Грот афалины

И вот на пороге встал бомо с пылающим факелом в левой руке. Отблески огня играли на страшном лице, раскрашенном белыми и красными полосами и треугольными знаками. В правой руке покачивалась бамбуковая палка, похожая на пику. Да и сам бомо качался, как пьяный, подергивая, точно от холода, плечами. Обе руки от плеча и до кисти были обвязаны цветными лентами, концы их мотались на ветерке, извивались, как змеи. Бомо посмотрел в одну сторону, в другую, вытягивая шею, как черепаха, и вдруг прыгнул туда, прыгнул сюда, уколов воздух пикою. А сам чем-то пронзительно пищал, видимо, положил листок за зубы, хотел, чтоб люди думали, будто это пищат и убегают злые духи. Он то шел по кругу подогнув ноги, то прыгал обеими сразу, как воробей, и в такт колол пикою в стороны, вычерчивая огнем какие-то знаки. В глазах бомо сверкали огненные отблески, казалось, что из них, как из факела, сыплются искры.
Янгу стало страшно, его затрясло.
– Все… Берите факелы… Берите палки, посохи. И за ним! – объяснял жесты Япа староста. Голос Ганеша тоже стал писклявым и хриплым, и все закричали, завыли не своими голосами, чтоб духи зла растерялись и не знали, на кого нападать. Все пошли за бомо приплясывая, подскакивая, кто как смог придумать, и все кололи палками и посохами воздух. Янг стал сам не свой, он уже не замечал, кто отделялся от толпы, чтоб вооружиться и зажечь факел, кто бухал по пустым стволам бамбука. Огней становилось все больше и больше, запах горелого масла уже перебивал злой машинный дух. Чад и дым потянулись в заросли, и там забеспокоились ночные птахи. Огни отражались в листьях пальм, и казалось, что там тоже зажигались небольшие факельчики, а на небе больше становилось звезд потому, что туда поднимались искры от факелов. Сверкали глаза, сверкали зубы, зияли искривленные черные рты, сами люди были похожи на обуглившиеся головешки. Янг видел, что и Радж уже вооружился обломком корня пандануса, и у отца в руках палка. Только мать несла, прижимая к толстому животу, черный чугун с кокосовым маслом, и те, у кого факел угасал, подбегали, чтобы смочить и снова зажечь.
Вышли на самый берег. Вода возле рифов поблескивала фосфорическим светом, время от времени поверхность лагуны прочерчивали бледные стрелы, словно кто-то чиркал гигантскими спичками по спичечной коробке, а они никак не хотели зажигаться. Песчаная, в белой пене полоса прибоя сегодня изрезана рваными следами машинных колес.
Совсем близко было место, где выгружались и высаживались чужаки, как вдруг – «ба-ах!» – в небо взвилась красная ракета и полетела в их сторону. Падала прямо на головы людей, шипела, брызгала искрами, и некоторые из толпы испуганно отбежали в сторону. Но ракета погасла, не долетев до земли. В тот же момент с рейда из-за лагуны, где стояла громадина баржа, вспыхнул сноп света, уперся в небо – загорелся прожектор. Светлый столб качнулся, упал на воду, потом зашарил по берегу, внезапно высвечивая то силуэты склонившихся в сторону воды пальм, то горы выгруженных ящиков, прикрытых брезентом, то машины и бульдозеры, то брезентовые палатки. Люди руками закрывали глаза, поворачиваясь спиной к кинжальному огню.
– Ты… беги домой! Ты мал еще… – тревожно зашептал Радж, больно сжав локоть Янга. – И маму уведи отсюда!
– Ай, – вырвался Янг. Он не мог сейчас бросить и Раджа, и всех своих. Не мог не увидеть, как испугаются злые духи, начнут – плюх! плюх! – кидаться в воду, плыть на свою баржу.
«Ба-ах!!! Ш-ш-ш-ш…» – снова взвилась красная ракета, и на этот раз в одной из палаток высоко на берегу послышался резкий выкрик на чужом языке. Из палаток начали выскакивать, одеваясь на ходу, солдаты, выстраиваться в шеренгу.
Бомо Яп дотанцевал до часового, завыл, делая порывистые прыжки то вправо, то влево, целясь палкой в лицо, в шею, но в последний миг нанося уколы мимо. И все завыли дикими голосами, запрыгали, повторяя движения бомо, грозя палками, факелами. Прожектор снова ослепил всех. Уродливые тени закачались, вздыбились выше пальм, а факелы померкли, стали совсем не грозными.
