Выстрел в чепчик

— Не долбанет? Почему ты так думаешь? — подозрительно глядя на него, спросила я. — На каких основаниях зиждется твоя уверенность?
— Я принял к тому меры.
— Меры?
Мне стало смешно, так бывает в минуты крайних неприятностей: вдруг ни с того ни с сего засмеешься тоненьким нервным смехом. С кем такого не бывало, тот счастливый человек.
Пока я хихикала, Пупс, хмурясь, сказал:
— Можешь быть спокойна, я принял меры. Больше такого не повторится.
Мой смех как корова языком слизала.
— Что-о? — зверея, завопила я. — Ты принял меры?
Какая самонадеянность! Он принял меры! Ему все по плечу! Ты что, супермен?! Этот, как его? Бэтмен?
Горец? Майти-Маус? Иван Царевич? Илья Муромец?
Кто ты?
— Ты знаешь, кто я, — спокойно ответил Пупс. — И прекрати истерику.
Я успокоилась, а что толку? Пупс есть Пупс.
— Витя, подумай сам, — обращаясь к нему уже как к маленькому, спросила я, — какие ты мог принять меры? Ты что, знаешь, кто дырявит шляпки, постреливает из арбалета и сбрасывает картины со стен?
— Знаю, — сквозь зубы процедил Пупс и стал багровым. — Знаю.
Я даже испугалась, однако вида не подала. Я схватила его за руку и, стараясь выглядеть убедительно, закричала:
— Витя, ты не первый год со мною знаком, и тебе должно быть известно: если я во что-то вцепилась, то не отпущу. Я до всего дознаюсь сама, так что говори сразу, так будет лучше. Кто занимается всей этой ерундой?
— Я, — ответил Пупс.
— Ты?
— Я.
Изумлению моему не было предела. Пупс сам, без всякого принуждения, признает свою вину.
— Соня, не надо меня осуждать, — продолжил он. — Я уже слишком пострадал, но теперь будет все хорошо.
Все наладится. Вот увидишь, больше я не буду стрелять и картины бросать тоже не буду. — Он потряс флаконом с таблетками.
Я была поражена, даже потеряла дар речи, который, слава богу, мгновенно восстановился.
— А как ты это делал? — спросила я.
Пупс смутился.
— Ты же знаешь, в последние дни я был не в себе, — страдая, ответил он. — Не все помню. Это от перегрузки, психическое нарушение, но мне нашли хорошего доктора. Я пошел на поправку. Доктор выписал сильное лекарство, оно очень помогло. Случаи провалов памяти сильно сократились.
Признаться, меня посетили сомнения. Возможно, они и остались бы у меня, когда бы я не вспомнила нашу бедную Тосю. Я схватила мобильный и набрала номер Тамары.
— Что ты делаешь? — спросил Пупс.
— Звоню Тамарке, — ответила я.
— Зачем?
— Хочу узнать, что с Тосей.
Пупс опять побагровел.
— Не надо, — прошептал он. — Мне только что звонила Роза. Я все знаю.
— Знаешь? — изумилась я. — Знаешь и продолжаешь вешать мне лапшу про свое чудесное исцеление?
— Это рецидив, — пролепетал Пупс. — Доктор сказал, что такое возможно. Это будет еще некоторое время, редко, но будет.
— Редко, но метко! — вскипела я. — У тебя рецидив, а у Тоси сотрясение мозга! Понимаешь, что ты социально опасен? Тебя надо срочно упечь!
Бедный Пупс, зачем я это сказала? Нет, иногда я бываю чудовищно жестока. Пупс начал бледнеть и терять сознание прямо у меня на глазах. Слава богу, у него на столе стояла бутылка минеральной воды.
Очень кстати он ее туда поставил. Не задумываясь, я вылила воду на его голову, и Пупс пришел в себя.
— С ума сошла?! — закричал он, вытирая голову носовым платком.
— Думаешь, это заразно? — испугалась я.
Мне вовсе не хотелось рысачить с арбалетом по городу, тем более что за это срок могут дать. Уж где-где, а в тюрьме без меня как-нибудь обойдутся.
— Ты чуть не облила важные документы! — продолжал возмущаться Пупс.
— А ты чуть не умер, — ему в ответ возмутилась я. — Думаешь, пригодились бы тебе эти документы, если бы я не привела тебя в чувство?
Пупс снова нервно поглядел на часы и сказал:
— Все, Соня, уходи. У меня с минуты на минуту будут гости.
Пришлось заупрямиться:
— Никуда я не уйду, пока ты не скажешь, как такое произошло.
