Пятеро в звездолёте

Один за другим ступили земляне с трапика на голубые плиты космодрома и тотчас услышали музыку: тихая, сдержанная, она висела в воздухе – он был непривычно синеват – и почему-то наполнила ребят чувством радости, близких удач и полной безопасности. И здесь же они увидели метрах в двадцати от звездолёта двух мужчин и женщину с букетиками цветов. Они ждали их, пришельцев с другой планеты.
Они были очень похожи на людей Земли, и лишь волосы… Да, да, лишь одни волосы у них были странные – красные, синие, голубые… И были эти люди очень молоды – лет на пять старше их, землян, – и очень стройны, высоки и, конечно же, красивы… Ах, до чего они были красивы и приветливы, эти трое, встречавшие их!
И когда они медленно шли к ребятам, улыбаясь и махая руками, их лёгкие, полупрозрачные костюм мы мягко и таинственно искрились.
– Мы поздравляем вас с благополучным прибытием, – негромко сказал мужчина с короткими синими волосами. – Спасибо, что вы удостоили нашу планету своим посещением.
– Не за что, – слегка смутившись, сказал Толя. – Это вам спасибо за встречу и доброту.
В ребячьих руках появились тоненькие букетики. Мелкие звёздочки цветков излучали тончайший аромат. Первый букет, как это бывает и на Земле, вручили Леночке, потом – остальным. И уж самый последний – Колесникову. Дело в том, что он вдруг вспомнил, что, вопреки инструкции по эксплуатации «Звездолёта-100», он не закрыл на ключ дверь корабля и побежал к нему, встал на трапик и – маленький, плотный, в белом комбинезоне – потянулся к двери, вложил в узкую щёлку ключ и громко щёлкнул им. И здесь Толя заметил, как в глазах встретивших внезапно вспыхнуло недоумение, и спокойно разлитая в воздухе музыка как будто бы дёрнулась и стала слегка спотыкаться, и сам синий воздух чуть-чуть потемнел… В чем дело?
Наконец Колёсников вернулся, получил свой букетик и стал вертеть в руках, не зная, как от него избавиться, и наконец незаметно сунул его в руку Леночке.
– Как прошёл полет? – спросил синеволосый. – Нет больных на борту?
– Что вы, мы здоровы! Дай бог всем быть такими! – Жора провёл ладонями по своим круглым щекам, и они заскрипели, как яблоки.
– Не стосковались по своей планете? – спросил человек с красными волосами.
– Вот это есть… – сказал Жора. – В космосе, как говорится, хорошо, а дома лучше.
– Да не слушайте вы его! – не вытерпела Леночка. – Ни капельки нам не грустно.
Она во все глаза рассматривала планетян, их лица, их глаза, такие внимательные, доверчивые, открытые, их удивительные неземные полосы. И конечно же, с особым вниманием смотрела Леночка на девушку, на её лёгкое, искрящееся платье.
– Вы, наверно, хотите отдохнуть после полёта? – спросила девушка.
– Нет, что вы! – сказал Толя. – Мы совсем не устали. Мы бы очень хотели познакомиться с вашей планетой.
– Пожалуйста… Что вас интересует в первую очередь? Наверно, после длительного полёта вы хотели бы поесть?
Толя с ужасом посмотрел на Жору: вот-вот ляпнет что-нибудь! Но лицо того застыло, напряглось, покраснело; ох, как, видно, хотелось ему сейчас подзаправиться, но Жора героически боролся с собой. Одновременно с Толей бросил на него взгляд Алька и сказал:
– Простите нас, но хорошо бы… Стосковались мы в полёте по жареной картошке и клубнике со сливками…
Жора благодарно блеснул в Алькнну сторону глазами, и Толя вздохнул: Алька оказался добрей его…
– Просим… Сколько угодно! – весело, в один голос ответили планетяне.
– Мы, признаться, тоже не прочь что-нибудь поесть…
– Пришлите, пожалуйста, машину на восемь мест, – негромко сказал куда-то в сторону мужчина с красными волосами, и через несколько секунд в небе что-то мягко прожужжало, возле них опустился вертолёт – лёгкий, открытый, прозрачный, из неизвестного материала, с двумя такими же прозрачными винтами сверху.
У Колесникова прямо-таки глаза полезли на лоб.
– Как вы его вызвали?
