Меня оставили в живых
Если бы он не утонул, то, без сомнения, предстал бы перед военно-полевым судом по возвращении на берег. И одного только нарушения правил безопасности было достаточно, чтобы лишить его офицерского звания. А все вместе должно было повлечь за собой позорное изгнание из армии.
Его смерть отнесена к НПИСО командиром дивизии, и поэтому Вы не получите его полугодовалое жалованье и пенсию.
Пожалуйста поймите, что писать Вам такое письмо крайне тяжело для меня. Ваш муж до этого печального инцидента имел прекрасный послужной список. Я должен был сообщить Вам все эти печальные факты.
Искренне Ваш К.К.Аргдеффер.
Полковник пехоты."
Я сложил письмо и убрал обратно в конверт. Подошел и положил письмо ей на колени.
– Я не верю в это, Дороти.
Она пожала плечами.
– Зачем же тогда он написал это?
– Он ошибается. Он должен ошибаться. Дэн совсем не такой. Конечно, он любил выпить, но он никогда не совмещал выпивку и дело, гражданское с военным. Он всегда очень серьезно относился к своей работе. Это какой-то глупый трюк. Он не мог этого сделать.
– Я думала точно так же, как и ты. И как его отец. А потом мы получили другие письма.
– Еще!
– Нет, не такие. Отец Дэна нашел нужных людей в Вашингтоне, и они раздобыли ему список фамилий и адресов всех членов команды корабля. И он написал каждому из них. Попросил, чтобы они честно ему обо всем рассказали.
– Что же произошло дальше?
– Стало еще хуже. Некоторые совсем не ответили. Другие написали, что они не хотят вспоминать об этом. А остальные написали, что Дэн пришел на корабль пьяный в десять часов вечера с мужчиной и женщиной, которые были в гражданском. Сообщали, что первый помощник пытался отговорить Дэна, но Дэн даже слушать его не стал. Он настоял на том, чтобы выйти в море, он еще говорил, что это будет "лунный круиз". Они отплыли и он утонул. Ну, чему я теперь должна верить?
Я сидел и обдумывал то, что рассказала Дороти. Все это совсем не похоже на моего друга, но с другой стороны, кто знает? Иногда самые серьезные люди откалывают еще и не такие номера…
Я ударил кулаком о левую ладонь и сказал твердо:
– Они ошибаются, Дороти. Я уверен. Дэн не мог этого сделать. Где-то произошла ошибка. И я найду виновных.
Я не был до конца уверен в собственных словах. Но выражение ее глаз… Она снова гордо подняла голову, и на мгновение опять стала той женщиной, что я знал раньше. Ее глаза вновь заблестели.
Потом прежнее выражение безнадежности вернулось на лицо Дороти. Она вежливо улыбнулась мне.
– Это очень мило с твоей стороны, Говард. Я уверена, что Дэн по достоинству оценил бы твои слова. А теперь, извини, у меня множество дел по хозяйству.
Она проводила меня до дверей. Я неуверенно постоял некоторое время на пороге. Она положила руку на мое плечо и взглянула мне в глаза.
– Я знаю, что это безнадежно, Говард, но я хочу, чтобы ты попытался. Для себя самого. Если ты этого не сделаешь, то будешь жалеть всю жизнь. Но постарайся, чтобы это тебя не сломало. Пожалуйста. Дело не в том, что я потеряла веру в Дэна. Совсем не в этом. В конце концов каждый может допустить ошибку. Я думаю, так оно все и было. Меня убивает пятно, которое теперь падает на всю семью. Что будет с Билли, когда он вырастет и прочитает это письмо? Какое прошлое получит парень в наследство? Ты понимаешь, что я хочу сказать? Я ненавижу это письмо! – Она отвернулась, закрыв лицо руками.
У меня не нашлось мужества, чтобы сказать ей хоть слово. Я выскочил на улицу, сел в машину и поехал прочь. Дождь заливал ветровое стекло. Мне казалось я вижу мокрое плотное тело Дэна на белом песке пляжа. Волны набегали на берег и толкали его в плечо…
***Мистер и миссис Кристофф сидели напротив меня в кабинке кафе в Кливленде. Они сильно постарели с тех пор, как я видел их в последний раз. В глазах миссис Кристофф застыло выражение, напомнившее мне пустоту в глазах Дороти. Но у них был еще один сын. Мистер Кристофф с шумом допил свой кофе и, стукнув чашкой о толстое блюдце, поставил ее на стол.
