Английский подснежник

Все эти мысли остались при нем. С Виолеттой Коби был само очарование, но у нее хватило ума заметить, что он никогда не упоминает о Дине. Она и сама не понимала, почему, увидев Дину вместе с Коби, пришла в такую ярость. Возможно, причина заключалась в том, что Виолетта, стоящая на пороге сорокалетия, приближалась к возрасту, когда о ней будут говорить не как о «признанной красавице Виолетте Кенилворт», а как о «Виолетте Кенилворт, которая в молодости была красавицей».
Коби было двадцать девять лет, а Дине — восемнадцать.
 
Третья глава
Представители лондонского высшего общества, гостившие в загородном доме Кенилвортов, и самые знатные жители графства Уорвик собрались в Мурингсе, чтобы отпраздновать назначение лорда Кенилворта главой судебной и исполнительной власти в графстве.
Очаровательные женские шеи и не менее очаровательные уши были украшены южно-африканскими бриллиантами. Создавалось впечатление, будто дамы разделили между собой всю королевскую сокровищницу… кроме леди Дины Фревилль, конечно. Она пряталась в уголке, глядя, как они прохаживаются, обмахиваясь веерами, словно красующиеся друг перед другом павлины.
Среди гостей дома был человек, которого Кенилвортам совсем недавно представил американский посол, также присутствующий на приеме. Кроме посла с женой и хозяев дома его никто не знал.
Это был еще один богатый магнат из Чикаго, мистер Хендрик Ван Дьюзен. Плотный мужчина лет сорока в новом английском смокинге выглядел великолепно.
Виолетта пригласила мистера Ван Дьюзена из-за его громадного состояния и страсти к азартным играм. Она хотела дать шанс своему нищему братцу выиграть хоть какие-то деньги.
Подобно леди Дине, мистер Ван Дьюзен сидел в маленькой прихожей, откуда он мог видеть происходящее в зале, оставаясь при этом незамеченным. Вскоре его хитрость была вознаграждена.
Две светских дамы, блистательные, но заметно взволнованные, встали возле него и принялись громко сплетничать о хозяйке дома.
— Вижу, Виолеттин Аполлон уже здесь, — заметила более привлекательная женщина с весельем в голосе. — Я слышала, он приехал раньше остальных гостей.
— Полно, полно, Эмилия, не ревнуй… это не поможет. Говорят, он однолюб, и не замечает никого, кроме своей Виолетты. А она его из коготков не выпустит.
— Как я ее понимаю. Я бы тоже запустила в него коготки, если бы мне посчастливилось встретить его первой. Скажи, он действительно шурин американского посла?
— Номинально, — хмыкнула ее подруга, — всего лишь номинально. Говорят, они сводные брат и сестра. Видишь, совсем непохожи? Аполлон блондин, а Сюзанна брюнетка.
Их разговор пробудил любопытство тайного свидетеля, решившего отправиться на поиски «Аполлона». Стоит взглянуть на человека, способного очаровать эдаких красоток.
Мистер Ван Дьюзен прошелся по залу, высматривая высокого блондина (он справедливо полагал, что Аполлон должен быть высоким), и, наконец, увидел рослого белокурого мужчину, беседующего с хозяйкой дома. Неожиданно блондин повернул голову, и у Ван Дьюзена перехватило дыхание. Его потряс вовсе не идеальный профиль или атлетическая фигура Аполлона, а нечто иное.
Не может быть! Немыслимо! Шурин американского посла!? Любимец лондонского высшего общества!? В последний раз мистер Ван Дьюзен видел этого мужчину (или его двойника) около восьми лет назад в Аризоне, на юго-западе Америки. Такие люди не забываются, и Ван Дьюзен никогда его не забывал… но и не ожидал встретить, особенно в качестве почетного гостя в загородном доме английского лорда.
Теперь он стал старше, но, как и прежде, женщины не сводили с него глаз, когда он с раздражающе надменным видом, хорошо знакомым мистеру Ван Дьюзену, отошел от хозяйки.
Неужели это действительно тот человек? Если да, то каким именем он сейчас пользуется? И понимают ли эти глупые неженки, что за хищник обитает среди них? Они ведь представить себе не могут, какую жизнь вели раньше респектабельный мистер Ван Дьюзен и «Аполлон».
