Фельдмаршал Паулюс: от Гитлера к Сталину

2 апреля 1947 года, в ходе рентгено-клинического обследования, у Паулюса были обнаружены очаги туберкулеза легких. Обследование проводили профессора В.Л.Эйнис и Н.Н.Гринчар; ими было рекомендовано лечение в условиях санаторного режима, которое должно создать благоприятные предпосылки к клиническому затуханию болезни. 
По мере возможности фельдмаршал готовит свой фундаментальный труд «Наступление немецкой армии летом 1942 года и битва за Сталинград (Краткий обзор и отдельные эпизоды)»1. 
В июле 1947 года здоровье Паулюса еще более ухудшилось. Советское руководство посчитало целесообразным направить его на полтора-два месяца на лечение в Крым (район Верхней Ореанды), вместе с несколькими его приближенными — генералами Винценцем Мюллером и Вальтером Шрайбером2. 
Объект МВД УССР, на котором отдыхали эти три генерала, располагался рядом с лагерем для немецких военнопленных, и в этом была реальность того времени. 
Подлечившись, Паулюс снова окунулся в рабочую атмосферу. Много читает, пишет, изучает русский язык. Уже в 1948 году он сможет вполне сносно писать по-русски. 
В конце марта 1948 года фельдмаршалу объявляют, что в числе первых генералов, в ближайшее время возвращающихся в Германию, его не будет. Кроме того, он был предупрежден, что если в будущем возвращение и состоится, то репатриирован он будет исключительно в советскую зону оккупации. Это объяснялось сложной политической обстановкой в Германии и развязанной в западной прессе кампанией, представляющей Паулюса командующим армией, созданной из немецких военнопленных. По разным оценкам, «армия Паулюса» в разные периоды определялась в 100-500 тысяч человек. 
Эта тема время от времени возникала в прессе, призванной напугать западного обывателя возможным использованием ее в будущей войне СССР против стран — бывших участников антигитлеровской коалиции. Позднее «армию Паулюса» «видели» в Китае, где она помогала коммунистам в их борьбе, и так далее и тому подобное. Интересно замечание Берки, внучки Паулюса, которая однажды спросила: «Если дедушка сейчас в Китае, значит, у него есть большая коса?» 
Задержкой репатриации фельдмаршал был удивлен. По вопросу о травле Советского Союза из-за созданной в нем якобы «армии Паулюса» он, не понимая провокационного значения этого, склонялся к такому мнению: «Появление в Германии — лучшее доказательство того, что это обвинение ложно». Он давно уже стал заложником большой политики. 
Новым и неожиданным для Паулюса были высказывания и требования главного американского обвинителя Тейлора1, которые он связывает с угрозами германского защитника во время его выступления на процессе главных военных преступников в Нюрнберге. 
Паулюс признает необходимость учитывать современную политическую обстановку и политические требования. Но у него возникают вопросы по следующим пунктам: 
а) Можно ли вообще предвидеть, когда изменятся эти политические условия? Неужели его пребывание в плену может и должно продолжаться еще несколько лет? 
б) Сможет ли советское правительство отклонить при любых обстоятельствах требование американцев о его выдаче, даже в качестве эксперта или свидетеля, в связи с происходящим в Нюрнберге процессом генералов? Не будет ли советское правительство вынуждено начать против него — Паулюса — следствие в том случае, если американцы будут, например, угрожать прекратить происходящий в Нюрнберге процесс? 
Значительное место у Паулюса занимают также его личные и семейные заботы, причем иногда он проявляет смущение, беспомощность и колебания. Среди них: 
а) Что должна делать его семья, учитывая его положение? С одной стороны — нападки и травля против него, а с другой стороны — неизвестность в отношении того, сколько его еще продержат в плену. 
б) Возможно, что Советский Союз потребует от него, чтобы его семья уже переехала в советскую зону, прежде чем сам он вернется на родину. По его предположению, это будет сделано с целью избежать впечатления, что его задерживают в советской зоне, чтобы заманить туда его семью, если его возвращение вообще связано с этим переездом. 
