Адский дом

— Что? — спросила Эдит.
Он рассказал ей, и она улыбнулась:
— Это фантастический дом, правда? Музей сокровищ. Если бы им не владели темные силы...
Выражение лица Лайонела не дало ей договорить.
Барретт сел на ее постель и прислонил рядом трость.
— Ты тогда испугалась? — спросил он. — После того сеанса ты совсем притихла.
— Да, нервы расшатались. Особенно из-за холода. Никак не могу прийти в себя.
— Ты знаешь, что это. Организм медиума поглощает из воздуха тепло и преобразует в энергию.
— А что ты скажешь о ее словах?
Барретт пожал плечами.
— Не поддаются анализу. Чтобы проследить каждую ремарку и определить ее источник, могут понадобиться годы. А у нас всего неделя. Ответ лежит в физических эффектах.
Он замолк, когда Эдит, разинув рот, уставилась ему за спину. Обернувшись, Барретт увидел, как кресло-качалка пошевелилось.
— Что это? — прошептала Эдит.
Барретт встал и, хромая, пересек спальню. Встав рядом с качалкой, он смотрел, как она качается туда-сюда.
— Похоже, сквозняк, — сказал он.
— Она качается так, будто кто-то в ней сидит.
Эдит бессознательно прижалась спиной к подушкам.
— В ней никого нет, уверяю тебя, — успокоил ее Барретт. — Качалку легко раскачать. Вот почему такое явление часто видели в домах, одержимых темными силами. Достаточно небольшого давления.
— Но...
— Что прикладывает давление? — закончил за нее Барретт. — Остаточная энергия.
Эдит вся напряглась, когда он протянул руку, чтобы остановить качалку.
— Видишь? — Он убрал руку, и кресло осталось неподвижным. — Энергия рассеялась. — Он толкнул его, кресло несколько раз качнулось и остановилось. — Все исчезло.
Барретт вернулся к кровати и сел рядом с женой.
— Боюсь, я не очень хороший парапсихический материал, — сказала она.
Лайонел улыбнулся и потрепал ее по руке.
— А почему эта остаточная энергия вдруг раскачала кресло? — спросила Эдит.
— Никакой особой причины я выявить не могу. Хотя наше присутствие в комнате, несомненно, имеет к этому какое-то отношение. Это какая-то случайная механика, следующая по линии наименьшего сопротивления, — звуки и движения, часто случавшиеся в прошлом, устанавливают модель динамики: дуновения, хлопанье двери, стуки, шаги, покачивание кресла.
Она кивнула и потерла кончик носа.
— Тебе пора спать, Лайонел.
Барретт поцеловал ее в щеку, потом встал и перешел к другой кровати.
— Оставить свечку гореть? — спросил он.
— Ты не возражаешь?
— Нет. Пока мы здесь, будем пользоваться ночным светом. Это нам не повредит.
Они улеглись, и Эдит посмотрела на раковину, вырезанную на ореховых потолочных панелях.
— Лайонел, — позвала она.
— Что?
— Ты уверен, что никаких призраков не существует?
Барретт усмехнулся.
— Ни единого.
* * *
22 ч. 21 мин.
Горячая струя воды упала Флоренс на ключицы и хлынула между грудями. Флоренс стояла под душем, закинув голову, зажмурив глаза, и чувствовала, как вода стекает по животу и бедрам.
Она думала о магнитной записи, сделанной во время сеанса. Важным казалось одно: этот безумный дрожащий голос, велевший всем убираться под угрозой смерти. Там что-то было. Что-то аморфное, едва начинающееся, но неодолимое. "Разве вы не видите, что я ничего не могу поделать? — услышала она жалобный голос у себя в голове. — Я не хочу вам вредить, но я должен!"
Здесь могла таиться часть ответа.
Флоренс закрутила краны и, толкнув дверь в душ, ступила на коврик. Поежившись от холода, она схватила с вешалки полотенце и быстро вытерлась, потом надела фланелевую ночную рубашку и засунула руки в длинные рукава. Почистив зубы, она со свечой в руке прошла в спальню, поставила свечу на столик и легла на ближайшую к двери ванной кровать. Чтобы согреть простыни, она подрыгала ногами, потом до подбородка натянула одеяло. Через некоторое время дрожь прошла Флоренс послюнила два пальца и, протянув руку, сжала пальцами фитиль свечи.
