Приключения Виоле в Калифорнии и Техасе

Однажды на мою долю выпало довольно серьезное приключение. Рох и Габриэль охотились на медведя, я же, чувствуя усталость, остался в ранчо, с хозяевами которого мы познакомились несколько дней тому назад. Мне захотелось поесть рыбы, и узнав что в трех или четырех милях от ранчо есть речка, в которой водятся крупные окуни, я отправился туда, захватив ружье и удочку. Я скоро нашел это место и, приготовляясь удить, вспомнил, что мне нужно достать мяса для приманки. Я всматривался с ружьем в руке в ветви деревьев, росших по берегу речки, как вдруг почувствовал, что что-то царапает мои мокасины; я взглянул вниз и увидел маленькую пантеру, возившуюся у моих ног, видимо, приглашая меня поиграть с нею. Это был прехорошенький зверек, ростом не больше кошки. Я сел, положил ружье на колени и приласкал ее; она отнеслась ко мне с полным доверием, и я хотел уже взять ее, как вдруг услышал громкий и хорошо знакомый рев; спустя мгновение через мою голову перелетело какое-то большое темное тело. Это была, вероятно, пантера, мать детеныша. Я совсем забыл о ней.
Я тотчас встал. Зверь, промахнувшись в своем прыжке, упал на ноги в двенадцати футах от меня. Он съежился, ударяя по земле своим длинным хвостом, и гневно смотрел на меня. Наши глаза встретились и, признаюсь, сердце у меня так и екнуло. Правда, у меня было ружье, но малейшее движение, чтобы прицелиться, послужило бы зверю сигналом к прыжку. Наконец, по-прежнему съежившись, пантера стала пятиться, пока расстояние между нами не достигло тридцати футов. Затем она сделала круг, не спуская глаз с моего лица, меж тем как детеныш по-прежнему играл у моих ног. Я поворачивался вместе с нею, и так мы следили друг за другом, а тем временем я тихонько поднимал ружье, пока его приклад не оказался в уровень с моим плечом; я поймал мушку и затаил дыхание. Детеныш играя ушибся и замяукал; мать отвечала гневным воем, и в ту самую минуту, когда она хотела сделать прыжок, я выстрелил. Она опрокинулась навзничь и больше не пошевелилась. Моя пуля, пройдя под левым глазом, пробила череп насквозь.
Это было страшное животное, если бы я промахнулся, она могла бы покончить со мной одним ударом лапы. Даже мертвая она была страшна со своими выпущенными когтями и окровавленной пастью. Я снял с нее шкуру, повесил на дерево и, забрав с собой детеныша, поспешил домой, потеряв всякую охоту к рыбной ловле.
Спустя неделю после этого происшествия из Сан-Луи прибыла партия торговцев. По пути они подвергались нападению индейцев и представляли плачевный вид. Во время путешествия им приходилось питаться по несколько дней только кореньями и травами. Здесь будет нелишним сказать несколько слов о возникновении этих торговых сухопутных экспедиций и об опасностях, которым подвергаются торговцы.
В 1807 году капитан Пайк, вернувшись из своей экспедиции во внутреннюю область Американского материка, указал купцам Соединенных Штатов, что они могут завести очень выгодную торговлю с центральными провинциями северной Мексики, а в 1812 небольшая партия авантюристов, Миллар, Найт, Чемберс и другие, всего не более двенадцати человек, отправились в Санта-Фе с небольшим количеством товаров. В систему испанской политики всегда входило не допускать иностранцев внутрь своих колоний. В этот период в Мексике была революция, и к иностранцам, особливо американцам, относились с недоверием и подозрительностью. Ввиду этого упомянутые торговцы были схвачены, товары их конфискованы и сами они заключены в тюрьму Чигуагуа, где провели несколько лет, подвергаясь крайне суровому обращению.
Весною 1821 Чемберс с товарищами получили свободу и вернулись в Соединенные Штаты, а вскоре затем был заключен договор со Штатами, легализировавший торговлю. Некто капитан Гленн организовал экспедицию, и второй караван с партией в двадцать человек отправился в Санта-Фе. Однако и это предприятие не удалось: пытаясь пройти более коротким путем, караван заблудился в пустыне и едва не погиб от жажды. Пришлось убить собак и пускать кровь мулам, чтобы смачивать растрескивающиеся губы. Никто не погиб, но путешественники упали духом и вернулись к реке Арканзас, где, по крайней мере, могли найти в изобилии воду. К этому времени вьючные животные в такой степени выбились из сил, что не могли более служить. Пришлось зарыть товары в тайник, после чего торговцам удалось пробраться в Санта-Фе, где они добыли новых мулов и вернулись за спрятанными товарами.