– Черт возьми, Говард, на что ты рассчитываешь? Почему бы просто не забыть всю эту историю? Не будите спящую собаку.
– Я не хочу казаться упрямым. Я уже говорил вам, мистер Кристофф. Я не верю в это.
Он повернулся к жене и, насмешливо глядя на нее, развел руки.
– Мы получили восемь или девять писем, в которых говорилось, что Дэн напился и вывел корабль в море ночью, не имея на это никакого права. Восемь или девять писем, в которых написано одно и то же, а он не верит. Миссис Кристофф подняла свой маленький подбородок и покачала головой. – Оставь его в покое, Карл. Он пытается помочь. Иногда я просыпаюсь ночью и думаю о том, что, может быть, все написанное в тех письмах – неправда. Возможно его накачали наркотиками. Кто знает. Дай ему список с адресами. – Она повернулась ко мне и голос ее смягчился. – Что ты собираешься делать?
– Постараюсь встретиться и поговорить со всеми свидетелями. Затем сравнить все, что они расскажут и посмотреть, нет где противоречий. Они обязательно найдутся.
Мистер и миссис Кристофф сидели и смотрели на меня через стол, на лицах их надежда боролась с привычным отчаянием… и отчаяние побеждало.
– В газете напечатали небольшую заметку об этом, ты знаешь, – сказала миссис Кристофф. – В Кливлендской газете. Так что многие знают обо всем. И они до сих пор говорят нам, что они сожалеют. А ведь произошло все год назад, но им нравится приносить свои соболезнования, – она посмотрела на дно своей кофейной чашки.
– Ты мне нравишься, Говард, – сказал мистер Кристофф, – и всегда нравился. Я рад, что ты сохранил верность Дэну. Но я не хочу, чтобы ты сейчас тратил силы на эту историю. Тебе и так крепко досталось, – он засунул руку во внутренний карман и достал список фамилий с адресами. Чистый, заново отпечатанный список. Он толкнул его по мраморной поверхности стола. – Здесь все фамилии. Но не торопись, обдумай все как следует. Может быть, лучше, чтобы у тебя осталась хотя бы тень сомнения… возможно, ты пожалеешь о своих усилиях, если убедишься, что Дэн все-таки совершил ту ужасную ошибку. Обдумай все это хорошенько.
Я не стал смотреть список, а сразу засунул его в карман.
Миссис Кристофф повернулась к мужу:
– Может отдать ему письма, которые сослуживцы Дэна написали тебе?
– Это невозможно, Мэри. Я их разорвал. Не хотел, да и не мог их хранить, – он посмотрел на свои толстые, узловатые руки. Потом поднял на меня глаза и улыбнулся кроткой улыбкой. Улыбкой Дэна. – И давай не будем устраивать панихиду. Расскажи нам о себе.
Мы просидели около часа, пока я негромко рассказывал им о высоких безлюдных горах, об обжигающем холоде Гималаев. Первый раз я кому-то излагал свои приключения. Я пропускал то, что им было бы неприятно слышать. Пока я говорил, неожиданно вспомнил эпизод, о котором совершенно забыл. Маленькая темная комнатка, слабо освещенная мерцающим неверным пламенем. Два коренастых человека, рассматривающих мою руку и негромко переговаривающихся между собой. Тяжелый деревянный брусок и вспыхнувшее лезвие ножа. Я не почувствовал боли, когда они отрезали отмороженные пальцы. Затем яркая вспышка боли и запах обгорелой плоти, когда они прижгли чем-то мою многострадальную руку…
Я почувствовал, что наступила полная тишина, а кабинка кафе и два бледных лица напротив меня погрузились в черноту. Я снова блуждал высоко в горах, и никак не мог укрыться от обжигающего лицо ветра и колючей ледяной крошки. Некоторое время я стоял неподвижно и вдруг услышал какое-то бормотание. Два лица вынырнули из мрака, начали медленно расти передо мной, и снова я оказался в кабинке кафе, а глаза старика с испугом смотрели на меня. Моя правая рука с такой силой сжимала бокал, что он лопнул, и темная кровь текла по мраморной поверхности стола.
Со мной вновь все было в порядке. Мы нашли аптеку, и там мне перевязали руку. Но после этого миссис и мистер Кристофф уже не могли себя чувствовать непринужденно в моем обществе. Я проводил их домой и обещал рассказать все, что мне удастся узнать о Дэне, какой бы тяжелой не оказалась правда.