Солдат отступал задом, выставив перед собой автомат, угрожал им, что-то выкрикивая и указывая жестами, чтобы люди уходили прочь. А вот уже и отступать некуда, он уперся спиной в штабель ящиков. Палки свистят справа и слева, кто-то ударил палкой солдата в грудь. Какая-то женщина схватила горсть песку и сыпнула ему в глаза…
И тут оглушительно затрещал автомат, забрызгал огнем. Янг, сбитый Раджем с ног, успел еще заметить, как бомо упал на колени, потом лег на бок, как Радж, молниеносно взмахнув кинжалом, ударил солдата в бок, как американец скользил спиной по ящикам с надписью «US NAVY ENGINEER TROOPS», как сверху от пальм бежали вниз чужие солдаты.
Люди со страхом разбежались. Янг бежал вместе со всеми сельчанами и то и дело оглядывался, смотрел туда, на штабели ящиков, где дрожал свет прожектора, и в этом свете старая Рата, которая еще только дотащилась до ящиков, схватила с земли брошенный чугун с кокосовым маслом, вылила его на ящики, подняла чей-то факел и прижала к брезенту, поджигая его. Огонь еще не вошел в силу, как снова затрещал автомат… Из-за солдатских спин не было видно, как Рата упала там, где лежал Яп. Американцы суетились, сдирая с ящиков горящий брезент, гася огонь песком. И тут прозвучала новая команда, затрещали выстрелы. Пули врезались в стволы пальм, шмякались в песок ссеченные ими орехи.
Люди рассыпались по домам, забились в глухие закутки. Боялись, что солдаты хлынут следом, всех перебьют, а хаты сожгут.
Янгова мать стонала, всхлипывала, а отец гладил ее по голове, как маленькую. А потом они шептались, а мать все продолжала стонать и жаловалась на боль в животе. Янг лежал на циновке в своем углу и дрожал всем телом, стучал зубами. Куда девался Радж? Может, подстрелили его в этой катавасии?
Только под утро Радж проскользнул в хату.
– Спишь? – зашептал он, сдерживая тяжелое дыхание, и прилег возле Янга.
– Не-а… Тебя ждал! – прошептал Янг в ответ.
– Я сейчас уйду… Птицу, если засидится на одной ветке, можно и камнем сбить. Поплыву на Рай.
– На чем?
– Придумаю что-нибудь.
– Вот сейчас, ночью?!
– Ночью. А звезды зачем на небе? Да и над Раем зарево огней издалека видать. Может, утром будут искать или спрашивать меня, говори, что я не был вечером возле ящиков. Уехал на Рай сразу после собрания. И маме с папой скажи, чтоб так говорили.
– А люди ведь видели, что ты был со всеми.
– Люди видели, понятно. Но думаю, что и им выгодно говорить, что меня не было. Ю андестенд ми? Понимаешь меня?
– Йес, сэр. Но есть люди, которым выгодно и на одного тебя свалить вину. Я же видел, как ты кинжалом…
– Тс-с-с…
– Ли Сунь первый на тебя донесет, – Янг рассуждал совсем как взрослый, и Радж взлохматил ему волосы: «Растешь, малыш!»
– Не было китайца с людьми… Ну, пока… – Радж поцеловал брата. – Ты знаешь, где меня искать – в дельфинарии. Ух! – вдруг Радж скрежетнул зубами. – В такой момент приходится вас покидать!
– А когда опять домой?
– Не знаю. Трудно у мистера вырваться. В выходные двойная нагрузка. А знаешь, что на тех ящиках написано? Что имущество принадлежит военно-морскому флоту США. Базу хотят строить.
Янг ощупью обнял Раджа за шею.
– Ну, дружок, береги отца и мать. С Амарой дружи – он верный мой друг. – Радж снова поцеловал Янга и зашуршал, отползая к двери.
Янг вытер слезы со щек.
Стонала во сне мать.
3
– Янг… Я-янг! – звал кто-то мальчика шепелявым голосом. Потом послышался стук посоха о порог. – Ты еще спишь?
Янг узнал голос старосты Ганеша, и сон его сразу пропал. Такого еще не бывало, чтобы сам староста обращался к нему, простому мальчишке.
– Я знаю, что ты не спишь… Собери ребят, и бегите купаться. Подольше сегодня купайтесь… И хорошо было бы, если б кто-нибудь все время плескался в лагуне – по очереди. И если увидите что-нибудь новое, посылайте гонца к нам. Янг, будешь командиром разведки.