Погашено кровью

— Спасибо за ответ.
Ефимов собрал взрывчатку в коробку, перевязал ее и направился к дверям.
— Деньги! — крикнул Кузьмов, и его голос прозвучал как вопль отчаяния.
— Но мы их еще не заработали! Вот после того, как по Москве прогремит канонада, ты сполна получишь.
Хозяин выскочил на лестничную площадку вслед за милиционером. Тут же на лестнице стояли две пожилые дамы и возмущались.
— Вот кстати! Товарищ милиционер, у нас тут двое пьяных валяются.
Ну сколько можно писать, говорить, звонить! Страшно из квартиры выйти. Жить невозможно.
— Сочувствую, уважаемые. Идите к замначальника милиции по работе с участковыми инспекторами, и он взгреет вашего участкового. Только так. Это его работа. А я, извините, следователь.
Кузьмов приподнялся на один пролет выше и увидел своих охранников, сцепленных наручниками через батарею. Когда он вернулся вниз, Ефимова уже не было, а старухи продолжали возмущаться.
***
Предшественник Петухова на посту начальника колонии был хитрым сибирским мужиком, а его зам по оперативной работе до сих пор оставался на своем посту. Наследие Петухову досталось неплохое, и он не жаловался. Штаб находился на территории ИТК, но входные двери в него располагались со стороны забора и просматривались лишь с вышек. Таким образом, бдительные зеки были лишены удовольствия контролировать тех, кто хочет заскочить на огонек к начальству и «постучать».
Когда кум вызывал к себе стукачей, то в штаб вызывались и другие людишки из блатных, мужиков и шнырей. Кто из них стукач, определить можно было лишь по интуиции.
Сычев прибыл в зону с Петуховым к восьми утра после тяжелой ночи, проведенной за столом. Лейтенант Горелов скромно сидел на деревянной лавке возле запертой двери начальника.
Когда седовласые служаки подошли к кабинету, лейтенант встал.
Петухов хмуро кивнул и открыл дверь. Телефон уже надрывался.
— Петухов у аппарата! — гаркнул начальник, кидая шапку на диван. — Да, прибыл… Но он еще не осмотрелся, товарищ полковник. Тут лопатой сор выгребать надо… Ладно.
Петухов протянул трубку Сычеву. Тот, не понимая, пожал плечами и подошел к телефону.
— Здесь Сычев… А, приветствую тебя, Герман Аркадьевич!
После приветствия Сычев молчал минут пять и лишь кивал, будто собеседник видел его, сидя напротив. В конце концов он открыл рот:
— Договорились. Я возьму парнишку под свое крыло. Мне несложно, но здесь не тот случай, чтобы проявлять особые знания и навыки. Так, на безрыбье… Хорошо.
Сычев положил трубку и внимательно осмотрел сухопарого невысокого паренька в лейтенантских погонах.
— Какая вторичность, черт подери! — заявил Сычев с озабоченным видом.
— О чем это вы, Алексей Денисыч? — переходя на официальный тон, спросил Петухов.
— Так. Смотрю на лейтенанта и думаю, что по всем избитым законам шаблонной детективной литературы мне должны были его всучить как стажера. Ну а как же? Старый, умудренный опытом следователь берет в дело молодого желторотика со школьной скамьи и ведет по жизни. Вот вам и преемственность поколений, передача эстафеты от мудрого к образованному.
— Я уже на третьем курсе. На заочном, — пробубнил обиженным тоном лейтенант.
Петухов плохо реагировал на длинные тирады по утрам, да еще после бессонной ночи и с похмелья.
— Ладно, стажер. Раздевайся и садись в угол. Главное, не мельтеши перед глазами, не мешай работать, а впитывай в себя информацию. А вы, Алексей Денисыч, садитесь за стол, и пора выслушать последние донесения.
— Нет, ты начальник и стол твой. Я лучше посижу на диванчике и послушаю. Если возникнут вопросы, то вмешаюсь.
— Как хочешь.
Петухов устроился за столом и вызвал по селектору своего зама по оперативной работе.
— Сейчас увидишь кума, — ухмыляясь, сказал Петухов, глядя на Сычева. — Мужик двадцать седьмой год в этой дыре сидит. За такие подвиги надо звание героя присваивать.
