Тупик, или Праздник Святого Габриэля

И девочка снова заплакала.
— Питер, Питер! — говорила она сквозь слёзы. — Не оставляй меня! Я боюсь!
— Не оставлю, — твёрдо сказал отважный мальчик. — Ты пойдёшь со мной в Город.
— Да? — спросила девочка и перестала плакать. — А что это — Город? Это далеко?
Питер кивнул. Он и сам не знал, что это такое — Город.
— Далеко. Но мы дойдём до него, — уверенно произнёс он.
— Обязательно дойдём, — согласилась Лилиан и вдруг засмеялась. — Какой ты хороший, Питер!
Питер поцеловал её в лоб и вошёл в дом. Собрав немного еды и сделав небольшой запас воды, он взял Лилиан за руку и продолжил свой путь, теперь уже с маленькой попутчицей.
Пройдя несколько шагов вдоль ручья, Питер вдруг остановился. Прямо из-под ног выпорхнули две бабочки-капустницы и весело понеслись над водной гладью. Только теперь Питер заметил, что жизнь вокруг идёт полным ходом. В траве стрекотали кузнечики, в воздухе носились синие стрекозы и разноцветные бабочки, тут же кишел муравейник сотнями и тысячами маленьких муравьиных жизней, а высоко в небе беззаботно звенел жаворонок.
— Что ты, Питер? — спросила Лилиан. — Ты передумал?
— Нет, нет, Лилиан! — взволнованно ответил Питер, радостно прислушиваясь к окружающему миру. — Ты слышишь? Они живы!
— Ну и что, — девочка пожала худыми плечиками. — Здесь всегда так шумно.
— Так ведь это же просто здорово! — воскликнул Питер и повлёк Лилиан за собой. — Пойдём скорее, нам ещё так далеко идти.
Вскоре зелёная долина кончилась, и вновь потянулась бесконечная каменистая пустыня. Через час Лилиан стала хныкать.
— Я устала, Питер! Я больше не могу.
Солнце к этому времени скрылось за скалой. Стемнело.
— Хорошо! — сказал Питер. — Переночуем здесь.
Спали прямо на камнях, нагретых за день дневным светилом и сохранявших тепло до самого утра. Утром слегка перекусили и снова двинулись в путь.
Весь день они шли, изредка останавливаясь на отдых. Лилиан вскоре устала, и Питеру пришлось нести её на руках. Но как ни тяжела была его ноша, чувство ответственности за это хрупкое создание придавало ему силы. И всё же к концу дня он настолько выбился из сил, что заснул как убитый.
Третий день пути для двух детей был ещё тяжелее. И несмотря на то, что им изредка попадались зелёные островки растительности, окружающий ландшафт в основном представлял собой всё те же камни, пыль и песок. Горячие камни, сыпучий песок и едкую пыль…
— А что мы будем делать в Городе? — как-то спросила Лилиан, когда они в очередной раз остановились на отдых.
Питер не ответил. Он не знал, что их ждёт внизу, в чужом и незнакомом Городе. Он просто ещё не думал об этом.
— Питер, что же ты молчишь?
— Я не молчу, я думаю.
Он не хотел расстраивать бедную девочку своей беспомощностью. Он должен быть сильным: ведь он мужчина.
Питер вспомнил, как мать как-то говорила о своём двоюродном брате, краснодеревщике, который жил где-то в Городе. Но где? И как его имя? Этого Питер не знал. Единственное, что мальчик смог ещё вспомнить, это то, что дядя его был баптистом. Но как найти в большом, незнакомом Городе дядю-баптиста, не зная ни его имени, ни его адреса, — Питер не представлял.
— Питер, что же ты думаешь?
— У меня в Городе дядя живёт, вот к нему мы и пойдём.
— А он добрый?
— Добрый, — ответил Питер, в глубине души всё-таки надеясь разыскать своего родственника.
Девочка успокоилась,
— Это хорошо, что он добрый. А то я злых не люблю. Ты тоже добрый, — добавила она неожиданно.
Ещё день они были в пути. И вот, наконец, на пятые сутки Питер и Лилиан, голодные и измученные до предела, вышли к Городу.
Город встретил их неприветливым серым туманом. Небо до самого горизонта затянуло непроницаемой свинцовой мглой. Стал накрапывать мелкий колючий дождь.
