Шпора Персея

— Хорошо. Про завтрак и совместный полет на «Прихлебателе» можешь забыть. Я доберусь до Серифа на своем транспорте и сам найду себе жилье. Назначь совещание на послезавтра, в 13.00 в главном офисе «Оплота». И никому не говори, что я там буду.
Симон кивнул. Он уже не выглядел таким встревоженным, и я был уверен, что он снова чувствует себя боссом. Он поступился своими железными принципами, обратившись ко мне с просьбой. Теперь, когда я согласился, никакой благодарности ожидать не приходилось.
— Оставь мне номер твоего личного телефона, — сказал я.
Отец вытащил визитку и положил на тумбочку.
— Аса…
Я демонстративно отвернулся и закрыл глаза.
— Уходи! Оставь меня в покое.
Дверь закрылась.
Когда я сел, то почувствовал только легкое головокружение. Телефон был в ящике стола. Я набрал номер Мимо, поймал его в баре «Раджа-чай», где он был со всей толпой, и попросил оказать мне еще одну огромную услугу: отвезти меня на Сериф. Он мигом согласился.
Клайв Лейтон, один из ныряльщиков-любителей, жил на этой планете. Если мне повезет, я вытрясу из него что-нибудь интересненькое еще до начала совещания.
Я снова лег и уснул мирным сном.
 
Глава 6
Мы с Мимо Бермудесом улетели на Сериф в тот же день, как только меня выписали из больницы. Полет со Стоп-Анкера до Ветивария, столицы Серифа, занял чуть больше двух часов. «Пломасо» мчался на скорости в шестьдесят россов — максимальной сверхсветовой скорости, которую способны, развивать наши галактические звездолеты. Мои протесты не помешали старому контрабандисту продемонстрировать потрясающие возможности его новой дорогостоящей игрушки.
Когда мы достигли системы Серифа, он включил субсветовой двигатель и начал метаться, как летучая мышь, выписывая сумасшедшие кульбиты на предельной скорости (сто миллионов километров в час) и стреляя из пушек по ни в чем не повинным мелким астероидам.
Я подавил тошноту, вызванную то ли общим недомоганием, то ли мыслями о том, что меня ждет впереди, и выразил восхищение его искусством, тактично напомнив, однако, что мы зря тратим драгоценное время. Мне надо было провернуть важное дело на Серифе до собрания членов правления «Оплота». А кроме того, у «Пломасо» кончалось топливо.
А затем я совершил ошибку.
— Ты только не беспокойся, Мимо. Я постараюсь оплатить тебе расходы за этот полет, а также за мое лечение в больнице — и за твой звездолет.
— Это не обязательно, — сказал он.
— Мой отец может себе это позволить.
— Я не хочу.
— Бога ради, будь благоразумен! Позволь мне по крайней мере компенсировать тебе потерю «Чиспы».
— Я сам послал тебя на ней!
— И все-таки я позабочусь о том, чтобы у тебя был новый корабль, — упрямо пробурчал я.
Тут Мимо так разозлился, что я обалдел. Никогда раньше его таким не видел. Он крыл меня по-испански настолько изощренно, что я и половины не понимал, при моих-то аризонско-мексиканских познаниях.
Когда он выдохся, я виновато выдавил:
— Я не хотел тебя обидеть.
— Но ты это сделал, черт побери! Ты с благодарностью принял помощь los pobres del arrefice  [8], которые отстроили твой дом, собрали тебе мебель и еду, — а моя помощь для тебя неприемлема! Потому что я нарушаю наши дурацкие законы?
Ты боишься, как бы в один прекрасный день я не попросил тебя об ответной услуге, которая оскорбит твою нежную совесть? Или все дело в том, что я богат, как твой отец, а ты принимаешь подарки только от голозадых изгоев вроде тебя самого?
— Перестань. Ты мой лучший друг на Стоп-Анкере. Мне до фени, как ты делаешь деньги. Но…
— Дорогой мой Ад! На свете есть одна редкая добродетель, которая называется щедростью, то есть желание делать добрые дела, не выставляя их напоказ. А ты не хочешь дать мне попрактиковаться! Mierda!  [9] Надо было оставить тебя у кометы!..