В связи с этим Паулюс много говорил насчет того, приедет ли его жена одна в Берлин, останется ли его дочь-вдова с ребенком в Баден-Бадене, должен ли его сын, живущий в Фирзене (Рейнская область, английская зона) со своей семьей тоже переехать в советскую зону и сможет ли он сохранить за собой дом в Баден-Бадене и т.д. 
в) Сообщение семье о том, что жизнь в будущем в советской зоне вызвана необходимостью и его собственным желанием. При этом им было сделано несколько высказываний об особых отношениях в его семье. Мысли об информировании семьи в убедительной форме через советского уполномоченного или через выделенного советскими властями немца. 
г) Как будет обеспечена жизнь его семьи до возвращения Паулюса из плена, при переезде ее в восточную зону. 
Кроме этих проблем, его не оставляют и множество других комплексов. Первое место среди них занимает, как и ранее, Сталинград. Ожидание нападок со всех сторон, а он считает возможным, что против него и с немецкой стороны будет возбуждено дело, его особенно угнетает. Паулюс испытывает страх перед нападками со стороны своих же соратников, как, например, Зейдлица, Латтмана, Чиматиса и других, которые, находясь в плену в СССР, и сейчас предъявляют ему обвинение; с другой стороны, он боится нападок со стороны реакционных генералов, в том числе и со стороны Шмидта, которому он прежде не мог противостоять с надлежащей твердостью, это он признает сам. 
У Паулюса создается впечатление, что, благодаря пропаганде и имевшему место до сих пор изображению событий, создалось впечатление, что судьба Сталинграда в первую очередь решалась Гитлером и им (Паулюсом), без участия других военных руководителей. И что все случившееся до мая 1945 года, по сравнению со Сталинградом, отходит на второй план. 
Для него не безразличны и множество других фактов: 
— что еще в конце 1947 года, как в газете для немецких военнопленных «Нахрихтен», так и в немецкой прессе, в связи с поездкой немецкой профсоюзной делегации в Советский Союз, были помещены материалы, которые так изображают события, что возлагают, хотя бы косвенно, на него еще большую ответственность, чем это было в действительности; 
— что в книге Пливье1 о Сталинграде, тем более что Пливье убежал в Западную Германию, где нацистские, а может быть и антисоветские, круги обращают особое внимание на Сталинград и на него; 
— что в книге о Сталинграде, написанной Герлахом2 (пока еще вчерне), которую в Луневе3 от Паулюса и его «друзей» скрывали, и в брошюре Латтмана, в которой он подробно останавливается на Сталинграде, его действия тщательно анализируются; 
— что обвинения, которые были предъявлены ему на процессе в Нюрнберге и в связи с процессом, а именно: что его самого называли там военным преступником; что в своем заявлении он уже назвал обвиняемых Кейтеля и Йодля «военными преступниками»; 
— что в статье Эррио4 было написано о том, что Советский Союз берет под защиту «военных преступников». Тут же он проводит параллель с последними высказываниями главного американского обвинителя Тейлора в Нюрнберге. Что касается последнего, то Паулюса беспокоит мысль: сможет ли советское правительство продолжительное время отказываться от выдачи его в связи с процессом генералов в Нюрнберге и не начнут ли здесь против него процесс, хотя бы для видимости; 
— что, в связи со всем указанным выше, у него возникает вопрос: не будет ли он особой денацификации; 
— что в результате антисоветской клеветы в отношении бывшего Национального комитета и «армии Паулюса» значительно возрастает его личная «вина» по отношению к Западу, что приводит к обоснованному беспокойству за семью. 
Эти вопросы были постоянной темой его бесед с близкими друзьями и сотрудниками МВД. 
С течением времени, принимая во внимание свое положение, он пришел к выводу, что после плена он может поселиться только лишь в советской зоне, в интересах своей безопасности и спокойствия. Ему было нелегко прийти к такому решению, так как сам он и его жена очень привязаны к Баден-Бадену.