Белая вода

А высоко над ними мастер Синанджу перечислял свои потери.
— Мне обещали прислать пеструшку, — угрюмо проворчал он.
— Пеструшку?
— Арктическую пеструшку, — пояснил Чиун, сверяясь со свитком рисовой бумаги у себя на коленях. — Двадцать засолочных весов. Пеструшку лучше всего есть вяленой. — Указательный палец его правой руки, увенчанный точеным малахитовым рогоподобным ногтем, постучал по наклонным корейским иероглифам. — Обещали еще треску и сайду, сельдь европейскую и американскую, лосося и семгу из обоих океанов, морского окуня и морского леща, кефаль и форель, палтуса и камбалу. И еще рыбу-меч длиннее человеческого роста.
— А акулятину? — спросил Римо.
— Разумеется, нет!
— Это хорошо. Не люблю акулятины и не хотел бы снова ее есть.
— Ты пахнешь акулой.
— Одна из причин, почему я ее не люблю.
Они кружили над Атлантикой. Самолет береговой охраны спустился пониже. Пилот не обращал на них внимания, и лейтенант Сэнди Хекман — тоже, к большому удивлению Римо.
— Знаешь, — поделился он с Чиуном, — ее, кажется, ко мне не тянет.
— А почему ее должно к тебе тянуть? От тебя воняет акульей падалью.
— Я мылся.
— Запах санго исходит из твоих пор, и это неистребимо.
Римо бросил полный любопытства взгляд на лейтенанта Сэнди Хекман и задумался. До сих пор она не проявила к нему ни унции интереса. Это было весьма необычно, в особенности сейчас. С тех пор как Римо попал в обучение к мастеру Синанджу, он стал производить на женщин неотразимое впечатление. За последние несколько лет дошло до того, что ему приходилось от них отбиваться. Иногда — буквально. Ему это так надоело, что он решил предупреждать события и сразу нагонять холоду.
До сих пор успех был незначителен. Единственная женщина, которая не пыталась залезть на него без предисловий, оказалась лесбиянкой.
Лейтенант Хекман начинала его интересовать.
Римо подошел к ее посту возле иллюминатора.
Сэнди Хекман смотрела вниз, прильнув к биноклю. Она медленно обводила глазами морщинистый серо-зеленый океан, ища рыбацкие суда.
Внизу шлепал по воде темно-ржавый траулер. Самолет махнул трудяге крылом.
Вдруг Сэнди щелкнула переключателем и схватила микрофон.
— Рыболовное судно «Сицилиан Гоулд», говорит береговая охрана Соединенных Штатов. Ваше судно находится в закрытой зоне в нарушение Акта Магну-сона. Немедленно покиньте зону. В противном случае вы будете оштрафованы, а ваш улов конфискован.
Схватив планшет, она записала название судна и вернулась к наблюдению.
— Что такое Акт Магнусона? — поинтересовался Римо.
— Закон конгресса, регулирующий промысловое рыболовство. Предложен в 1976 году для прекращения хищнического промысла в территориальных водах США иностранных рыболовных судов, прежде всего канадских. Но конгресс долго его обсуждал. Канадцы успели порядком подчистить наши рыбные запасы. В настоящее время этот акт определяет, где могут промышлять наши рыбаки, как долго могут вести промысел и какое количество рыбы могут выловить. Однако прибрежные воды уже почти исчерпаны.
— Океан большой. Вряд ли все так плохо.
— Это кризис. А до этих чертовых рыбаков просто не доходит. Сейчас я на спасательной операции, и если я ее провалю, мне служить на тендерах. Или того хуже, на Аляске в палтусовом патруле.
— Палтусовый патруль?
— Запасы палтуса тоже беднеют.
— Не будете возражать, если я задам вам один личный вопрос? — спросил Римо.
— Простите, но я не встречаюсь с гражданскими.
— У меня вопрос другой.
— Какой?
— Вы лесбиянка?
— Нет!
— Отлично!
— Мимо кассы. Свидания не будет.
— Я не просил свидания.
— Вот и хорошо, потому что вы бы его не получили. И вообще, не стояли бы вы у меня над душой. Я вам говорила, что у нас поисково-спасательная операция. Если нам попадется ваша таинственная подлодка — отлично. Если нет, то вы просто лишний груз. Так что брысь, если не трудно.