– Очень просто, – ответил мужчина. – Позвал его, и он прилетел… Займите, пожалуйста, своё место.
Все уже сидели, кроме Колесникова; он стоял рядом с машиной и пытливо трогал руками прозрачную обшивку большой удобной кабины.
– А где же пилот? – недоумевал он. – А где помещается двигатель? В этой маленькой коробочке?
– Разумеется, – сказал мужчина. – Здесь он ещё большой… Вы садитесь, а то все проголодались…
Но Колёсников уже ни о чем не мог думать, ни о чем, кроме этого прозрачного чудо-вертолёта. И когда он наконец влез в него, он не присел, а все ощупывал, оглядывал, прикидывал что-то в уме. И когда они прилетели к большому прозрачному зданию, Колёсников сказал:
– Вот это я понимаю! Как у них все удобно и просто… Они довели свою технику до совершенства. Все так продумано и упрощено, что и техники никакой не видно… Даже непривычно как-то! Смотрю на неё, думаю – и ничего не могу понять. А мне казалось, мы всех обогнали…
– Вы с какой планеты, ребята? – спросила девушка.
– Мы с планеты Земля! – не без гордости сказал Алька. – А как называется ваша?
– Мы её называем Планетой Добрых Стремлений, – ответил красноволосый, – а соседние с нами планеты называют её Планетой Совершенства, но это не так: нам ещё далеко до совершенства, да к тому же полного совершенства невозможно достичь, к этому можно только стремиться, что мы и делаем…
И Толя сразу понял: вот она, та планета, побывать на которой он мечтал!
Больше всего мечтал!
Скоро они вышли из вертолёта. Одежда планетян, как заметил Толя, при движении не только легко и приятно искрилась, но и непостижимо каким образом рождала тихую, мягкую, добрую музыку.
Планетяне и пришельцы вошли в дом, уселись за лёгкие столики, и на них в ту же минуту неизвестно откуда появились четырехугольные прозрачные тарелочки с разными салатами и такие же прозрачные тарелочки с супом.
Планетяне, чтоб не мешать им, уселись в сторонке и принялись есть то же самое.
– Вот где мы поживём, правда? – шёпотом спросил Толя у Колесникова.
– Поживём, а там будет видно…
Командир, наверно, не принял ещё твёрдого решения, потому что пожал плечами и потёр крепким кулаком лоб.
– Возможно. При условии, что они не будут такими мудрёными и странными. И ещё: если я пойму, как у них все это устроено.
– Поймём, – сказал Толя. – Постараемся понять…
– А какие они красивые! – проговорила Леночка. – А какая у них музыка!
Я нигде не слышала такой. Так и хочется танцевать под неё, да неловко… И где они, музыкальные инструменты, рождающие её?
– Выясним, – уверенно сказал Толя.
– А как они одеты! – не умолкала Леночка. – Их одежда так мягко искрится, издаёт эту нежную музыку… Ничего похожего не видела и не слышала…
– Ещё не то увидишь и услышишь во Вселенной, – заметил Толя.
– Но знай, – вмешался в разговор Алька, – и мы достигнем такого совершенства и, может, даже обгоним их, и они прилетят к нам учиться…
– Хорошо бы… – вздохнула Леночка. – Мальчики, не поднимайте меня на смех, но мне бы хотелось иметь платье, в каких здесь ходят…
– Попросим, авось дадут, – сказал Толя. Они восхищались этой планетой и не забывали об еде. Съев свой суп, Жора сказал: «Ещё хочу», и перед ним появилась новая тарелка, потом ещё…
– Остановись, – попросила Леночка, – оставь место на второе и третье…
– На все хватит, я человек больших возможностей, – заявил Жора, продолжая есть.
– Но что они подумают о тебе и о нас?
– Пусть думают что хотят… Какие мы есть, Леночка, такие и есть, и нечего пускать пыль в глаза. Не надо думать, что подумают о нас, а надо думать, как остаться собой, никого не обижать и не обманывать…
Толя с изумлением слушал его: ну и Жора! Мудрец! Философ!
Жора между тем ел мягкое, нежное, прямо тающее во рту жареное мясо с ломтиками каких-то неведомых овощей, пил какие-то необыкновенно вкусные соки в узеньких невесомых стаканчиках – один такой стаканчик он на всякий случай прихватил с собой; плотное, круглое лицо его лучилось радостью и удовольствием.