Губы мистера Ван Дьюзена растянулись в ленивой ухмылке. Что ж, надо выяснить, не обознался ли он. Ведь ему еще не приходилось видеть этого парня чистым, безукоризненно одетым и увивающимся за любовницей принца Уэльского!
Теперь Аполлон стоял прямо перед ним. Хендрик Ван Дьюзен усмехнулся еще раз, показав крепкие желтые зубы. Он вытянул указательный и средний пальцы, ткнул ими, словно дулом револьвера, в спину Аполлону и протянул с сильным техасским акцентом:
— Привет, попался наконец, Джейк-Попрыгунчик.
Аполлон замер, напрягся всем телом, прежде чем повернуться к своему разоблачителю. Его лицо казалось застывшей маской, не выражающей ни малейшего удивления, которое должен был испытать человек, услышавший зов из своего далекого и весьма предосудительного прошлого.
Да, черт возьми, вылитый Аполлон, а когда он заговорил, в его звучном голосе не было и намека на американский акцент.
— Мы знакомы, сэр?
— Конечно. Потому что я знаю тебя и остаюсь твоим должником.
Такой улыбки, как у Коби, еще не приходилось видеть лондонским аристократам. В ней читалась смертельная угроза, и по ней мистер Ван Дьюзен понял, как мало изменился его собеседник.
— Я знал одного человека, который был мне должен. Но его долг выплачен много лет назад, и вы должны это знать.
По сути, это было признание.
— Я еще не расплатился, — прорычал мистер Ван Дьюзен. — Не было случая, чтобы я не отблагодарил человека, спасшего мне жизнь. Ты спас меня дважды. А я тебя выручил только один раз. Второй должок за мной.
На этот раз в улыбке Коби было столько обаяния, что мистер Ван Дьюзен понял, почему окружающие женщины смотрят на него голодными глазами. Он взял мистера Ван Дьюзена за руку, молча вывел его из бального зала, провел через маленькую гостиную и коридор в библиотеку, и плотно закрыл за собой дверь.
— А теперь, — сказал он, — можно поговорить спокойно. На чем мы остановились? Ах да, я спас твою никчемную жизнь, и ты хочешь расплатиться со мной. Что ж, здесь тебе это вряд ли удастся. Мы слишком далеко от Сан-Мигеля… или Братт-Кроссинга.
— Итак, ты меня признал.
— А как меня зовут, ты помнишь?
— В Сан-Мигеле ты был Джейком Кобурном, а в Братт-Кроссинге — Коби Грантом. Готов поспорить, здесь ты тоже Коби Грант.
— Джейкоб Грант… так что пари ты выиграл.
Коби взглянул на мистера Ван Дьюзена, на безупречный костюм, скрывающий грузное тело, на его ухоженные руки и грубые черты лица.
— Вряд ли я угадаю твое имя, Профессор… или, как тебя звали на западе, Прохвессор.
— Не угадаешь. Теперь я пользуюсь именем, данным мне при рождении. Я Хендрик Ван Дьюзен, уважаемый коммерсант, если не сказать хуже.
Коби откинул голову и рассмеялся.
— Все тот же старый Прохвессор! Ну и как ты терпишь эту жизнь?
— А ты?
Коби подумал, что, несмотря на всю ненависть к такой жизни, не хотел бы вновь оказаться в Аризоне двадцатилетним мальчишкой.
— Мы сами творим свою жизнь, — сказал он наконец.
— Банальность. Хотя на вид ты мало изменился… разве что чище стал.
Коби улыбнулся.
— Да, думаю, лет восемь назад я выглядел по-другому.
— Естественно. Но внутри ты остался прежним. В Лондоне жить безопасно?
Коби вспомнил ночь, когда он выкрал из борделя Лиззи Стил, и ему стало смешно.
— Может, да, а может, нет. Но хуже всего, что здесь не пройдешься по Пикадилли с парой револьверов на бедрах.
— И что же ты собираешься вытрясти из этих аристократов? Держу пари, их легче ощипать, чем жителей Сан-Мигеля.
Коби обворожительно улыбнулся.
— Ничего.
— Ты ничего не затеваешь? Не верю.
— Все тот же скептик. Не хочешь, не верь.
Мистер Ван Дьюзен улыбнулся в ответ. Коби прекрасно знал эту улыбку. Он решил поддразнить его.
— А что вы здесь делаете, мистер Ван Дьюзен? Как ни странно, мне привычней думать о тебе, как о Шульце, Прохвессоре, непревзойденном стрелке.