Клятва воина
Еще двое стражников с суровыми лицами вышли из-за моей спины и бросились на бандитов, внезапно замешкавшихся на другой стороне костра. Я тотчас схватил Хэлис за талию и поволок из свалки. От неожиданности женщина выругалась.
– Заткнись, Хэлис, пусть он поможет.
Ливак пошла с нами, напряженно всматриваясь в темноту. Свой кинжал, поблескивающий масляными пятнами, она держала в вытянутой руке подальше от тела.
Я тащил ее подругу задом наперед. Прыгая, чтобы удержаться на ногах, Хэлис поливала меня бранью как бывалый солдат.
– А я-то думал, куда ты подевалась, – пропыхтел я. Ливак с отвращением покачала головой.
– Когда ты последний раз вступал в бой в Каладрии? Все мои яды лежали на дне сумки, дважды запечатанные воском и свинцом!
– Вы не ранены?
Оглянувшись, я увидел возле себя Шива.
– Где ты был? – напустилась на него Ливак. – Не пора ли хоть малость поколдовать?
– И кого ты предлагаешь мне принести в жертву? – съязвил маг, и я увидел в его глазах отражение моей собственной досады на этих женщин.
Я остановился, чтобы Хэлис могла вернуть равновесие, и мы вчетвером дружно огляделись. В трех сторонах поляны стражники отбивались от атакующих.
– Я не знаю, с кем мы путешествуем – как прикажешь мне отличать друзей от врагов? – Шив крутанулся на месте, резко взмахнув рукой.
Я воззрился на мерцающий полусвет и увертливые тени за окружностью костров и вынужден был согласиться с ним.
– Ко мне!
Рев Найла посрамил бы разъяренного быка. Его квадратная голова возвышалась впереди стражников, державших оборону, когда неистовый натиск бандитов угрожал пробить кордон у последней щели.
Я побежал по траве, увертываясь от животных и охваченных паникой купцов. Еще один оборванец с кровоточащими язвами на руках выскочил из-под фургона, норовя зацепить меня ржавой косой. Но прежде чем я успел поднять меч, копье голубого огня швырнуло бандита на землю – лицо его почернело, волосы дымились. Не оглядываясь, я благодарно помахал Шиву и встал в строй на место купца, схватившегося за рассеченный живот.
По-далазорски держа тяжелый меч обеими руками, Найл размахивал им, сея вокруг смерть. Кровь брызнула в него, когда сверкающий металл снес противнику пол-лица, но Найл даже не моргнул. Выпучив глаза, он яростно ринулся в брешь и превратил еще одного бандита в воющий бесформенный клубок. Видимо, тот гаденыш когда-то обучался фехтованию, но без милицейских доспехов оно не помогло ему защитить кишки. Шаг за шагом Найл продвигался вперед, подбитые гвоздями сапоги уверенно стояли на скользкой земле, отшвыривая в сторону любого, кто не мог снова подняться. Сражаясь плечом к плечу, мы все ощутили прилив отваги и, образовав клин за гибельным острием Найла, начали оттеснять бандитов к ручью.
Длиннолицый тип с выжженным клеймом угонщика скота на щеке пошел на меня. Он парировал один мой удар, затем другой, но старый тормалинский прием, который я оттачивал всю зиму, выбил зазубренный меч из его руки; я прикончил врага, рубанув между шеей и плечом. От этого зрелища у его сообщника сдали нервы, и он побежал. И тут же смелость, порожденная выпивкой и отчаянием, покинула остальных. Их строй рассыпался, как кегли в детской игре. Те, кто соображал слишком медленно, расплачивались за это: их прямо на бегу рубили в спину. Самые быстрые устремились к ручью, но едва добежали до него, как вспышка магического света выгнала ночь из-под деревьев. Панические крики смешались с ехидным смехом стражников, и под аккомпанемент странного треска разносились вопли умирающих. Я немного постоял, затем повернулся спиной к моим соратникам. Зачем попусту рисковать собой? Пусть рискуют те, кому за это платят. Бандиты отогнаны, остальное – не моя забота.
– Тише, тише, – мягко успокаивала Хэлис наших лошадей словами и сушеным яблоком, пока Ливак рылась в шарабане в поисках какой-нибудь тряпки, чтобы вытереть свои кинжалы.
– Знаешь, Райшед, я как-то слышала, что Аримелин заставляет людей ходить во сне, но не знала, что она заставляет их сражаться. – Ее зеленые глаза казались огромными в свете костра.