Подавив ухмылку, Римо вернулся к мастеру Синанджу.
— Она не хочет встречаться со мной. Правда, класс?
Чиун равнодушно кивнул.
— Это из-за акульего запаха.
На скуластом лице Римо мелькнул неподдельный интерес.
— Папочка, ты хочешь сказать, что мясо акулы — это репеллент от женщин?
— Это же очевидно, тупица.
Римо просветлел.
— Кроме шуток?
— Да.
— И мне стоит только продолжать есть мясо акул, и женщины оставят меня в покое?
— Если это то, что ты хочешь...
— Я хочу сам назначать свидания, а не быть игрушкой.
— Ты игрушка своих желаний, Римо.
Чиун сидел возле иллюминатора и изучал поверхность открытого океана. Она был холодной, изломанной и столь же манящей, как открытый канализационный люк.
— Если увидишь эту подлодку, чур капитан мой, — заметил Римо.
— Ты можешь делать с ним что хочешь, после того как я сдеру мясо с его костей и заставлю его сожрать, — холодно ответил Чиун.
— Ты так переживаешь из-за той своей рыбы?
— Когда ты последний раз был у рыботорговцев?
— В супермаркете? В последнее время всю еду покупал ты.
— Они положили передо мной недостойную рыбу. Безвкусную, мерзкого вида рыбу, о которой я даже не слышал раньше. Можешь судить по названиям — рыба-монах и рыба-ведьма.
— Слыхал я, что они входят в моду.
— В газетах ее называют сорной рыбой. Я не ем сор. Я — Верховный мастер Синанджу. Ты можешь это есть, но я не стану.
— Хорошая рыба исчезает.
— Именно поэтому я заставил Императора Смита прочесать глубочайшие воды океана и выловить лучшую рыбу, чтобы я мог есть так, как ели мои предки. Роскошно.
— Ты ешь лучше своих предков, папочка, и ты это знаешь.
— Для сорной рыбы в моем животе места не будет Ты знаешь, что один рыботорговец пытался убедить меня есть морскую собаку? Я никогда о такой не слышал. Она была подозрительно похожа на акулу.
— Морская собака и есть акула, — бросила через плечо Сэнди.
— Подслушивать! — прошипел Чиун. — Как вам не стыдно?
— А вы кричите потише. Что мне, уши затыкать? Но то, что вы сказали, — правда. С тех пор как закрыли Джорджес-банку, качество рыбы стало просто ужасным.
— А что такое Джорджес-банка? — спросил Римо.
— Мы только что над ней пролетели. Это было самое лучшее место для рыбного промысла на всем Восточном побережье. Может быть, его откроют через несколько лет, но сейчас для наших рыбаков это настоящая катастрофа. Тысячам людей пришлось бросить свое дело. Правительству пришлось выкупать у них суда и лицензии. Но канадцам пришлось куда хуже. Им запретили лов трески в районе Грэнд-банки.
— А где это?
— Там, куда мы летим. Самый богатый промысловый район трески на всей планете. Именно там два года назад была Палтусовая война.
— Какая Палтусовая война? — удивленно спросил Чиун.
— Пока вы не ответили, скажите, пожалуйста, какое отношение палтус имеет к войне? — вмешался в разговор Римо.
Лейтенант Сэнди Хекман повернулась к ним лицом.
— Из-за белокорого палтуса шла война между Канадой и Испанией.
— Впервые слышу, — признался Римо.
— Не столько война, сколько международный инцидент. Испанские траулеры брали молодь палтуса на оконечности Грэнд-банки — рыбаки называют ее Нос. Промысловый район выдается из двухсотмильной зоны Канады в международные воды. Формально испанцы не нарушали закона, но они брали рыбу, мигрирующую в двухсотмильную зону Канады или оттуда. Оттава это горячо восприняла и послала свои катера и подводные лодки рвать испанские сети. В открытом море шла серьезная потасовка, пока испанцы не плюнули и не убрались. С того времени там тихо, хотя канадцы все время вопят, что американские рыбаки берут треску с американской стороны Грэнд-банки, а канадцам нельзя. Они даже арестовали пару траулеров, но у них духу не хватило выдержать характер, и суда отпустили. Грозятся еще заняться флотилиями США, которые ловят лососей в Тихом океане, но пока только свой канадский воздух сотрясают.