Пешие прогулки

Не менее важной для меня становится проблема все нарастающего роста преступности и наркомании. Наверное, вы, как прокурор, не могли не почувствовать, что с ростом числа миллионеров в нашем крае – хлопковых, золотодобывающих, каракулевых, тех, кто контролирует производство и сбыт наркотиков, миллионеров из органов, из хозяйственной и партийной элиты, из теневой экономики и прочих и прочих нуворишей – сюда потянулись организованные преступники со всей страны, и приезжают они сюда с самыми серьёзными намерениями. И моя задача оберегать не только себя, но и людей, работающих со мною, обеспечить им и их семьям покой.
И если, прежде чем выстроить свой айсберг, я когда-то изучил право и экономику, то в последние годы ради своего существования я вынужден был изучать и преступность. И смею думать, что располагаю гораздо большей информацией, а в данном регионе и силой, чем прокурор нашей республики и даже министр внутренних дел. Например, в прошлом году люди Ашота обезвредили банду из Ростова, прибывшую по мою душу или по душу Икрама Махмудовича. Я встречался с ними, когда мои ребята задержали их, – мрачные типы, кроме силы, они ничего не понимают. Не проходит и месяца, чтобы не появлялись все новые люди, пытающиеся шантажировать меня, моих сотрудников или членов их семей – с этим мы тоже боремся, и, могу вас заверить, весьма эффективно.
– Выходит, вы почти дон Корлеоне, Крёстный отец? – спросил Амирхан Даутович, постаравшись скрыть усмешку.
– Выходит, что так, прокурор. Вы быстро освоились с моей видеотекой,
– засмеялся Артур Александрович. – Теперь я уж и сам не понимаю, какой талант в жизни действительно более важен, хотя меня и не радует, что прокурор Хаитов побаивается меня, – ведь он далеко не трус. Я бы не хотел такой зловещей популярности.
Разговор делался все более напряжённым, и Амирхан Даутович подумал, что пора бы остановиться: дальнейшее любопытство могло привести к непредсказуемому результату. И так он получил массу информации, которую ещё необходимо переварить.
– Я замучил вас сегодня вопросами, вы уж извините. Не хотел бы больше злоупотреблять вашим гостеприимством и откровенностью… Завтра у вас – впрочем, уже сегодня – напряжённый день. Да и мне выходить на работу, потому разрешите поблагодарить за столь насыщенный и приятный вечер и откланяться…
Артур Александрович бросил взгляд на часы и удивился.
– Да, скоро светать начнёт, – сказал он со странным сожалением – ему, кажется, не хотелось расставаться с прокурором, словно он спешил выговориться, исповедаться.
«Что бы это могло значить? – мелькнула у Азларханова мысль. – Минутная слабость? Расчёт? Искреннее желание заполучить в деле надёжного союзника, для которого деньги не играют особой роли в жизни? Или он, как и я, чует грядущий ветер перемен в общественной жизни и хочет сам подпалить свой „театр“ со всех сторон? Хлопнуть напоследок дверью?» Об этом ещё предстояло поразмыслить.
– Это вы извините меня, ради Бога, что заговорил вас. Я ведь знаю, что вы живёте в определённом режиме, а я сегодня лишил вас не только прогулки, но и сна. Неделю назад, в первое наше знакомство, я заверял вас, что мы будем всячески оберегать ваше здоровье, а сам, выходит, не держу слова. Хотя я рад, что так вышло. Кажется, я никогда в жизни не был столь многословен. Как говорят женщины: наболело…
Он опять глянул на часы:
– Сейчас уже почти утро. Вы отдыхайте, затем, как обычно, обед у Адика, а после обеда я представлю вас на работе – к этому времени подготовят ваш кабинет, я распорядился там кое-что изменить…
3
Он проспал почти до обеда, и крепкий сон восстановил его силы. Принимая душ, Азларханов подумал, что, пожалуй, придётся привыкнуть и к ночной жизни, коли уж взялся выяснить истинные размеры айсберга и выявить по возможности всех актёров уникального театра Шубарина.
