Три дороги

— Забудь о прошлом! — воскликнула она импульсивно.
— Сначала мне надо его вспомнить. — Он опять улыбнулся, на этот раз невесело, но все равно это была улыбка.
— Ты уже начал вспоминать. Но надо подумать и о будущем.
— Я расскажу тебе, о чем больше всего думаю.
— О чем?
— Я думаю о нас двоих. О том, почему я не сдаюсь. Тебе, наверное, тяжело быть больничной вдовой.
— Больничной вдовой?
— Да. Должно быть, тяжело приходится женщине, муж которой находится в психлечебнице. Я знаю, что многие предпочитают развод...
— Но, дорогой мой!.. — Было бы значительно легче пропустить это мимо ушей или обратить в шутку, но она решила сохранить верность правде. — Брет, я тебе не жена.
Он тупо посмотрел на нее.
— Ты сказала, что не пользуешься фамилией по мужу...
— Моя фамилия по мужу — Пэнгборн. Я говорила тебе, что развелась с мужем.
Она наблюдала, как мужественность слетала с его лица, и не могла ничего придумать, чтобы помешать этому.
— Я думал, что мы поженились, — произнес он высоким, но несильным голосом. — Я думал, что ты моя жена.
— У тебя нет жены. — Она не позволила себе сказать ничего больше.
Брет судорожно искал какой-нибудь предлог, какую-нибудь возможность смягчить охвативший его стыд.
— Значит, мы просто помолвлены? Но мы все-таки обвенчаемся?
— Если ты согласен взять меня в жены. — Не было ни намека иронии ни в каком уголке ее голоса и ума.
Он поднялся со своего шезлонга и нескладно стоял перед ней с несчастным видом. Этот промах основательно его потряс.
— Думаю, тебе пора уходить. Поцелуешь меня на прощание?
— Я просто умру, если этого не сделаю.
Его губы были мягкими и неуверенными, и он обнимал ее очень нежно. Потом торопливо ушел, как будто не смелоставаться с ней дольше после перенесенного унижения. Ей же понравилось, что он пошел к себе в комнату один, как любой нормальный мужчина, возвращающийся в свой номер в гостинице. Но его ошибка шокировала и обеспокоила ее. На какое-то время он оказался у нее в руках, а потом выскользнул и удалился в такое место, куда она не смогла за ним последовать.
 
Глава 2
Заведующий Райт поднял руку и указал в сторону долины.
— Видите этого парня с клюшкой для гольфа?
Паула слышала слова, но их смысл не доходил до нее. Ей казалось, что послеобеденное время повторяется, что встреча с Бретом была всего лишь репетицией, подготовкой к заключительной сцене. Маленький человечек в костюме защитного цвета гонялся взад и вперед за невидимым мячом по склону холма. Скоро Брет придет на веранду, и они снова повторят свои роли. Но на сей раз ошибок не будет, не будет и горького привкуса в их разговоре. Она передаст ему хорошие вести о Клифтере, и хоть раз они расстанутся на вселяющей надежду, ноте.
Затем Паула почувствовала дуновение холодного воздуха, который вечерами всегда доносится из залива. Бодрящий ветерок вернул ее к действительности. Брет уже приходил и ушел, и ошибку, которую он допустил, нельзя исправить мечтами.
Райт опять нетерпеливо вытянул палец и указал вдаль. Густые черные волосы на запястье его руки отливали на солнце сталью.
— Вы его видите, не правда ли?
— Простите, я не слушала. Боюсь, что я отключилась. Брет считал, что мы женаты...
Доктор крякнул и пошевелился в шезлонге.
— Именно это я и пытаюсь объяснить. У парня с клюшкой для гольфа довольно несложная проблема по сравнению с Тейлором. Он потерял руку, и это вам не шуточки, но он может обойтись без нее. Ему надо просто как-то перестроиться физически. Он этим сейчас и занимается. Тейлору надо сделать то же самое.
— Мне не совсем понятна аналогия.
— Тейлор предпочитает подавить в себе некоторые воспоминания, чем с ними жить. Он скорее останется совсем без рук, чем будет отращивать новую руку. Но до тех пор пока он подавляет в себе воспоминания о прошлом, он не может нормально приспособиться к настоящему. Прошлое и настоящее так переплетены, что невозможно отказаться от одного и не потерять контроля над другим. Утрата настоящего — это довольно точное определение безумия.
