Английский подснежник

Он вышел и помог Дине и ее служанке Пирсон выгрузить багаж на платформу.
— Простите, леди Дина, но мы не знали о вашем приезде, и из усадьбы двуколку не прислали.
— Я подожду здесь, Сандерс. В такой замечательный день приятно посидеть на солнышке. Наверняка, двуколка прибудет с минуты на минуту.
В последнем девушка вовсе не была уверена, но, к счастью, через двадцать минут двуколка действительно подъехала. На козлах сидел один из кучеров.
— Простите, леди Дина, госпожа забыла предупредить о вашем приезде. Но американский джентльмен, который гостит в доме, узнал о том, что вы ждете на станции, и велел мне забрать вас.
«Забывчивость» Виолетты Дину не удивила, но ей стало ужасно любопытно, кто же такой этот американский джентльмен. Она знала, что в высшем свете вращается множество богатых американцев. Обычно это мужчины средних лет и старше. Вероятно, им двигали отцовские чувства. Надо будет поблагодарить его при встрече.
Как и следовало ожидать, дома Виолетты не оказалось. Экономка миссис Гривс сказала, что леди Кенилворт уехала по срочному делу, и в спешке забыла предупредить прислугу об ожидающемся прибытии леди Дины.
К счастью, американский джентльмен мистер Грант, знал о том, что Дина должна приехать, и отдал все необходимые распоряжения.
Когда миссис Гривс упомянула о мистере Гранте, на ее лице промелькнуло какое-то странное выражение. Неужели это один из поклонников Виолетты? Вряд ли… она предпочитает молодых и красивых.
Дворецкий Честермен предложил:
— Я полагаю, вы не откажетесь от чашечки чая, леди Дина, прежде чем переоденетесь с дороги. Прошу прощения за оплошность. Мистер Грант был очень этим… обеспокоен.
Да, от чая леди Дина не отказалась. Но почему Честермен и Гривс так странно отзываются об этом американце? Тут и так друзей Виолетты полон дом, а теперь еще какой-то пожилой американец раньше времени приехал. Зачем?
Позже, выпив чая, Дина с помощью Пирсон переоделась в детское платьице с голубым поясом и стянула длинные темные волосы синей бархатной лентой. В этом наряде она выглядела лет на пятнадцать, но зато он отлично защищал ее от излишнего мужского внимания!
И что теперь делать в этих пустых хоромах? Дина решила пойти в библиотеку и приятно провести время, забыв о Виолетте и благополучно избежав встречи с пожилым американским джентльменом.
Захватив блокнот и пенал с карандашами, она поднялась по главной лестнице, пройдя мимо портретов грозных предков лорда Кенилворта. «Знали бы они, какой у них потомок!» — подумалось ей. Мама называла его подкаблучником, дающим Виолетте слишком много воли.
Наконец, Дина остановилась у дверей библиотеки и поняла, что ошибалась. Внутри кто-то был. И этот «кто-то», как ни странно, играл на гитаре. А самое странное, что играл он мелодию Вивальди, которую Дина однажды слышала в Оксфорде на концерте, куда ходила вместе с Па.
Мгновение девушка колебалась, подумывая о бегстве, затем, прижав к себе блокнот с пеналом, приняла решение, навсегда изменившее ее жизнь. Она открыла дверь и вошла в библиотеку, чтобы встретиться с неизвестным музыкантом…
Он сидел на длинной низкой скамье у окна, лицом к двери, склонившись над гитарой. Дина застыла как вкопанная.
Она впервые видела такого красивого мужчину. Красивого настолько, что от восхищения у нее захватило дух. Он был похож на статую Аполлона Бельведерского. Его лицо и фигура отличались такой же классической красотой, глаза были голубыми, как небо, а кудри отливали золотом.
Его наряд казался столь же безукоризненным. Рядом с ним Дина почувствовала себя замарашкой. «Это нечестно: иметь такую внешность и такой талант, — с болью подумала она. — Нечестно, когда одним дается так много, а другим ничего».
Играя, он не сводил с нее своих удивительных глаз. Хотя мелодия была очень сложной, пальцы Аполлона двигались с такой божественной точностью, словно он и был творцом музыки.
Все завершилось. Он встал, положил гитару на скамью и направился к Дине, зачарованной его ростом и неотразимой внешностью.
