Вампир в такси

– Хм-м.
– А вампир – это смена ценностей на оси плоти.
– Выходит, антитезу вы признаете, а смену ценностей – нет?
– Стоит раз признать какую-нибудь ахинею – потом уже не остановишься.
– Вы образованный человек!
– Семь лет в университете отучился, – рассмеялся я.
Глядя на бесконечную вереницу машин впереди, таксист сунул в рот тонкую сигарету и закурил. По салону поплыл запах ментола.
– А что бы вы сделали, если б и вправду увидели вампира?
– Наверное, растерялся.
– И все?
– А что, нельзя?
– Нельзя, конечно! Вера – великое дело. Представишь себе гору – и вот она, пожалуйста. Подумаешь, что горы нет – ее и не будет.
Прямо как в старой песне Донована.
– Ах вот вы о чем!
– Да-да.
Я вздохнул, не выпуская изо рта незажженную сигарету:
– А вы сами-то верите в вампиров?
– Верю.
– Почему?
– Что значит «почему»? Верю и все.
– Ну а доказать можете?
– Вера и доказательство – совсем разные вещи.
– Пожалуй.
Я решил больше не углубляться в эту тему и вернулся к пуговицам на блузке. Одна, вторая, третья...
– Но могу и доказать, – заявил таксист.
– Серьезно?
– Вполне.
– И каким же образом?
– Да я сам вампир.
Мы немного помолчали. Машина проползла еще метров пять. Дождевые капли все так же барабанили по крыше. На счетчике уже полторы тысячи с лишним.
– Зажигалку не дадите?
– Пожалуйста.
Я чиркнул белой «биковской» зажигалкой и закачал в легкие порцию никотина. Впервые за три дня.
– Ну и пробка! – посетовал водитель.
– Да уж, – сказал я. – Кстати, о вампирах...
– И что?
– Вы что, в самом деле вампир?
– Конечно. Какой мне смысл врать?
– И давно вы так?
– Девять лет уже. В тот год как раз была Олимпиада в Мюнхене [4].
– Остановись мгновенье, ты прекрасно.
– Вот-вот. Точно!
– Еще спросить можно?
– Валяйте.
– А почему вы это... таксистом работаете?
– Не люблю я все эти вампирские штучки. Кутаться в плащ, разъезжать в карете, жить в замке... Ничего хорошего. У меня все как положено: плачу налоги, лицензию имею. Хожу на дискотеки, в патин-ко [5]. Что? Странно?
– Да нет. Просто... как бы это сказать... до меня никак не дойдет.
– Так вы не верите?
– М-м?
– Что я вампир – не верите?
– Конечно же, верю, – поспешно заверил я таксиста. – Представишь себе гору – и вот она.
– Ну ладно.
– Вы и кровь пьете иногда?
– А как же? Я же все-таки вампир.
– Кровь, наверное, разная бывает – вкусная и невкусная?
– Ясное дело. Но ваша не подойдет. Слишком много курите.
– Бросить хотел, но вот не получилось.
– Самая подходящая – у молодых девушек. Это что-то!
– Кажется, я вас понимаю. А у артисток кровь как – ничего?
– У Каёко Касимото [6] – просто супер! У Кимиэ Сингёдзи [7] – тоже ничего. А вот у Каори Момои [8] – не очень. Совсем что-то на нее не тянет.
– Значит, и в этом деле толк надо знать?
– Еще бы!
Через пятнадцать минут мы расстались. Открыв дверь квартиры, я включил свет, достал из холодильника банку пива. Выпил и позвонил подружке, с которой в тот день так и не встретился. Ее послушать, так для этого была причина. Вот такие дела.
– Да, советую тебе не садиться в черные такси с номерами Нэрима [9].
– Почему? – спросила она.
– Там один водитель – вампир.
– Неужели?
– Точно.
– Беспокоишься за меня, что ли?
– А то как же!
– Черные с номерами Нэрима?
– Ага.
– Спасибо.
– Не за что.
– Ну тогда спокойной ночи.
– Спокойной.
Над Саппоро – первый в этом году снег. Возникает из дождя, снова превращается в дождь. Снег в Саппоро – явление не самое романтическое. Что-то вроде вредного родственника.