В дверь постучали, и, не ожидая ответа, в кабинет ввалился здоровенный детина в капитанских погонах и генеральском возрасте. В долю секунды он успел осмотреть всех и оценить обстановку. Капитан понимал, как надо вести себя при начальстве.
— Какие новости, Василий Маркович? Что поют соловьи из темных бараков?… Да ты садись. Знакомиться потом будешь. Дело в первую очередь.
Голос у капитана был поставленным, командным, громким низким и твердым.
— Зеки в замешательстве. Черный не должен был уходить. Но о существовании отходной тропы многие слыхали. Видать, хорошо готовились, кроме слухов, ничего. Пахан ходит хуже опущенного, как бы не развенчали. На волю маляву отослали братве. Черному и Чижу приговор вывели. В больничку Чижа Черный выбрал. Вроде как от заточки его огородил. Но то слухи. Для кого тропу готовили, узнать невозможно. Есть предположение, будто с воли помощь должна быть. Ежели так, то считай, они ушли. Короче говоря, и для нас, и для зеков этот скачок остается тайной.
— Разрешите дополнить? — раздался мягкий голос из угла. Все головы повернулись к вскочившему со стула лейтенанту.
— Валяй, — коротко сказал Петухов.
— Вчера я побывал в поселке. В клубе, где расположена санчасть.
— И что же? — спросил Сычев, который утром проезжал мимо знаменитого терема, но не догадался заглянуть в него.
— Удивительно то, что беглецы доставили пищу по назначению.
— Ничего удивительного, — гаркнул капитан. — Не привези этим оболтусам жратву, они тревогу на весь Красноярский край поднимут.
— Дело в том, — спокойно продолжал лейтенант, — что они не занесли в здание хлеб и противень с хрящами. Удрали, не закончив разгрузку. Я говорил с больными. Один из них мне сказал, будто у главного врача был гость. Полковник.
И будто главврач вызывал к себе в кабинет долговязого зека, который приносил еду.
— Чушь какая-то! — возмутился Петухов. — У меня главврач с высшим образованием из Петербурга. Головастый мужик, на подпольных абортах погорел.
Так тебя послушать, получается, словно главврач зеков к побегу склонил?
— Я не делал выводов, товарищ подполковник. Я доложил о случившемся в санчасти за пять минут до отъезда машины. Сейчас нам известно, что она отправилась в сторону шоссе, а не в обратном направлении, как следовало по предписанию.
— Тебя как зовут-то? — спросил Сычев.
— Лейтенант Горелов Михаил Павлович.
— И что ты, Палыч, об этом думаешь?
— Трудно сказать, но похоже, будто кто-то топнул и спугнул дичь.
Не так все должно выглядеть.
— Но врач тут при чем? — возмущался Петухов. — Или полковник? Я за главврачом не слежу. Конечно, нам известно, что повар с базы посылает ему с машиной мясо, а потом они делят левые продукты, но это же мелочи. Не выгонять же его. Такие врачи на дорогие валяются.
— Кстати, — встрепенулся Сычев, — а почему Белого не привлекали к работе в санчасти? Пять лет обучался в медицинском вузе, да еще столичном. По меньшей мере санитар или фельдшер из него получился бы.
— Никто не интересовался биографией Белого, — ответил капитан. — Мы имеем разнарядку и по ней определяем на работы. От больнички у нас не было разнарядок. У нас жены без работы сидят.
— Ну некоторые итоги можно подвести, — нарушил паузу Сычев. — Нам ясно, что побег готовился загодя и в нем были заинтересованы серьезные авторитеты колонии. Можно предположить также, что день и час побега нам неизвестен, но двое заключенных, знавших план побега, воспользовались окном и дали ходу. Складно получается. Однако есть сучки в нашем предположении. Первое.
Побегушники не могли доверять друг другу и в связях не замечены. Второе, и, пожалуй, главное. Если побег подготовлен, то сообщники с другой стороны колючки знают, кому они должны помогать, и чужаков не примут. Либо уничтожат их.
В ту же минуту в кабинет вошел прапорщик с повязкой дежурного и без лишних вступлений доложил:
— В квадрате 74-а обнаружены два трупа. — Все присутствующие бросились к карте, висевшей на стене за столом руководителя.