя с телом женщины. Вы её когда-нибудь видели?
– Да.
– Тогда вы понимаете, что я имею в виду. Внешне она выглядела прекрасной женщиной. Но внутри… маленькая девочка.
– Как вы это представляете? – спросил Клинг, подумав о результатах вскрытия.
– Об этом говорило абсолютно все. То, как она одевалась, как разговаривала, её вопросы, да, наконец, даже её почерк. Все словно у маленькой девочки. Вы можете мне поверить, я никогда ничего подобного…
– А что с её почерком?
– Ах, да. Подождите, я взгляну, где-то у меня есть. – Пройдя через комнату, она взяла с кресла сумочку. – Я самый ленивый человек в мире. Никогда не пишу адреса в записную книжку. Все бумажки складываю в неё и потом… – Она порылась в маленькой книжечке. – Ага, вот оно, – сказала, подавая Клингу белый листок. – Это она написала в тот вечер, когда мы познакомились. “Дженни Пейдж” , потом номер телефона. Обратите внимание, как она пишет.