Вынужденный брак

Снова хлопнула входная дверь, и кто-то постучал к ней. Направляясь к двери, Элен попыталась задавить искру надежды, убеждая себя, что, должно быть, это Эжен возвращается из магазина, где прихватил для нее сыр или рогалики. Но искра полыхнула пожаром, когда, взглянув в глазок, она увидела своего посетителя.
Паоло.
Нахлынувшие противоположные эмоции объединились в своем намерении задушить Элен. Она прижала руки к груди. Сердце яростно колотилось о ребра.
Он тут. И, как и в первый раз, его темные глаза дико сверкают, лицо перекошено. Неужели и цель та же? Собирается лично нанести последний удар по их браку? Видимо, не сумев за две недели связаться с ней, решил действовать напрямую.
Элен распахнула дверь и напомнила себе о необходимости дышать.
На секунду ей показалось, что в его глазах мелькнула нежность, но он моргнул, прищурился, и если что и было, то пропало бесследно.
— Тебе придется объясниться, — сказал он, врываясь в квартиру.
Ей ничего не оставалось, как последовать за ним. Кожу покалывало там, где она соприкоснулась с его одеждой, ноздри щекотал знакомый запах. Сны и воспоминания последних дней — не лучшая подготовка к противостоянию с реальным человеком.
— Почему ты уехала? — упер он руки в бока. Он не теряет время на любезности. Даже не потрудившись сесть, выпалил вопрос ей в лицо. Вот, значит, как будет. Она заправила за ухо выбившиеся волосы и скрестила руки на груди.
— Я не могла остаться.
— Ты хочешь сказать, что тебе не терпелось улизнуть.
— Не совсем так…
— Нет? Но ты уже вышла на работу, а?
Элен опустила глаза, отвернулась. Доктор дал добро, и она два дня как ходила в контору. Не то чтобы ей так отчаянно хотелось приступить к работе, как намекает Паоло, — просто такой вариант казался предпочтительнее, чем бродить по квартире, жалея себя.
— Дорвалась до своей обожаемой работы. — Каждое слово как изощренное ругательство.
— А что мне следовало делать? — огрызнулась она. — Сидеть и ждать твоих указаний? Спасибо, за свою жизнь я получила их достаточно.
— Предполагалось, что ты отдохнешь на вилле, а не сбежишь.
— Кто сказал, что я сбежала? — Элен не сбегала. Скорее, это был грамотный отход. Она убралась из его жизни, не дожидаясь, пока ее вышвырнут вон.
— Ты всю жизнь сбегаешь. От своего отца, от меня — из этой самой квартиры. И теперь тоже. Сбежала с виллы, как воровка.
— А кто бы не уехал в сложившихся обстоятельствах?
— Любой нормальный человек! Ты только что потеряла ребенка — припоминаешь? Но ты так рвалась работать, что такая мелочь, как выкидыш, тебя не остановила.
— Да как ты смеешь? Как я могу забыть? Это я там была. Я чувствовала боль. Из меня выдирали моего ребенка…
На последнем слове ее голос прервался. Отвернувшись, она старалась сдержать слезы. Его руки легли ей на плечи.
— Извини, — он повернул ее к себе. — Я пришел не для того, чтобы тебя расстраивать.
— Тогда никогда не говори, что мне безразлична потеря моего ребенка. Ты даже не представляешь, как сильно я желала его, как хотела, чтобы все прошло хорошо. — Ее губы задрожали. — Не прошло. Я потеряла моего малыша.
Паоло заключил Элен в объятия, и комок у нее в горле прорвался рыданием.
— Нашего малыша, — сказал он. — Мы потеряли нашего малыша.
И крепко держал ее, пока Элен плакала, по-настоящему плакала. Последние две недели она не позволяла себе расслабиться, осознать потерю, дать волю слезам. И вот теперь их не остановить.
— Прости, — сказал он, гладя ее по голове. — Я должен был быть там с тобой.
Всхлипнув, она подняла голову, вытерла мокрую дорожку на щеке.
— Теперь все равно. Ты ничем не смог бы помочь.
— Но я не должен был покидать тебя, — настаивал он. — Это должно было быть ужасно. Мама сказала, что ты очень мучилась.
Элен вернулась мыслями к той страшной ночи. Да, была боль, много боли, но не она вспоминалась сейчас.
