Банкирша

— Юра, — произношу я почти беззвучно.
Проходит мгновение, и мощное тело на огромной скорости влетает в воду и, разбрызгивая ее, несется ко мне огромными прыжками.
Я иду навстречу собаке. За несколько шагов до меня Юрис вынужден пуститься вплавь. Поравнявшись со мной, он тычется в мою руку носом и оплывает вокруг.
Через три моих шага собака встает на лапы, я берусь за ошейник, и мы вместе выходим на берег.
Здесь я сразу же отцепляюсь от ошейника и отскакиваю в сторону. Все брызги от отряхивающегося пса достаются его хозяину.
Хозяин не сердится и не цыкает на Юриса, когда тот устремляется за мной вдоль пляжа.
Мужчина выглядит притихшим и подавленным.
Я нагулялась и поворачиваю к дому. Юрис тихонько тянет меня за подол. Он не набегался, хочет еще. Я ласково глажу его лобастую голову. Его хозяин издает предупреждающий возглас. Я невольно оборачиваюсь и встречаю удивленный взгляд светлых глаз.
Понятно. Собачка натаскана серьезно и прикосновений не терпит. Мне позволила мимолетное касание скорее из растерянности, но обнажила страшные желтые клыки.
Не смей — тяпну!
Я поняла предупреждение и больше никогда не дотронусь до Юриса, Разве что он сам попросит.
В возне с собакой я совсем упустила из виду ее хозяина. Вздрагиваю, услышав совсем рядом густой, с легким придыханием голос:
— Елена Сергеевна.
Я оборачиваюсь. Мужчина стоит очень близко от меня, и я, не таясь, спокойно рассматриваю его лицо.
Он слегка смущается под моим оценивающим взглядом.
В его почти бесцветных сонных глазах появляется какой-то блеск, он делает еще один шаг, и теперь мы стоим лицом друг к другу.
Мы стоим, опустив руки и глядя друг на друга, настолько близко, что наши дыхания смешиваются.
Мужчина дышит прерывисто, ему неловко в такой близости от меня. Но он не отступает. Я вижу, он ждет вопросов, приготовил ответы. Но, похоже, не уверен в них. Ему не хочется начинать разговор первым — это ухудшит его позиции.
Мне же совсем не о чем с ним говорить. Вот я и молчу. Пауза затягивается. Ситуация приобретает комический характер. Мужчина мучительно краснеет.
"Э, миленький, да у тебя темперамент холерика!
При наличии избыточного веса бойся инсульта".
Наконец мужчина не выдерживает:
— Елена Сергеевна, почему вы не спросите, где находитесь?
"А почему ты хочешь, чтоб я спросила об этом?
Ну так вот: назло не спрошу! Тем более что и без того знаю".
Я ласкающим движением кладу ладонь на мясистую грудь и, привстав на цыпочки, приближаю свое лицо к его. Он не отстраняется. Над его верхней губой высыпают капельки пота, а сами губы приоткрываются в ожидании неизбежного поцелуя.
«Ну не в первый же вечер! Как можно. Я девушка приличная».
Поэтому отстраняюсь и убираю руку. В глазах напротив растерянность. Больше того: в них откровенная паника. И сияющая голубизна. «Надо же, как его пробрало. С чего бы это?»
Разворачиваюсь и молча иду к дому, на ходу одергивая и оправляя юбку.
Прямо от двери устремляюсь к лестнице и начинаю подниматься. Мои босые ноги оставляют на ковре мокрые следы и песчинки.
Мужчина стоит у основания лестницы, положив на перила большую загорелую руку, и смотрит мне в спину.
На середине лестницы я останавливаюсь и говорю через плечо:
— Распорядитесь принести мне молока. Сырого. В высоком стеклянном стакане.
Делаю еще несколько шагов и снова останавливаюсь.
— Виноград должен быть без косточек.
После чего скрываюсь за кулисами, то есть за дверью своей комнаты. При полном молчании зрителей.
Ни тебе аплодисментов, ни криков «браво!». А мой уход был так эффектен. Обидно.
В ванне, вытянувшись в горячей пене, подвожу итоги.
Похоже, ничья. Вот только одно совершенно ясно: мой хозяин заинтересован потянуть время, как и я.
И еще. Он меня не узнал. И это очень хорошо. Не знаю, как я это использую, но использую обязательно.
