Сослагательное наклонение

Для успешных действий в Западной Европе требовалась регулярная армия. Основу её составили полки солдатского строя, некогда скопированные с мушкетёров Франциска I и Людовика XIV. Стрелецкие полки также реорганизовали на современный лад. Войско Донское, которому уже не приходилось сдерживать натиск с юга, постепенно превращалось в регулярную конницу, казацкая вольница оставалась либо на западных границах, вечным жупелом для Польши и Австрии, либо на востоке и юго-востоке, вдоль Терека, Яика и сибирских рек. Именно туда стремились беглые крепостные из центральной России. Впрочем, крепостничество уже клонилось к закату: армия нового типа и стремительно развивающаяся торговля требовали иных социальных отношений.
Трудно сказать, во что вылилось бы для России царствование Петра I. Здесь наше сослагательное наклонение разливается в бесконечное море домыслов. Психиатры говорят, что эпилептик не может быть параноиком, но это не мешало Петру быть правителем противоречивым и малопредсказуемым. Но в любом случае, он уже не стал бы слепо копировать впавших в ничтожество голландцев, воспитание он получил бы не заморское, а самое передовое – русское, и его неуёмной энергии нашлось бы обширнейшее поле деятельности.
Оставив пустые фантазии, вернёмся на твёрдую почву исторической неизбежности. Как бы ни сложились дела России в Средиземноморье, огромное количество учёных греков приедет в Москву и другие русские города. Держава, собравшая под своей сенью столь великое множество народов, объединённых лишь общностью вероисповедания, неизбежно станет воспринимать чужие культуры. Следом на греками потянутся итальянцы, чью, чью родину рвут на части Испания, Австрия и Франция; из разорённых протестантских земель придут последователи великого педагога Яна Коменского. Лишённые возможности вести религиозную пропаганду, они, тем не менее, принесут в Россию свежий воздух свободомыслия. Возрождение, зачахнувшее в Европе, найдёт благодатную почву в русских сердцах. И не надо думать, будто дремучая Русь неспособна воспринимать передовые идеи. Руси давно нет, есть Россия. Алексей Михайлович был не только любителем церковного пения, но и заядлым театралом, а в славянских друкарнях печаталось светских книг ничуть не меньше, чем духовных. Не будь этого, никакому Петру Великому не удалось бы преобразовать Россию.
К концу царствования Алексея Михайловича Киевская Могилянская Академия превратилась в первый русский университет, а ещё прежде того в Царьграде открылась Навигационная школа.
На Западе – религиозные войны, охота на ведьм, Контрреформация. В России – эпоха Просвещения и начало новейших времён.
Как жаль, что история не знает сослагательного наклонения!
 
II. Правда, только правда 
Как бы ни было сладко фантазировать о гирлах, проливах и разделе Оттоманской империи, однако, даже школьники знают, что Царьград доныне называется Стамбулом, и проливы Мраморного моря принадлежат Турции.
Промазали царицынские пушкари, позорнейшим образом выпалили в белый свет как в копеечку, пропустив заговорённого Стеньку в Хвалынское море. И когда пришло время, Стенька изронил-таки слово, заставившее казаков забыть присягу и клятвенное обещание и разграбить города, которые они должны были беречь.
Авторы учебников, сладострастно перечисляют богатую добычу, взятую разбойниками и с великой лихвой оценивают число русских пленников, освобождённых казаками. При этом забывается, что русские пленники в массе своей были освобождены ещё полгода назад в землях Ширван-шаха; в то время как на севере Персии русских рабов практически не было, незадолго до того персидское правительство выкупило их у хозяев и передало России. Что касается добычи, то после разорения Гиляни Москва в течение двадцати лет выплачивала Исфахану огромную контрибуцию, чтобы возместить причинённый казаками ущерб. Так кого же в итоге грабили Стенька Разин и Серёжка Кривой?