Путники вошли в Город с северной стороны и сразу окунулись в кипучую беспорядочную городскую жизнь. Люди носились по тротуарам, словно обезумевшие, визг и грохот автомобилей перекрывал все остальные звуки, яркие витрины ослепляли изобилием и многообразием красок, а реклама просто поражала взгляды впервые прибывших в Город. Дело в том, что ни Питер, ни Лилиан никогда до этого в Городе не были. Может быть, поэтому больше всего их воображение поразили многоэтажные дома в десять, двадцать и даже сорок этажей. Как же здесь найти дядю?
Питер приуныл. Огромные серые громадины зданий давили на него всей своей многоэтажной мощью и лишали последней надежды разыскать родственника. Наконец Питер решился остановить прохожего, но как спросить о дяде, не знал.
— Чего тебе, мальчик? — нетерпеливо спросил прохожий.
Питер замялся.
— Мне моего дядю найти надо. Вы мне не поможете? Он краснодеревщик.
Прохожий пожал плечами и помчался дальше.
До самого вечера Питер и Лилиан безрезультатно ходили по улицам большого Города и останавливали прохожих с одним и тем же вопросом. Чаще всего прохожие ничего не отвечали и молча убегали, кое-кто огрызался, а некоторые, хотя и пытались помочь, но не знали как. Слишком уж сложную задачу ставил перед ними незнакомый мальчик. Наконец один пожилой господин спросил:
— Баптист? Знаешь что, мальчик, ступай-ка на площадь Смирения, там обосновалась их община. Может быть, там тебе удастся разыскать своего дядю.
Окрылённые вновь вспыхнувшей надеждой, дети направились к площади Смирения. Площадь найти не составило никакого труда. Когда они добрались туда, уже стемнело. Город зажёгся мириадами разноцветных огней и наполнился всевозможными вечерними звуками. На улицах появилась праздно гуляющая публика, открылись двери кафе, ресторанов и игорных домов. Эти часы люди отдавали отдыху.
Но на площади Смирения царила тишина. По рассказам матери Питер знал, что баптисты не пьют спиртного, не курят, не предаются никаким низменным страстям и излишествам. Их вечерний отдых был благочестив и проводился преимущественно в кругу семьи. Может быть, именно поэтому здесь было так тихо и уютно.
Питер постучал в первую попавшуюся дверь. Открыл толстый краснолицый господин с вилкой в руке.
— Простите, сэр, нам нужен краснодеревщик, — произнёс Питер еле слышным от усталости голосом.
— Кто? — удивился господин. — Краснодеревщик? Я краснодеревщик. А зачем я вам понадобился на ночь глядя?
— Вы?.. — от неожиданности у Питера перехватило дыхание. — Дядя… Извините, у вас есть сестра?
— Сестра? — ещё больше удивился мужчина. — Есть сестра. Мария! К тебе пришли. Наверное, опять по делам благотворительности.
— Нет, нет, сэр! — горячо запротестовал Питер. — Другой сестры у вас нет?
— Другой? Нет, другой нет. Как-то, знаешь ли, не обзавёлся. Да в чём, собственно, дело?
— Очень вас прошу, не сердитесь, дяденька, — чуть не плача проговорила Лилиан. — Мы с Питером ищем его дядю, он где-то здесь живёт.
— Он тоже краснодеревщик, — сказал Питер, — у него сестра в горах живёт… жила.
— Так бы сразу и сказал, — улыбнулся мужчина с вилкой. — Ганс!
Из-за его спины показался чумазый мальчуган лет восьми и тоже с вилкой в руке.
— Проводи ребят к господину Корнелиусу! — наказал он сыну. — И чтоб одна нога здесь, другая там. Понял?
Мальчуган стрелой помчался через площадь к одному из домов на другом её конце. Питер и Лилиан еле поспевали за ним.
— Быстрее! — торопил их мальчуган, размахивая вилкой. — А то отец мне уши надерёт.
Дом был небольшой, но добротный и ухоженный.
— Вот! Вам сюда. Здесь живет господин Корнелиус, они с отцом друзья. А я пошёл. — С этими словами мальчуган растворился в темноте наступившей ночи.
Питер нерешительно постучал. Дверь отворилась, и на пороге появился мужчина средних лет, невысокий, плотный, с волосами, тронутыми сединой, и большими печальными глазами.
— Здравствуйте, сэр! — начал Питер и сразу перешёл в наступление. — Я — Питер Селвин. А вы… вы мой дядя?
— Питер! — вскричал мужчина и крепко обнял мальчика. — Как ты меня нашёл? Как мама? А это кто с тобой? Да проходите же в дом! Какой ты худой и бледный. И как похож на мать! Как она там? Как отец? Всё так же гоняет гурты? Что это за девочка? Почему вы такие грязные? Что случилось?