Колдовская любовь
Безумные, дикие, примитивные стремления переполняли Брианну. Она терлась грудями о его грудь, наслаждаясь восхитительным шершавым прикосновением жестких волосков, покрывавших ее, к своим ставшим необычайно чувствительным соскам. Обняв его одной рукой за талию, другой она ухватилась за тугую мужскую ягодицу.
От этого прикосновения Эйдан застонал. Рука его скользнула между ними, высвобождая плоть, затем передвинулась, чтобы, взяв Брианну за бедро, подтянуть поближе, вдавливая свой пульсирующий жезл в ее нежную влажную плоть. Когда одна обнаженная кожа дотронулась до другой, он запрокинул голову в сладостной муке.
— Знаешь ли ты, как страшно хочу я тебя со вчерашнего дня, с момента, когда увидел тебя в озере? — хриплым страдальческим голосом спросил он. — С тех пор я постоянно боролся с собой, чтоб не думать о тебе, но все мысли были лишь о том, как я хочу тебя. Знаешь ли ты, до чего меня довела, когда я следил из-за деревьев, как ты плавала голая, а потом подставляла солнцу свое роскошное тело?
— Пожалуйста, Эйдан, — умоляла она. — Не надо. Я не хочу. Я не смею этого знать!
— Почему же нет, малышка? — хрипловато бормотал он, целуя ее шею. — Боишься услышать, с какой силой и страстью я откликаюсь на тебя?
— Д-да! — Она отпрянула в сторону, когда он поднял голову, чтобы вновь завладеть ее ртом. — Это… это непристойно!
— Непристойно? — Эйдан выдохнул это слово мягко, почти горестно. — Возможно, но то что мне пришлось сделать, чтобы облегчить мое вожделение, было гораздо непристойнее, чем прыгнуть в озеро и насильно взять тебя. А вероятнее всего это так бы и было… изнасилование… а может, будет и сейчас, если учесть, как противна тебе мысль соединиться со мной.
— Нет! — Брианна отвернулась, и внезапная жгучая боль его гнева развеяла последние сомнения. Она должна рассказать ему правду об их родстве! — Ты никогда не был мне противен! Никогда! Я хотела тебя почти с самого первого момента, когда поняла, какой ты хороший на самом деле. Но… — Она запнулась и набрала в грудь побольше воздуха. — Нам не суждено быть вместе. Мы двоюродные родственники, Эйдан. Наши отцы были братьями.
Брови Эйдана недоуменно сошлись.
— Что за чушь ты несешь? Единственный брат приица-консорта умер пятнадцать лет назад вместе со всем своим семейством. А твоя семья — крестьяне. Как ты можешь быть связана с домом и родом Лаэны?
Голос его стих, и во взгляде появилось настороженное, расчетливое выражение. Он отпустил ее и оттолкнул от себя.
— Пророчество. Этот Оленус как-то сумел убедить тебя, что ты из рода Лаэны. Ну как же! Все должно быть точно по предсказанию. — Эйдан потряс головой и вздохнул. — Сначала он убеждает тебя, что ты можешь разговаривать с несуществующим магом в моем мече, а затем играет на твоем желании принадлежать к высокому роду. Право же, Брианна, неужели ты не видишь, что он пытается сделать?
— Я никогда не рвалась в благородные! — Брианну возмутило, что он так плохо думает о ней. — Пока не встретила тебя, я была вполне довольна своей жизнью, пусть и простой. И ты не прав насчет Оленуса. Он сказал правду о Кэрлине. Я снова с ним общаюсь, — она подняла руку, не давая ему выразить свое недоверие. — Неважно, веришь ты в это или нет. Со временем я докажу тебе, что ты ошибаешься. А что касается моего происхождения, мне об этом рассказала Каина, моя приемная мать, а не Оленус.
— Твоя приемная мать? — губы Эйдана дернулись. — А ты не подумала, что этим она хотела уберечь тебя от меня?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Как же это можно, чтобы мы поженились, а тем более соединились, если мы на самом деле двоюродные брат и сестра? — Была бы здесь Каина, Эйдан бы все ей высказал. — И вообще, если ты знала, что мы кровные родственники, почему ты согласилась выйти за меня замуж? Наш брак недействителен.
— Да, так и есть, — пылко согласилась Брианна. — И я знала это, когда мы стояли у алтаря. Но что мне оставалось делать, Эйдан? Если бы я открыла правду, тебя бы снова повели на казнь. А кто бы еще выступил из толпы, чтобы взять тебя в мужья? Он недоверчиво смотрел на нее.
