Лизать сахар. Жизнь втроем
На следующий день Томас не сводил взгляда с двери камеры, сидя по-турецки на жестком матрасе. Начал беспокоиться: неужели посетитель не придет?
– XR1070 на выход!
Поблагодарил небо. Все должно получиться, ведь гениальное – просто.
– Я себя плохо чувствую, – пожаловался он надзирателю, когда тот защелкнул наручники.
– Я бы тоже на твоем месте плохо себя чувствовал, – съязвил сержант и толкнул его в спину. – Пошел!
Они миновали лестничную площадку и пост охраны, спустились на первый этаж, где его тщательно обыскали в отделении досмотра. Затем свернули в узкий тусклый коридор. До комнаты свиданий и, соответственно, до третьего поста 45 секунд ходьбы, вчера он высчитал.
Резко остановился, согнулся вперед, почти падая.
– В чем дело? – встревожился конвоир.
– Тошнит, – простонал.
– Встать!
– Пожалуйста… Меня вырвет…
Охранник заколебался. В подобной ситуации он оказался впервые. Вести дальше – зэк заблюет весь коридор, а ему влепят выговор. Лучше завернуть в туалет для служащих, благо он в десяти шагах.
– Ладно, идем в сортир.
Крайтон подскочил к унитазу, изображая приступ дурноты, и вскоре затих. Сержант подошел ближе и участливо тронул за локоть:
– Эй, ты в порядке?
– В порядке! – развернулся, ударил коленом в пах, и сразу же – лбом в переносицу. Мужчина покачнулся и упал. Томас присел на корточки, нащупал в кармане ключи, вытащил. Повозился, прежде чем открыл замок наручников. На то, чтобы переодеться в униформу, затратил пять минут. Она была маловата, пуговицу на груди еле застегнул. Жертву приковал к трубе в кабинке, оранжевой робой завязал рот. В коридоре было пусто. Направился к выходу.
Кивнул двоим охранникам, не замедляя шаг вышел из здания. Необходимо пройти пятьдесят метров по территории к центральным воротам.
– Приятель! – кто-то окликнул. Сделал вид, что не расслышал, и не остановился. Сорок метров.
– Приятель, я к тебе обращаюсь, погоди! – голос прозвучал рядом. Видимо, служащий ускорил темп, догоняя глухого парня.
Тридцать метров. Через контрольно-пропускной пункт – и на свободу. Чья-то широкая ладонь требовательно легла на плечо.
– Да? – беглец обернулся с невинным выражением.
Офицер оценивающе окинул его фигуру:
– Новенький что ли? Не видел тебя раньше.
– Ага. Сегодня заступил.
– Не припомню, чтоб тебя представляли коллективу. А ты куда без куртки? Мороз же!
Крайтон сплюнул:
– Да мне добежать чуть-чуть. Я к парням на главный пост и обратно.
– Зачем? – навязчивый собеседник подозрительно сузил глаза.
– Спросить кое-что.
– А рация для чего?
Постучал нога об ногу:
– Давай потом договорим, я замерз, как собака.
Офицер понимающе покачал головой:
– Я с тобой. Заодно познакомимся!
От досады Томас тихо выругался. Отключить мужика нельзя: увидят с вышек. Придется сориентироваться непосредственно на КПП.
– О, дивитесь, Брэдли пожаловал! – поприветствовал вошедшую парочку дежурный, отхлебнул чай из ярко-розовой чашки. – А это кто?
– Новый сотрудник. Я думал, я один такой, кому его не представили.
– Да? А как он умудрился утром пройти, что я не заметил?
– Я заключенный, парни. Разоружил охранника, переоделся и пытаюсь покинуть тюрьму, а вы мне мешаете. Выжидаю момент, чтоб нокаутировать вас, – усмехнулся Крайтон.
Брэдли расхохотался и снял с ремня шоковое ружье.
– Знаешь, что за штуковина? Система дистанционного ударного электронного отражения TASER. Поражает цель электрическим разрядом в 50 тысяч вольт. Немало тех, кто оказался мишенью, откинули копыта.
– Круто.
– Еще бы, – офицер звонко цыкнул и подмигнул дежурному: – Ладно, пойду я. Тут с тобой посекретничать хотели.
Брэдли хлопнул дверью и поднес к уху затрещавшую рацию. Через секунду развернулся на 180 градусов.
Томас уже вышел на улицу, но не успел отойти и пяти метров, как его позвал знакомый голос общительного офицера:
– Эй, я забыл сказать! На счет ружья! Я его еще ни разу не использовал. Гуманист! Но в тебя с удовольствием выстрелю.