В доме стояла гнетущая тишина. «Интересно, что делает Бен», — подумала Флоренс и вздохнула. Бедный, заблуждающийся человек. Она отогнала эти мысли. Лучше оставить их на завтра. А сейчас нужно подумать о своей роли в проекте. Этот голос. Чей он был? Под его угрозой крылось такое отчаяние, такая терзающая мука!
Флоренс повернула голову к открывшейся двери в коридор и посмотрела на нее через темную комнату. Дверь тихо закрылась.
Послышались шаги: к постели кто-то шел.
— Да? — проговорила Флоренс.
Приглушенные ковром шаги приближались. Она потянулась к свечке, но отдернула руку, поняв, что пришелец — не кто-то из остальных троих. «Ладно», — прошептала она.
Шедший остановился. Флоренс прислушалась. Рядом с кроватью слышалось чье-то дыхание.
— Кто здесь? — спросила она.
Только дыхание. Флоренс вгляделась в темноту, но темнота была непроницаемая. Снова закрыв глаза, она ровным, без тени страха голосом спросила:
— Будьте добры, кто здесь?
Дыхание продолжалось.
— Вы хотите поговорить со мной?
Дыхание.
— Это вы предостерегали нас, велели убираться?
Дыхание участилось.
— Да, — сказала она, — это вы, верно?
Дыхание еще больше участилось. Это было дыхание молодого человека. Флоренс чуть ли не видела, как он стоит у кровати в напряженной позе с мукой на лице.
— Вы должны что-то сказать или дать мне знак, — сказала она и подождала.
Никакого ответа.
— Я жду вас с Божьей любовью. Позвольте мне помочь вам обрести покой, которого, я знаю, вы жаждете.
Послышался... всхлип? Флоренс напряглась.
— Да, я слышу, я понимаю. Скажите мне, кто вы, и я помогу вам.
Вдруг в комнате стало тихо. Приставив руки к ушам, Флоренс прислушалась.
Дыхания больше не слышалось.
С разочарованным вздохом она нащупала на комоде коробок спичек, зажгла свечу и оглядела комнату. Здесь по-прежнему что-то было.
— Мне погасить свечу? — спросила Флоренс.
Тишина.
— Хорошо. — Флоренс улыбнулась. — Вы знаете, как меня найти. В любое время, когда захотите...
Она не договорила и замерла, разинув рот: покрывало поднялось в воздух и проплыло в футе над кроватью, потом замерло и, колышась, опустилось вниз.
Под ним виднелась какая-то фигура.
К Флоренс вернулась способность дышать.
— Да, теперь я вас вижу. Какой вы высокий. — Ей припомнились слова Фишера, отчего по телу прошла дрожь. Его прозвали Рычащий Гигант. Уставившись на фигуру, она увидела, как вздымается и опускается широкая грудь, как будто от дыхания.
«Нет, — решительно сказала себе Флоренс. — Это не Беласко». Она скинула простыню и, глядя на фигуру, начала вставать.
Свесив ноги с постели, женщина встала и подошла ближе. Голова фигуры повернулась, словно следя за ней.
— Ведь вы не Беласко, верно? Он не мог испытывать такого страдания. А я чувствую его в вас. Скажите мне, кто...
Покрывало вдруг упало, под ним никого не было. Флоренс какое-то время вглядывалась в темноту, потом наклонилась поднять его.
Она вскрикнула, ощутив, как чья-то рука гладит ее ягодицы, и в гневе обернулась. Послышался смешок — низкий, озорной. Флоренс с трудом набрала в грудь воздуха.
— Во всяком случае, вы выдали свой пол, — сказала она.
Хихиканье усилилось. Флоренс с жалостью покачала головой.
— Если вы такой умный, почему же оказались пленником этого дома?
Хихиканье прекратилось, и все три одеяла слетели с кровати, как будто кто-то сердито сдернул их. Следом полетели простыни, подушки, потом матрац. Через несколько секунд вся постель валялась кучей на ковре, рядом лежал матрац.
Флоренс подождала и, ничего не дождавшись, спросила:
— Теперь вам легче?
Улыбнувшись себе, она стала собирать постель, но что-то пыталось вырвать из рук одеяло. Она дернула.
— Хватит! Не смешно! — Флоренс отвернулась к кровати. — Уходите и не возвращайтесь, пока не научитесь вести себя прилично.