— Какое — такое?
— Тосю ты как оглушил? Ты же был на работе!
Пупс закатил глаза и схватился за голову.
— О, боже! — закричал он. — Неужели тебе так хочется потиранить меня? Лучше сдай меня ментам, это будет гуманней. Я не помню, понимаешь? Не помню.
Я сам задумывался над этим. Все, уходи. У меня очень важная встреча.
— Что ж, но попозже зайду, — пообещала я и вышла из его кабинета.
Однако далеко я не пошла, а притормозила у столика секретарши. Мне нужно было выяснить, покидал ли рабочее место Пупс.
Пятиминутная беседа с секретаршей убедила меня в том, что Пупс рабочее место покидал. Целый час отсутствовал, этого вполне достаточно для того, чтобы стукнуть по темечку Тосю.
"Что же это такое? — изумилась я. — Неужели Роза права? Неужели Пупс устроил ей легкое сотрясение?
Ужас! Собственной жене!
Хотя, если хорошенько подумать, ему позавидовали бы миллионы мужей, не осмелившихся на подобное.
А Пупс осмелился. Под прикрытием сумасшествия он сообразил Розе легкое сотрясение мозга. Сначала ей, потом Тосе — подруге жены, которую ненавидит. Конечно, любой мужчина позавидует такой смелости.
Однако так недолго и до меня дойти. Не рискую ли я получить сотрясение прямо сейчас, раз он такой сумасшедший?"
Не успела я так подумать, как дверь кабинета распахнулась и оттуда выскочил Пупс. Он промчался мимо как угорелый, даже не заметив меня.
«Неужели опять? — испугалась я. — Неужели побежал к Ларисе? На очереди-то она. Что ж, чему быть, того не миновать, а кабинет между тем пустой. Почему бы мне туда не войти?»
— Ax, — вскрикнула я, испуганно глядя на секретаршу, — кошелек в кабинете забыла. Можно вернусь и возьму?
— Возьмите, — бросила та, не отрывая сосредоточенного взгляда от монитора.
Я скользнула в кабинет Пупса и бросилась к столу.
Аккуратный Пупс документы, конечно же, спрятал.
Я открыла ящик стола и, стараясь не сильно там все перерывать, поискала ту папку, которая лежала передо мной, когда я разговаривала с Пупсом.
Папки не было.
«Наверное, он положил ее в сейф, — догадалась я. — А сейф закрыл».
Я ринулась к сейфу, в твердом намерении проверить свою догадку, но в этот самый момент за дверью кабинета раздались чьи-то голоса.
Я заметалась.
«Что делать? Пупс парень свой, но, боюсь, он меня не поймет. И кто понял бы? Роясь в чужих документах, я действительно выгляжу не слишком интеллигентно, мягко говоря. К тому же Пупс явно не один. С ним те, кого он так напряженно поджидал. И возможно, они имеют отношение к тем документам, иначе зачем бы Пупс их так сосредоточенно изучал перед этой таинственной встречей. Эх, может, сама судьба дает мне шанс, и грех его не использовать».
Дверь скрипнула.
Самым естественным образом вдруг возникло непреодолимое желание спрятаться под стол. Слава богу, у меня хватило ума не пойти на поводу у этого желания. Зачем под стол, когда в кабинете есть огромный шкаф, куда штуки три таких, как я, влезет.
«Конечно, в шкаф, — решила я, — тем более что я в таких делах просто мастер. Одним ударом убью двух зайцев: спасу свою репутацию и разнюхаю, с кем Пупс встречается и зачем».
Я спряталась в шкаф, и очень вовремя, потому что в тот же миг кабинет наполнился мужскими голосами.
— Присаживайтесь, — сказал Пупс, — а я пошлю Милочку за сигаретами. Я, видите ли, начал курить.
— Да есть у нас, бля, сигареты, — пробасил незнакомый мне голос.
— Нет, я все же ее пошлю, — после короткой паузы повторил Пупс.
«Странные у него посетители, — сидя в шкафу, подумала я. — Никакой в них тонкости. Даже мне ясно, что Пупс не столько нуждается в сигаретах, сколько не чает эту Милочку — свою секретаршу — подальше от кабинета услать. Значит, разговор обещает быть очень интересным».
Как только Пупс вышел, я рискнула выглянуть в щелку — кто же там за его столом сидит? Выглянула и обомлела: Ваня Марусин, точнее, Иван Федорович Архангельский, а с ним еще двое верзилообразных молодых людей.