Я набрал в легкие воздуха и сказал, подбирая испанские слова:
— Я вел себя как кретин, а ты действительно щедрый человек, дон Гильермо. Спасибо тебе за все твои дары и особенно за твою дружбу.
— Чтобы я больше не слышал об оплате — по крайней мере в деньгах! — проворчал он в ответ по-английски. — Я был тронут тем, что ты доверил мне свою тайну на пляже Стоп-Анкера. Также должен признаться, что все это кажется мне ужасно увлекательным и сулит куда больше приключений, чем остальные мои занятия. Если ты действительно хочешь отплатить мне добром, позволь помочь тебе. Будь со мной откровенен и дальше. Не пожалеешь.
— Согласен, — сказал я. — Но до определенных пределов.
— Claro!  [10] Это само собой. Кстати, мое предложение включает в себя полет в любую точку галактики. Только, ты уж извини, отныне пилотом буду я.
* * *
Я был на Серифе всего один раз, еще ребенком. Это планета класса Т1 (с некоторыми исключениями). Больший из двух ее континентов, свернувшийся вокруг экватора, словно громадный питон, геологически очень стар. Болотистый берег обрамляют непроходимые соляные топи, а дальше тянутся сплошные жаркие пустыни, практически лишенные растительности и неблагоприятные для развития высших форм жизни. Там способны выжить только насекомые и летающие животные, которые охотятся на них. Континент, расположенный на Северном полюсе, более дружелюбен — если вам нравятся скалистые, увенчанные ледниками вулканы, ревущие потоки, жаркие весны, кипящие грязи и обрывистые ущелья, почти лишенные равнин.
Туземные жители предусмотрительно построили большинство своих постоянных селений на берегу океана и в устьях рек Северного континента. Захватчики из «Галафармы» тоже были не дураки. Они изгнали туземцев с обжитых мест и благоустроили их для земных колонистов, которые намеревались разрабатывать природные ресурсы. Когда концерн ушел с Серифа, разбросанные по континенту города компании превратились в джунгли и считались среди местного населения проклятыми — причем не без оснований.
План реколонизации «Оплота» на Серифе оказался столь удачным, что его воплотили в жизнь и на других принадлежавших звездной корпорации планетах Шпоры. Количество населенных пунктов было сведено к минимуму; земляне в основном поселились в Ветиварии и городах-спутниках столицы. Там же построили и космопорт. Расположенный на берегу потрясающе живописного залива, Ветиварии со временем стал самым большим городом в Шпоре Персея и центром планетарных операций «Оплота».
Наземная бригада главной астронавигационной станции космопорта пришла в восторг от «Пломасо». Они никогда еще не видели такого шикарного судна. Служащий порта, быстро покончивший с формальностями, казалось, был хорошо знаком с капитаном Бермудесом и подобострастно заглядывал ему в глаза. Мой друг сунул ему в руку маленький пакетик, который чиновник без всяких комментариев спрятал во внутренний карман кителя. У нас не потребовали ни паспортов, ни каких-либо иных удостоверений личности.
Мы прогулялись пешком до автостоянки и взяли напрокат машину. Мне хотелось передвигаться по городу как можно более незаметно, но Мимо, естественно, выбрал четырехместный «ягуар» серебристо-лилового цвета с золотистой отделкой. Мне удалось лишь заставить его опустить верх машины.
В город мы пробирались, лавируя между грузовиками, ехавшими из пригородов. Мимо сидел за рулем и вел машину с залихватской беспечностью водителя экстра-класса, запрограммировав стереосистему на свои любимые сентиментальные латиноамериканские песни.
— Послушай, Ад! Что у тебя за важное дело такое?
Я замялся. Вообще-то я думал высадить старика у гостиницы и поехать разбираться с Клайвом Лейтоном в одиночку, однако даже короткая прогулка от космопорта до стоянки вымотала меня до предела. Я еще не оправился после болезни, в то время как тип, которого я собирался допрашивать, был в отличной физической форме. Чтобы вытрясти из него то, что нужно, потребуется помощник.