Бандитский налёт не только сорвал совместные действия России и Персии, встревоженная Турция резко усилила мусульманизацию покорённых народов: абхазов, аджарцев, лазов, албанцев, друзов… отчасти это им удалось; так, если в XVII веке абхазы призывали русские войска на помощь, то в XIX веке корпус генерала Филипсона покорил Абхазию лишь после кровопролитной войны. На те народы, что не желали принимать ислам, обрушились репрессии. Кровавый след Персидского похода кровоточил в течение столетий.
Знают ли об этом любители раздольных песен о Степане-казаке?
Но всего сильней взбунтовавшееся войско ударило по себе самому. Конечно, добыча была взята неподъёмная, но куда деваться с ней посреди замкнутого со всех сторон моря? Простой казак, тёмный и безграмотный о подобных вещах мог и не задумываться, а вот атаман обязан был подумать. Тем не менее, Разин призвал к грабежам, и трезвые голоса на кругу стали не слышны.
Покинув Гилянь, казаки закрепились на безлюдном Свином острове неподалёку от Баку. Больше было просто некуда податься.
Разгневанный шах-ин-шах поначалу опрометчиво послал карательную экспедицию, которая была нацело вырезана в абордажном бою; Серёжка Кривой доказал, что недаром занимался пиратским промыслом. Быстроходные лодки-эмбенки были недостижимы для грузных многовёсельных галер, на которых плыло персидское войско, к тому же, возле Свиного острова немало мелей, непроходимых для осадочных судов, но совершенно неопасных для плоскодонных эмбенок и стругов, которые могли атаковать в любую минуту. И хотя персов было в несколько раз больше, нежели казаков, их корабли, не способные оказать друг другу помощь, были потоплены один за другим.
Впрочем, славная победа ничуть не улучшила положение запертых посреди моря казаков. И очень скоро они это поняли.
Прежде Серёжка Кривой зимовал на Семи Буграх или островах Синего Морца, то есть, в северной оконечности Каспия, которая опреснена водами Волги, Эмбы и Яика. В случае нужды воду в тех местах можно пить прямо из моря. Но на юге вода солёная, пить её нельзя. К тому же, на острове, хоть он и назывался Свиным, никакой живности не водилось, а одной рыбной ловлей многотысячную ораву не прокормишь. Что толку от золотошивной парчи и дорогих каменьев, когда умираешь от жажды? Какая польза от сокровищ, если на них нельзя купить и корки хлеба? Среди казаков начался мор, в скором времени едва ли не половина отряда лежала в лёжку.
Знакомое зимовье на Семи Буграх было накрепко занято отрядом стрелецкого головы Ивана Логинова, да и не было там никакой добычи, кроме слегка солоноватой воды, терские казаки получили крепкий приказ: разбойникам «пристани не давать, а бить их боем, беспощадно до самыя смерти». Разорённые Тарки и Шемаха были оккупированы персидскими войсками, которые, не рискуя больше показаться на море, ждали предателей на берегу. Мангышлак и Каракумы почему-то не привлекали внимания казачьего войска, возможно оттого, что там пресной воды было ещё меньше, чем посреди моря. По всему Каспию оставалось единственное неразграбленное место – долина реки Атрек, принадлежащая воинственным туркменским племенам, находившимся в ту пору в союзе с не менее воинственным ханством Хивинским. До сих пор из этих краёв не возвращался живым ни единый набежник, однако кушать очень хотелось, и на круге было решено плыть в трухмены.
Тащиться в незнакомые и опасные места с раненными, больными и всей добычей было бы неразумно, поэтому отряд разделился. Часть казаков с одним из атаманов должна была остаться на Свином острове, караулить нажитое, а те, кто ещё держался на ногах, поплыли за водой и туркменской бараниной. Тут же встал вопрос, кому из атаманов оставаться при деньгах, а кому плыть за провиантом. Вот как об этом говорит «Сказ о братьях-разбойниках»: 
Станем жребий метать, алтын-золото,
Чтобы жребием жизнь решалася.
Вверх падёт орёл – значит, мне, орлу,
Лететь за море на чужбинушку.
Падёт решкою, значит, плыть тебе
Постоять за веру христианскую.