— Но он же не сумасшедший! — Слова протеста вырвались автоматически.
Он обернулся к ней и улыбнулся, обнажив свои крепкие белые зубы.
— Не надо так волноваться из-за слов, мисс Вест. Они все относительны, особенно те, которые мы используем в психиатрии. Думаю, что официальный его диагноз — травматический невроз с симптомами истерии. Такое определение вам нравится больше?
— Я не придаю большого значения словам. К тому же слова — моя профессия. Но слово «безумие» звучит так безнадежно...
— Не безнадежно. Но я не хотел создавать впечатления, что Тейлор сумасшедший. Безумие — это юридический термин, и с юридической точки зрения он не совсем в своем уме. Он быстро проходит проверки на сообразительность. Но плохо ориентируется в обстановке. Он, вероятно, мог бы выписаться хоть завтра и прожить остаток своей жизни не хуже других.
— Он действительно сможет это сделать?
— Если ему не придется столкнуться с какой-нибудь серьезной, кризисной ситуацией.
— Но в его памяти, кажется, есть ужасающие провалы. В некотором отношении его состояние сейчас хуже, чем было четыре месяца назад. Тогда он не думал, что мы женаты.
— Такой поворот дела меня не удивил. Он сделал небольшой шаг назад, чтобы получить возможность далеко шагнуть вперед. Четыре месяца назад он не допускал возможности того, что он женат.
— Он что, совсем не помнит своей жены?
— Не помнит, но вспомнит. Я его наблюдаю гораздо больше, чем вы, и, честно говоря, меня не беспокоят эти временные рецидивы. Он находится на грани полного выздоровления и подсознательно понимает это. Его сознание борется против такой перспективы всеми доступными средствами, ведет безнадежную борьбу.
— Вы думаете, что он не хочет выздоравливать? Сегодня он сам сказал что-то в этом роде.
— Почему он вообще-то заболел, как вы думаете?
— Разве это не очевидно? Он перенес два ужасных потрясения, одно за другим, бомбежку и потом смерть жены...
— Ничего, что связано с разумом человека, не является очевидным. — В его тоне звучала профессиональная помпезность. — На деле здоровый разум столь же загадочен, как и нездоровый. Я не раз задавал себе вопрос: почему такая женщина, как вы, например...
Его рука, похожая на жирного волосатого паука, стала постепенно приближаться к ее руке по подлокотнику шезлонга. Она убрала свою руку, положив ее на колени.
— Поскольку лейтенант Тейлор и я собираемся пожениться... — волосатый паук прекратил свое движение, — то я бы хотела спросить вас, не мог ли взрыв повредить его мозг? Повредить физически.
— Это исключается. Проблема здесь чисто психологическая, мисс Вест. И вряд ли будет чрезмерным упрощением сказать, что у него пропала память, потому что он этого хотел.
— Но вы сами сказали, что в этом большую роль сыграли потрясения.
— Они ускорили процесс ухудшения его состояния, но не являются главной причиной. Видите ли, разум Тейлора был уязвимым. Другие люди тоже переживали аналогичные потрясения, но у них не было провалов в памяти. Добровольных.
— Добровольных? — Она подхватила это слово и отшвырнула его назад, как оскорбление. Она опять начинала его ненавидеть, и у нее возникло желание сбросить эту волосатую руку с подлокотника своего шезлонга.
— Вы опять волнуетесь из-за слов. Я использовал этот термин условно и без всякого предвзятого смысла. Он провел несколько тяжелых лет на море, преимущественно в условиях боевых операций. Он вел себя мужественно, как и тысячи других. Затем попал под бомбежку и оказался в воде близ Керамы. Несомненно, это ослабило его сопротивляемость как в умственном, так и в физическом отношении. Именно второе потрясение, которое последовало за напряженными годами, сломало, как говорится, горб верблюда.
— Вы имеете в виду ее смерть?
— Да. Убийство совпало с его окончательным надломом. Сравнение с горбом верблюда не совсем удачно. В действительности его представление о мире и о себе оказалось надорванным серией тяжелых ударов. В конце концов он отступил, напряжение оказалось слишком сильным для него. Я не могу не думать, что он сам хотел вырваться из сложившейся ситуации еще до того, как ее убили. Мы столкнулись с его полным нежеланием вспоминать о ней. — Он искоса посмотрел на нее из-под своих густых бровей. — Он не был с ней счастлив, не так ли?