Весною 1820 года караван из Франклина в западном Миссури добрался до Санта-Фе с двенадцатью мулами, нагруженными товаром. Они прошли через прерии, куда еще не проникал белый человек, без всяких путеводителей, кроме звезд небесных, утреннего ветерка со стороны гор и, может быть, карманного компаса. Почти ежедневно им приходилось сталкиваться с враждебными племенами, но несмотря на многочисленные затруднения, незнакомство с местностью и недостаток воды, они благополучно прибыли в Санта-Фе.
Осенью они вернулись в Миссури, нажив огромный барыш на своем предприятии. Этот благоприятный результат произвел впечатление и вызвал новые экспедиции. Таким образом начались правильные торговые сношения Штатов с Санта-Фе.
Караваны отправлялись весною и возвращались осенью с огромными барышами. Сначала они ходили каждый сам по себе, с небольшим прикрытием, но нападения индейцев заставили их соединяться для большей безопасности.
В первое время индейцы не трогали караваны, но летом 1824 года начали красть мулов и лошадей; однако никого не убили до 1828. В этом году маленький караван возвращался из Санта-Фе. Двое торговцев, опередившие своих товарищей во время охоты, улеглись спать на берегу ручья, где была назначена стоянка. Они были выслежены шайкой индейцев, которая внезапно напала на них, завладела их ружьями, сняла с них скальпы и ушла до прибытия каравана. Когда явились остальные торговцы, одна из жертв еще дышала; ее отвезли в Саймарон, где раненый умер и был погребен сообразно со степными обычаями.
Церемония еще не кончилась, когда на соседнем холме появились четверо индейцев, по-видимому, не знавших о происшедшем. Раздраженные торговцы пригласили их в лагерь и убили всех, за исключением одного, который, хотя был ранен, но успел бежать.
Это жестокое мщение повело за собой суровое возмездие. В самом деле, с этого момента индейцы поклялись в вечной войне — войне на жизнь и на смерть, «в лесах и прериях, на реках и на озерах, даже на вершинах гор, одетых вечным снегом».
Вскоре после этого происшествия другой караван подвергся нападению со стороны индейцев, которые добыли на этот раз тридцать пять скальпов, двести пятьдесят мулов и на тридцать тысяч долларов товаров.
Этого рода драмы часто случаются в западных пустынях, и судьба злополучных торговцев могла бы остаться неизвестной, если бы в один прекрасный день живой скелет, едва сохранивший образ и подобие человеческое, покрытый грязью, пылью и кровью, не явился в один из военных постов и не сообщил о катастрофе, в которой спасся только он один.
В 1831 г. мистер Соблет со своими товарищами перешел прерии с двадцатью пятью фургонами. Он и его спутники были старые пионеры, обитатели Скалистых Гор, которых жажда обогащения превратила в торговцев. Они шли без проводников, и никто из них раньше не бывал в этой стране. Они знали только то, что им предстоит переход с такого-то до такого-то градуса долготы. Так добрались они до реки Арканзаса, но отсюда до Саймарона нет дороги, кроме многочисленных буйволовых троп, которые, пересекая прерию по всем направлениям, часто обманывают путешественников.
Когда караван вошел в эту пустыню, стояла засуха, и пионеры, сбившись с пути, несколько дней блуждали под палящим солнцем, подвергаясь всем ужасам нестерпимой жажды. В этом опасном положении капитан Смит, один из собственников каравана, решил направиться по одной из буйволовых троп, которая, как ему казалось, непременно должна была привести к какому-нибудь источнику или озеру.
Он поехал один, но чувство страха было ему неведомо. Это был один из самых смелых авантюристов, которые когда-нибудь переходили через Скалистые Горы, и если половина того, что о нем рассказывают, правда, то его опасные путешествия и драматические приключения могли бы наполнить много томов более интересных и романтических, чем лучшие страницы американских новеллистов. Бедняга! После того как он счастливо избегал индейских пуль и стрел, ему суждено было пасть под ударом томагавка, и кости его белеют на песках пустыни.