— Самые худшие мучения, — сказала она тихо, — были из-за того, что я ничего не могла сделать. Знать, что для нашего малыша надежды нет — никакой.
Паоло снова притянул ее к себе. Прижавшись щекой к его широкой груди, она впитывала его запах. Ей так его не хватало, а он целых две недели не ехал. Если бы Паоло действительно хотел быть с ней и утешить в горе, то времени у него было предостаточно и раньше.
Она освободилась от его рук, стараясь показать, что справится, что силы ей хватит. Чтобы, когда он уедет, вернется к Сапфир, правда не открылась. Он никогда не узнает о ее любви.
— Извини, — сказала она, читая в его глазах понятную ей боль, боль, так похожую на ее собственную. Боль свежей утраты. — Я даже не знаю, почему такое могло случиться.
— Перед отъездом я занимался с тобой сексом, — сказал Паоло. — Не мог я повредить тебе?
Его лицо так болезненно исказилось, что на мгновение ей захотелось взять его в ладони и поцелуями стереть эту муку. Он не винит ее! Элен никак не ожидала такого. Чуть улыбнувшись, она покачала головой.
— Ни в коем случае. Врачи говорят, что такие вещи случаются. Они уверили меня, что ни с кем из нас это не связано.
— Но должна же быть причина.
Она вздохнула, потерла ладони одна о другую, только чтобы что-то делать.
— Я думала об этом. Может, малыш понимал, что происходит между нами. Может, он не хотел появляться у людей, которые не рады его появлению.
— Я желал этого ребенка!
Она подняла руку, останавливая его.
— Не думаешь ли ты, что я не желала? Но согласись, сопутствующие обстоятельства не радовали никого из нас. Мы оба не были счастливы, сведенные вместе насильно. Мы оба хотели этого ребенка, но возможно.., возможно, ребенок не захотел нас. — Элен впилась зубами в нижнюю губу, пытаясь заглушить одной болью другую.
— Это сумасшествие.
— Знаю, но у тебя имеется лучшее предположение? Кто пожелал бы родиться в семье, построенной на обмане?
Он поднялся, заметался по комнате. Она следила за ним краем глаза, понимая его терзания. Словно в ту ночь, когда Паоло впервые появился на пороге ее квартиры, он утратил свою врожденную уверенность в себе, своем месте в жизни.
Она сочувствовала ему и страдала вместе с ним.
Внезапно он остановился, сунул руку в карман пиджака.
— Твои вещи упакуют и пришлют, но кое-что мне хотелось отдать тебе сейчас.
На минуту ей показалось, что он имеет в виду кольца. Паоло протянул руку, она подставила свою, ожидая получить нечто маленькое, и от неожиданности чуть не уронила полученное пресс-папье на ковер. Провела пальцами по нему, вглядываясь в рубиновые глубины.
— Почему ты оставила его?
— Я бы просто не смогла иметь его при себе, — честно призналась Элен. Две крупных слезы скатились по ее щекам, когда она вспомнила обследование, полупрозрачную плоть, крохотное бьющееся сердце. — Я была слишком измучена, а оно служило бы вечным напоминанием.
Кивнув, Паоло подошел ближе, разглядывая то, что она держала в ладонях.
— Когда я впервые увидел его на витрине, то вспомнил обследование…
Элен сморгнула влагу с ресниц, заметив странный блеск в глазах Паоло. Он тоже подумал о сердце их ребенка, увидев простое пресс-папье?
— Зачем ты здесь? — спросила Элен неуверенно. Она не понимала, откуда появилась надежда. Разве что обвинения, которых она ждала от визита Паоло, так и не прозвучали. — Не затем же, чтобы привезти мне это.
— Нет. — Он шумно вдохнул и выдохнул. — Не затем.
Она ждала, стиснув хрустальное сердце, словно прося ссудить ей немного его холодной, жесткой силы.
— Я дал ход бумагам, касающимся нашего развода.
 
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В мире Элен осталось лишь отчетливое тиканье часов.
Возможно ли выглядеть всем довольной, когда видишь разверзшуюся под ногами бездну? Она ожидала этого, подозревала, что колесо уже запущено. И все равно, слова Паоло стали дополнительным подтверждением, что он счастлив освободиться от нее теперь, когда ребенка, соединяющего их, не стало.