23 октября, пятница.
Из Токио я улетел в одной майке. Сел в Ханэде [10] на 747-й, не успел прокрутить в «уокмане» одну полуторачасовую кассету и вот, пожалуйста, – снег.
– Ничего не поделаешь, – говорит друг. – Он всегда в это время начинается. И приходит зима.
– Холодина какая!
– Зима и должна быть очень-очень-очень холодной. На то она и зима.
Мы с ним выросли в маленьком тихом городишке, недалеко от Кобэ. Дома наши стояли в пятидесяти метрах друг от друга, и учились мы в одной школе. Вместе путешествовали, вместе на свидания с девчонками бегали. А как-то раз так перепили, что из такси вывалились. После школы я поступил в Токийский университет, а он – в университет Хоккайдо. Женились на однокурсницах, моя была из Токио, его – из Отару [11]. Такова жизнь. Все мы бесцельно скитаемся по земле, как семена растений, которые носит капризный ветер.
Наверняка в жизни все сложилось бы по-другому, если бы в Токийский университет поступил он, а я учился на Хоккайдо. Быть может, я бы пошел работать в турфирму ездил по миру, а он осел в Токио и сделался писателем. Но в результате случайного стечения обстоятельств получилось то, что получилось: я романы пишу, он в турфирме работает. А театр «Орион» и сейчас сверкает огнями, как прежде.
У друга – сыну шесть лет. В отделении бумажника, где сезонка, всегда лежали три его фотокарточки. Хокуто играет с барашком в зоопарке Маруяма. Хокуто, наряженный к детскому празднику. И Хокуто верхом на ракете в парке аттракционов. Я разглядываю фотографии и отдаю другу. Мы пьем пиво и закусываем мороженой рыбой, холодной как лед.
– Как там Р поживает? – спрашивает он.
– Встретились недавно на улице. Случайно. С женой развелся, спутался с какой-то девчонкой.
– Да?
– Работает в рекламной компании. Пишет какие-то жуткие тексты.
– Понятно.
И так далее, и тому подобное. Расплатившись по счету, мы выходим на улицу. Снег все идет.
– В Кобэ давно был? – интересуюсь я.
– Давно. – Он качает головой. – Далеко очень. А ты?
– Тоже давно не ездил. Да что-то и не тянет.
– М-м.
– Наверное, здорово там все изменилось.
– М-м.
Минут десять мы бродим по улицам. Тем для разговора больше нет. Я иду к себе в гостиницу, он возвращается в свою малогабаритную трехкомнатную квартиру.
– Ну будь здоров!
– И ты тоже.
Щелкает переключатель. Мы расходимся в разные стороны, чтобы дальше снова идти каждый своей дорогой. Наступит завтра, и мы, в полутысяче километров друг от друга, будем продолжать бесцельную борьбу со скукой, которая у каждого тоже своя.
В гостинице я включил телевизор. По местному каналу шла какая-то информационная передача. Не снимая обуви, я завалился поверх покрывала на кровать и, запивая холодным пивом сэндвич с копченой семгой, который попросил принести в номер, рассеянно уставился на экран.
Середину кадра занимает одинокая фигура молодой женщины в темно-синем платье. Камера снимает женщину по пояс и, словно хищный зверь в ожидании добычи, плотоядно смотрит на нее застывшим стеклянным глазом. Без смены ракурса, не приближая и не отдаляя объект. Совсем как в старых фильмах nouvelle-vague [12].
– Я работаю в информационном отделе мэрии города Р., – начинает женщина с легким местным выговором. Голос дрожит от волнения. – Наш городок небольшой – всего семь с половиной тысяч жителей. Особо ничем не знаменит, поэтому очень может быть, что вы о нем ничего не знаете.
«К сожалению», – отмечаю я.
– Основное занятие наших жителей – сельское хозяйство и молочное животноводство. Главный продукт – конечно, рис, но в последнее время, с сокращением посевных площадей, идет быстрый переход на зерновые и овощеводство в окрестностях города. На окраине имеется животноводческое хозяйство: порядка двухсот коров, сотня лошадей и столько же овец-мериносов. Сейчас эта отрасль у нас хорошо развивается, и через три года поголовье, возможно, удвоится.