ГЛАВА 22
Лиля налила чай в ярко-розовые кружки и подала Софочке, пришедшей навестить ее домой после выписки из клиники, и продолжила сетования:
– В общем, подружка, чувствительности у меня вокруг сосков никакой теперь. Доктор, правда, сказал, что она может вернуться через месяц-другой, но это не на сто процентов.
– Разве ты перед операцией не узнавала информацию о последствиях?
– Нет, зачем? Это бы не изменило моего решения. Подумаешь, фригидная грудь. Зато красивая и большая. И Эдик доволен, – хорохорилась Лиля.
Софу не обманула ее бравада. Постаралась утешить, но лишь разозлила.
– Не жалей меня, что за глупости! У меня все шикарно! Поняла? И разрезы под грудью почти не видны!
– Хорошо-хорошо! Если ты довольна, то я действительно рада!
– Лучше расскажи свежие новости, а то я отстала от жизни, – Лиля уселась поудобнее, готовясь слушать увлекательные сплетни.
– Да ты не тусовалась всего-то несколько дней, что могло случиться? – заартачилась Софа.
– Как твой Лепа?
– Нормально. Что ему сделается? Через полчаса подъедет сюда, заберет. Знаешь, мне, похоже, нравится кое-кто, – не сдержалась девушка. Душевные волнения вырывались наружу, вопреки запретам разума, жаждали воплотиться в слова.
– Давай по порядку, – скомандовала Лиля. Во время монолога подруги глядела на нее расширенными зрачками.
Софочка закончила историю знакомства с Андреем и удивилась возникшей ясности в голове. Обрывки мыслей, которые она упорно гнала прочь, сформировались в одну предельно четкую, бескомпромиссную. Она и пугала и притягивала.
– То есть ты влюбилась? – Лиля озвучила Софочкину мысль.
– Да. Я влюбилась, – медленно произнесла, как бы пробуя фразу на вкус. Вкус был необычным, сладковатым, с кислинкой. Хотелось распробовать его получше.
– Но он же в тебя – нет?
– Нет.
– И что теперь?
– Не знаю. Но все должно быть хорошо.
– Каким образом? Мужик к тебе равнодушен! – Лиля картинно ужаснулась, потуже завязала поясок голубого махрового халата.
– Лилечка, иногда мне кажется, что в том, чтобы испытывать чувства самой, нет ничего плохого.
– Даже безответные?
– Даже безответные!
– Не понимаю, – подруга стукнула кулачком по коленке.
– Я тоже еще не до конца поняла. Ты не обидишься, если я пойду? – поспешно вскочила, сняла с вешалки шубу. – Позвоню вечером, ладно?
Необходимо было срочно обдумать свое новое положение влюбленной женщины. До дому добралась быстро, но решила проветриться. Людей вокруг было мало – отсыпались в выходной за трудовые будни, и лишь хозяева собак примерно выгуливали питомцев. Несознательный гражданин вел на толстых поводках двух откормленных ротвейлеров без намордников, распугивая редких прохожих. День выдался пасмурным, пелена облаков застыла прокисшим молоком и не пропускала намека на солнечные лучи. Соня подняла глаза к небу: «Но ведь если солнца не видно, это не значит, что его нет. Вероятно, нужно подождать, когда распогодится… Или самой подняться выше… Я и без того ждала всю жизнь. Позволяла другим разгонять тучи и отдавалась на милость тому, кто расчищал мой небосвод. Не пора ли что-то сделать самой?»
Девушка понимала: мужчина, о котором она так часто думает, не будет бороться за нее. Но в то же время чувствовала, что он не отталкивает. Как опытный проводник, забравшийся на гору раньше туриста, стоит на вершине и взирает вниз. Не зовет, не машет рукой. Но тебя тянет последовать за ним, чтобы так же, как он, стоять однажды на пике и наслаждаться преодоленными препятствиями.
Да, его не трогала ее красота. Это задевало. Но если бы ему было противно общаться, разве он не пресек бы ее инициативы? Интуиция подсказывала: Немову приятна ее компания. Значит, есть повод для радости. Они еще увидятся. Софочка привыкла, чтобы мужчины обращали на нее внимание, и если вдруг какой-то глупец не восхищался ею в должной степени, она оскорблялась. Странно, но сейчас девушка не испытывала уязвленной гордости. Разве что самую малость, по инерции. Жаль, что она не умеет ворожить. Не то наколдовала, чтобы Андрей пал к ее ногам подобно Лепочке. Хотя… В таком случае он уже не был бы тем человеком, после каждой встречи с которым появлялось желание расти.