С поклоном он произнес:
— Должно быть, вы леди Дина Фревилль, сестра Виолетты. Простите, что не встал и продолжал играть, когда вы вошли, но я отношусь к музыке с уважением, и вы, надеюсь, тоже.
Аполлон взял ее безвольную руку, поцеловал тыльную сторону кисти и отпустил. Он продолжал говорить, видимо, догадавшись, что от изумления девушка утратила дар речи.
— Позвольте представиться. Я Джейкоб… Коби Грант из Нью-Йорка. Лорд и леди Кенилворт любезно пригласили меня в Мурингс. Наша встреча необычна, но надеюсь, вы не в обиде на меня за это.
Так это и есть ее американский спаситель, которого она считала пожилым чудаком!
Рядом с ним Дина чувствовала себя словно под властью чар или гипноза. Внезапно она поняла, почему слуги так говорили о нем. Он был загадкой… да, загадкой. И последним любовником Виолетты, в этом у нее не было сомнений.
Севшим голосом она ответила:
— Конечно, я не обижаюсь, ведь вы были так добры, что прислали за мной двуколку на станцию. К тому же я люблю необычные встречи, а вы так замечательно играли! — Не сдержавшись, Дина добавила, — Но почему именно в библиотеке, мистер Грант?
Ее слова развеселили Коби. Она так непохожа на сестру, так непохожа на образ, который он представлял себе после едких отзывов Виолетты. Она напоминает молодую Сюзанну. В ней тоже чувствуется уязвимость, желание защититься. Но Сюзанна всегда знала себе цену, а эта девочка — нет.
Кроме того, Сюзанна была красавицей, а Дина явно считает себя дурнушкой. Она еще наполовину ребенок, но Коби уже видел в ней зарождающуюся красоту.
Ответил он ей серьезно, чтобы не обидеть ненароком.
— Удобное место, леди Дина. Сюда редко кто заходит (по крайней мере, так сказал дворецкий), а значит, меня вряд ли бы кто-нибудь потревожил.
— Вы играли Вивальди? Мне нравится Вивальди. Я думаю…
Дина запнулась, не зная, стоит ли продолжать. Он мог посмеяться над ней за глаза; девушка знала, что сестра часто так поступала, когда у нее хватало глупости поделиться с Виолеттой сокровенными мыслями, но все-таки решила продолжить…
— Его музыка напоминает мне журчащие фонтаны. Струи вздымаются и падают, становятся то шире, то тоньше, а затем собираются в один огромный столб воды и обрушиваются в бассейн…. Только… только… последние ноты продолжают звучать, в отличие от капель.
Надо быть сумасшедшей, чтобы делиться своими фантазиями с американским дикарем (как их обычно называл Рейни) и, к тому же, с одним из наперсников Виолетты. Но играл он так прекрасно, что наверняка вкладывал в свою игру живые чувства.
Если Коби и удивили ее слова, то он ничем не выдал удивления. Вместо этого поднял гитару и, стоя, заиграл снова.
На этот раз он играл еще более вдохновенно, и последние несколько нот еще дольше звучали в воздухе — словно водяные капли, медленно оседающие в бассейн.
Он ничего не сказал, лишь вопросительно поднял брови.
Дина вздрогнула.
— Да, что-то вроде, — выдавила она, наконец. — Жалко, что Па вас не слышит.
Коби кивнул. Кто такой Па, он не стал спрашивать: догадался и сам. Сегодняшним утром Виолетта рассказала ему историю своей единоутробной сестры. Коби мог только радоваться, что вовремя узнал о пренебрежительном отношении Виолетты к бедной девочке. Она бросила свою сестру на железнодорожной станции, словно ненужную вещь.
Теперь, встретившись с Диной, Коби жалел, что не поехал на станцию сам. За ее застенчивой и скромной внешностью скрывается живой и самобытный ум — без сомнения, унаследованный от отца.
— Спасибо, что похвалили мою игру, — сказал Коби. — Боюсь, я всего лишь любитель, в отличие от моей сводной сестры Сюзанны. Она могла бы стать концертирующей пианисткой, если бы женщинам было позволено профессионально заниматься музыкой.
Дина снова удивила его… и не в последний раз.
— Вы не похожи на любителя, мистер Грант, и, не сочтите за дерзость, совсем не похожи на американца.