– О чем это ты?
– Как ты узнал, что они подходят?
Хэлис оглянулась через плечо. Она привязала лошадей и занялась своей раной: держа зубами один конец повязки, туго затянула узел и выплюнула изо рта кусок тряпки.
– Что ты говорил, когда будил меня? Я не сильна в тормалинском среди ночи.
Я заморгал, не понимая, о чем она толкует, но в эту минуту подошел Шив, смахивая с перчаток что-то похожее на иней.
– Ну, думаю, это убавит работы лесничим лордов.
Маг казался весьма довольным собой, хотя у него сочилась кровь из длинной раны ниже локтя.
Хэлис закатала ему рукав и, бесстрастно взмахнув ножом, сорвала рубашку.
– Это надо зашить, – отрывисто предупредила она и повернулась к шарабану.
– Сэдриновы потроха!
Хэлис попятилась, а я в мгновение ока выхватил кинжал, но это был только Вилтред, вылезающий из своего плаща, как бабочка из кокона.
– Ты все это время был тут? – недоверчиво спросил я.
– Я не воин, – с потрепанным достоинством изрек старик. – Я подумал, что лучше оставаться в стороне, и сделался невидимым.
Все просто онемели. Придя в себя, я взглянула на Шива, ожидавшего, когда Хэлис прокалит изогнутую иглу в пламени головешки.
– А ты что сделал?
– Большинство пытались уйти по ручью, не знаю уж почему. Вот я и заморозил воду, чем удержал их весьма прочно для Найла и его людей.
Маг засмеялся, но тут же задохнулся от боли. Ливак протянула ему фляжку.
– Что это? – поинтересовалась Хэлис.
– Белое бренди. Я прихватила его в последнем лагере, но мы так и не собрались его распить. – Ливак покосилась на меня из-под ресниц. – А еще у меня есть комплект новейших гравюр о любовной жизни герцога Триолльского.
Гравюры обещали быть весьма забавными, если не откровенно непристойными. Я посмотрел на ивы у ручья, но темнота скрывала следы кровавой бойни под ними. Так и не решив, нравится ли мне идея захватывать людей в ледяные ловушки, чтобы их убивали там, как хищников в капканах, я выбросил из головы эти мысли. Мертвый есть мертвый, а Шив не одного стражника спас от ран, а то и от верной смерти.
– Ты знаешь эти звезды? – спросил я Ливак. – Который теперь час?
Она посмотрела вверх.
– Корона Халкарион уже прошла зенит, стало быть, рассвета ждать недолго.
Интересно, сколько запросит Полдрион с мертвых бандитов за то, что они появятся в его владениях на стороне полуночи? Тем временем Хэлис покончила с рукой мага, и швы получились аккуратные.
– У хирурга мессира и то выходило хуже, – заметил я. – Мало кто из солдат овладевает этим искусством.
– Я выросла в пяти днях ходьбы от Остриновых куличек, – прозаично ответила женщина. – Мне не было еще и десяти, а я уже много чего умела.
Запах свежей смерти, исходящий со всех сторон, страшно беспокоил животных, и мы принялись наводить порядок. Я предпочел оттаскивать ближайшие трупы за кольцо фургонов. Работенка не из приятных, но мертвый грабитель не причинит тебе вреда, тогда как нервная лошадь, отдавившая тебе ногу, способна вывести из строя на много дней – урок, который я давно и накрепко выучил на службе у мессира.
На всякий случай я осмотрел убитых – нет ли у кого соломенных волос, – но никого, похожего на эльетиммов, не нашел. Дальше я разглядывать не стал. Эти люди вытащили свои руны и должны примириться с их раскладом. Единственный труп вызвал у меня раздумья: это был тощий парень, которого я перекатил на спину, чтобы ловчее ухватиться за его порванную куртку. Он давно потерял половину кисти и большую часть мяса с руки, вероятно, в одном из тех волчьих капканов, что фермеры ставят вдоль опушек леса. Если у него и был свой заработок, то наверняка он потерял его вместе с пальцами. Но какова бы ни была его история – крестьянина или вора, честного или подлого, – чей-то меч пропел ее последний куплет, когда вошел в его ребра: в зияющей ране на груди белели осколки костей. Глупый мерзавец, подумал я, волоча труп по пропитанной кровью земле.