Зная пунктуальность Шубарина, Амирхан Даутович спустился вниз в точно назначенное время. Шубарин уже сидел за своим столиком и подливал помятому после бессонной ночи Икраму Махмудовичу «Боржоми» в тяжёлый хрустальный бокал – чувствовалось, что Файзиев появился лишь минутою раньше, наверняка зная, что застанет здесь своего компаньона. Перекинувшись с Шубариным двумя-тремя фразами, Плейбой от обеда отказался и ушёл отдыхать.
Глядя на Шубарина, никто бы не предположил, что у него за плечами бессонная ночь, а до обеда он уже провёл в трех местах планёрки, посетил два ремонтных завода и нанёс визит в горисполком.
Ритуал обеда, похоже, тоже был выработан давно и носил деловой характер: суеты не было, все чинно, размеренно, но в этой размеренности чувствовался ритм, и Адик с ног не сбивался – он хорошо владел своим ремеслом, не зря же ценил его Артур Александрович. На обед они затратили ровно столько времени, сколько и в первый раз. Амирхан Даутович обратил на это внимание – отныне он должен был свыкаться с ритмом жизни Японца.
Когда они поднялись из-за стола, прокурор увидел, что Ашот тоже в зале, и обедал он за тем же столом, где и в прошлый раз. Видно, Артур Александрович все, что мог, доводил до системы, до автоматизма, подвергал все тщательному учёту и анализу, ничто в его поступках не было случайным, и это следовало учитывать, если задумал разобраться в конструкции его системы…
– Давайте пройдёмся до службы пешком – вам ведь вчера не удалось погулять, – предложил Артур Александрович и подал знак Ашоту, уже дожидавшемуся их в машине. «Волга», медленно вырулив на дорогу, тут же уехала. – Это совсем недалеко, да и после обеда, пройтись не мешает.
Идти пришлось действительно недолго и не совсем туда, куда предполагал Амирхан Даутович.
Они подошли к внушительному зданию бывшего рудоуправления.
Поднявшись по мраморной лестнице, Ликург увидел респектабельную, золотом на граните вывеску: «Управление местной промышленности».
– Да, теперь это наше здание, – подтвердил не без гордости Шубарин, заметив удивление прокурора.
В просторной приёмной на втором этаже слева и справа располагались кабинеты бывших руководителей рудоуправления. На одной массивной дубовой двери, что слева, столяр прилаживал ярко начищенную бронзовую табличку: «Азларханов А.Д.». На противоположной двери на такой же табличке значилось: «Шубарин А.А.». Туда и пригласил своего юриста Артур Александрович.
«Помещение не по рангу. И тут наш „хозяин“ пожинает, что не сеял», – успел подумать Азларханов, переступив порог роскошного кабинета.
У Артура Александровича, видимо, день был расписан по минутам: он не дал возможности ни толком разглядеть кабинет, ни порассуждать о нем, тут же распорядился по селектору:
– Татьяна Сергеевна, будьте добры, пригласите ко мне тех, кому я назначил на четырнадцать двадцать. – Обращаясь к прокурору, пояснил: – Сейчас я представлю вас нашим главным специалистам, они помогут вам войти в курс дела. Есть несколько неотложных исков по штрафным санкциям к поставщикам, есть материалы, которые, на мой взгляд, стоит передать в Госарбитраж; но таких дел мало, и у вас будет время спокойно ознакомиться и со структурой, и с отчётной документацией. Если вам будет не ясно, эти товарищи помогут разобраться.
Распахнулась высокая дверь с тамбуром, вошли двое. Первым Артур Александрович представил Александра Николаевича Кима, а вторым – Христоса Яновича Георгади. У каждого в руках было по три-четыре увесистые папки.
И главный бухгалтер, и главный экономист управления оказались людьми преклонного возраста, чего Амирхан Даутович никак не ожидал. Не исключено, что старый кореец застал ещё времена нэпа, по крайней мере, имел о них не книжное понятие, в этом можно было не сомневаться.
Георгади, судя по выговору, принадлежал к тем грекам, что приехали к нам в страну в конце сороковых. Этот тоже, видимо, знал рыночную экономику отнюдь не по учебникам, да и «Капитал» Маркса, наверное, трактовал несколько иначе, чем предполагал автор.
И прокурор лишний раз убедился, что айсберг Шубарина, безусловно, создан умом и потопить его будет непросто. В таком составе мозговой трест, конечно, представлял силу, изощрённую силу, – таких голыми руками не возьмёшь.