— Ты на самом деле веришь в эту нелепую сказку? Ты действительно думаешь, что мы двоюродные родственники?
— Да, — просто ответила она. Лицо его стало каменным.
— Тогда больше не о чем говорить… и нечего делать. Я не вижу в тебе двоюродную сестру, но мое мнение не важно, если ты в этом уверена. Что ж, теперь я точно знаю, что с тобой делать.
Сердце Брианны часто забилось.
— И что же это?
— Когда мы приедем к Дэйну, наш брак будет расторгнут. Так или иначе, ты с самого начала знала, что он незаконен. Это уже само по себе таким его и делает.
Она схватила его за руку.
— Нет, Эйдан. Брак — это ерунда, самое важное — наше партнерство. Разве ты не понимаешь, что я — часть пророчества? Когда я выжила после убийства моей семьи, а пожар уничтожил мой дом, я «восстала из пепла», как и предсказано в пророчестве. Я должна каким-то образом освободить твое сердце. Но как я это сделаю, если ты оставишь меня у Дэйна и уедешь один биться с чародеем!
— Все это ложь, — прорычал Эйдан. — Ложь, которая выгодна этому хитрому монаху! Он дергает всех за ниточки, как кукол! Неужели я единственный, кто видит его насквозь?
— По-моему, ты единственный, кто совсем ничего не видит. — Брианна не знала, как еще убедить Эйдана. — Твое упрямое нежелание видеть правду может оказаться роковым для всех нас!
Схватив полотенце, он круто повернулся и направился за перегородку.
— Тогда, может быть, для тебя разумнее будет расстаться со мной, пока это еще возможно. Будет весьма трагично, если в своем падении я утащу тебя за собой.
— Что будет, то будет, — бросила в ответ Брианна и прошлепала к постели. Около нее она остановилась и посмотрела в сторону перегородки. — Наслаждайтесь своей ванной, милорд.
Эйдан снял брижди и бросил в сторону.
Так и сделаю, — свирепо рявкнул он в ответ. Однако, залезая в ванну, не смог удержаться от огорченного вздоха: вода в ней совершенно остыла.
Глава 13
«Пора. Пора звать сына домой. Эта женщина совсем вскружила ему голову».
Он отвернулся от колдовского зеркала. Темная фигура в мрачных покоях, полных теней, такая же призрачная, как блики магического света. Подойдя к шкафу. Он открыл дверцу. Черный бархат лег на ладони. Бережно развернул Он материю, и в Его руках оказался удлиненный кристалл неправильной формы. Вернувшись на прежнее место, Он сел и положил камень перед собой.
Он откинулся на спинку кресла. Хрустальный обломок даст Ему новую Силу. Он сотворит заклинания, сплетет из них колдовскую паутину. Он накроет ею своего сына, но одну ниточку оставит у себя. Он потянет за эту нить, и заклятие позовет сына. Оно будет манить его днем и ночью, нарастая с каждым часом, пока единственным способом выжить для него не будет поскорее достичь назначенного места.
«Да, — мрачно подумал Он. — Время пришло. Попытка убить женщину провалилась, а другие, более сильные заклинания на таком расстоянии могут утратить точность и легко причинить вред ему, а не ей. Все усложнялось еще и из-за того, как возросла магическая сила Его сына. Сила, которую тот готов был решительно использовать для защиты этой женщины.
Поистине она опутала своими чарами сердце Его сына, и эти путы крепли с каждой минутой.
Если Он хочет отвоевать себе сына, нельзя было терять ни минуты. Это было самым важным: время и чары, которые Он мог в пределах своей заколдованной крепости так усилить, что эта женщина не справится с ними, и тогда…
Эйдану снились странные сны. Кто-то шептал непонятные слова, метались тени, манили его, звали за собой, подлетали совсем близко и тут же исчезали. Он ворочался всю ночь, просыпаясь, изнемогая от усталости. Наконец перед рассветом он встал с постели, которую устроил себе на полу, и подошел к окну.
С высоты второго этажа он видел весь город и дальше. Над землей клубился туман, сквозь него, освещенные восходящим солнцем, были видны очертания Поганых гор. Он смотрел на далекий горизонт, на розоватые зубчатые контуры горных пиков, и тянущая боль где-то внутри него усилилась. Они звали его, понял Эйдан, его звала эта незыблемая каменная громада, наполняя душу беспокойной тоской, томительным нетерпением. Он должен ехать туда!