На подносе стакан молока, кусок яблочного пирога, картофельный салат и две сосиски.
Ай да Ильзе! Превзошла сама себя.
Интересно, стучала она, прежде чем войти? И если стучала, то как долго?
* * *
Ильзе стучится в дверь как полоумная, надо и не надо. Вышла на секунду за забытой солонкой и барабанит.
И кажется, не из желания досадить, а, наоборот, из стремления понравиться. В очередной раз убеждаюсь, что идея обучить ее этому трюку была не из лучших.
В остальном Ильзе выше всяких похвал. Если бы у меня когда-нибудь возникла идея обзавестись горничной, я бы хотела именно такую.
Разумеется, я стараюсь ничем не выказать пробудившуюся симпатию, но Ильзе, видно, что-то почувствовала и радостно суетится возле меня, бросая робкие ласковые взгляды.
О Боже! Что же это за дом такой? Мужчина, женщина и собака в ожидании ласки. Роман Елены Скоробогатовой.
Ой-ей-ей! Как по Косте соскучилась. Милый!
Ну и чего ты мне не ко времени вспомнился?
Ильзе собрала посуду и, прежде чем уйти, передает приглашение хозяина после завтрака спуститься в гостиную.
Я обещаю, и она, еще немного покивав и поулыбавшись с порога, увозит свой столик.
Славная женщина.
Я не спеша принимаю душ, мою и сушу под феном волосы. Сидя перед зеркалом, накладываю легкий макияж. До чего приятно быть молодой и красивой!
Я поднимаю волосы с шеи и скрепляю их на затылке пряжкой. У меня целую вечность не было такой гладкой шеи и такой идеальной линии подбородка. А глаза… А губы…
Так. Руки в порядке. Ноги в порядке. Весь дом в коврах, значит, можно отказаться от обуви. Прекрасно.
Теперь надеть любимое домашнее платье. Костя зовет его хламидой. Хламида и есть. Широкий длинный мешок с отверстиями для рук и головы. Из чудесного жемчужно-зеленого тончайшего шелка. Платье мягко облегает фигуру, повторяя все ее очертания, подчеркивая, что следует подчеркнуть, и скрывая, что хочется спрятать. Идеальный наряд для женщины моих лет, которая не отказалась от желания нравиться.
Опять вспомнился господин Скоробогатов.
От тоски тихонько поскулила: «Костенька, Костенька…» Стало легче.
Хозяин, конечно же, стоял у основания лестницы.
Белые тесные джинсы подтянули фигуру, ярко-синяя рубашка подсинила глаза.
Батюшки-светы! Уж не меня ли он собирается пленить своей неземной красотой?
Я добралась до последней ступеньки (одна рука на перилах, другая элегантно придерживает край хламиды, спина прямая, головка слегка откинута, ресницы опущены), он подал мне руку, я ее не заметила.
Он руку убрал, несколько суетливо, и предложил, ловя мой рассеянный взгляд:
— Хотите повторить вчерашнюю прогулку?
— Не хочу.
— Тогда посидим в саду.
Я невозмутимо обошла его и направилась к стеклянной двери. У двери остановилась и предоставила хозяину возможность поухаживать за мной.
Сад был прекрасен. Несколько минут я просто любовалась им. На круглом лице мужчины появилось самодовольное выражение. Он сделал жест в сторону цветущих кустов. В их тени у самого бассейна стоял плетеный диванчик.
Мы сели на него. Рядом, но не близко.
Откуда-то появился Юрис, поздоровался кивком хвоста и слюнявой улыбкой во всю пасть. Покрутившись вокруг собственной оси, он растянулся во всю немалую длину на теплых плитах между нашими ногами. Ближе ко мне. Хозяин это заметил.
— Странно, но, кажется, Юрис полюбил вас.
В тоне его голоса приглашение к нормальному человеческому общению.
Перебьешься.
Я молча таращусь на неестественно голубую воду в бассейне. Все дело, верно, в цвете облицовочных плит.
— Выпьете что-нибудь?
Мой гостеприимный хозяин никак не может угомониться.
— Сладкого мятного чая со льдом, — снисхожу я.
Мужчина стремительно вскакивает и, обогнув бассейн, устремляется к дому. Но не к стеклянной двери, а куда-то за угол.
Он что, сам собирается готовить напитки? Или его единственная возможность связаться с прислугой — это сбегать к ней?