Выбор оружия

– «Жучок».
– «Жучки» с таким радиусом действия сбрасывают информацию импульсами. Даже если вы нашли частоту, вы не смогли ничего расшифровать. Значит, вы дали Никитину свой «жучок»? А что сделали с тем?
– Вы быстро соображаете. Разбил.
– А заказчику сказали, что Очкарик засыпался и его пришлось убрать?
– Да.
– Для чего вы подменили «жучок»?
– Чтобы знать, что происходит.
– Для чего вам это было нужно знать?
Бурбон не ответил, поднялся и ушел в зал, оставив Турецкого под присмотром доберманов. Через минуту вернулся, положил на стол магнитофон и нажал кнопку с надписью «Плей»:
"– Господин Дорофеев? Здесь Шпиллер. Доброе утро.
– Рад слышать вас, господин Шпиллер.
– У меня только что был господин Никитин, американец. Завтра он вылетает в Москву. Просил рекомендовать его вам. Что я и делаю. У него какое-то серьезное предложение.
– Какое?
– Я не стал спрашивать. Он хочет вложить в ваш банк сто двадцать четыре миллиона долларов. Эти деньги уже поступили на его счет в нашем банке. Переведены из Чейз-Манхэттен-банк.
– Это действительно серьезное предложение.
– Я рад, что могу рекомендовать вам такого солидного клиента. Вы найдете для него время?
– Как только он прилетит в Москву…"
Бурбон остановил запись. Объяснил:
– Сто двадцать четыре миллиона «зеленых». Мы не можем допускать, чтобы такие сделки шли мимо нас.
– Вы узнали, что за сделка? – спросил Турецкий.
– Нет.
– А «жучок»?
Бурбон поставил другую пленку и включил воспроизведение:
" – Рад познакомиться с вами, господин Никитин. Директор франкфуртского филиала Дойче-банка господин Шпиллер предупредил меня о вашем приезде. Он назвал сумму, которую вы хотите инвестировать в нашу промышленность, и сказал, что эти деньги уже поступили на ваш счет в Дойче-банке. Как я понял, он это сделал по вашей просьбе.
– Совершенно верно.
– Проходите, пожалуйста. Устраивайтесь поудобней. Что-нибудь выпьете?
– Спасибо, нет. Я за рулем.
– Может быть, кофе?
– Ничего не нужно, спасибо. И за то, что послали своих людей встретить меня, – тоже спасибо. Правда, мы каким-то образом разминулись.
– Я никого не посылал встретить вас. Непременно послал бы, но я не знал, каким рейсом вы прилетаете.
– А тогда какой же молодой человек… Впрочем, это не важно.
– Итак, слушаю вас… Только, ради Бога, господин Никитин, не курите, если это вас не очень затруднит. У меня больное горло, совершенно не переношу табачного дыма. Как видите, у меня даже пепельницы нет.
– Извините, не знал. Разумеется, я не буду курить.
– Итак…
Пауза".
"Здесь он, наверное, и написал: «Нас слушают», – подумал Турецкий.
Когда разговор Дорофеева с Никитиным закончился, Бурбон хотел остановить запись, но Турецкий спросил:
– А дальше что?
Бурбон только пожал плечами.
– Да ничего. – Но магнитофон не выключил.
Судя по всему, «жучок» включался только при звуках голоса, перерывы между разговорами отбивались короткими металлическими щелчками.
" – Чем могу быть полезна, сэр? Вам нужен номер?
– Да. Одноместный. Люкс. На месяц.
– Нет проблем. Ваш паспорт.
– У вас есть охраняемая стоянка? Я хотел бы поставить свою машину.
– Спуститесь вниз. А я пока оформлю документы. Скажите, что вы из шестьсот тридцать четвертого номера. Для наших клиентов стоянка бесплатная".
Щелчок.
" – Вот сюда заезжайте, мистер… А выход – там. Лучше через двор, ближе.
– Ключи оставить?
– Нет-нет. И заприте машину".
Щелчок.
" – Эй, мужик, глянь-ка сюда! Слышь, чего говорю? Купи одну вещь, по дешевке отдам. Всего двадцатник, делов-то!
– Это же кирпич. Даже половинка.
– Зато какая! Огнеупор, износу нет. Ну не жмись. Двадцатник, было бы о чем говорить. Выручи, браток!
– У меня деньги только по пятьдесят тысяч.
– А это ничего. Я сдачи дам. Давай твой полтинник, сдача сейчас будет…
– Товар-то давай.
– Какой товар? Так это ж кирпич. Даже половинка.
– Я его купил.
– А? А! На, держи. Шутник ты. А сдачу сейчас дам…
Пауза. Шум падающего тела.
– Сдачи не надо…"
Щелчок.
– А это еще что? – спросил Турецкий.
– Местный ханыга. Вася-Бугай.
– Он убил этого Бугая?
– Нет. Но с месяц в больнице проваляется.
«Ай да Гарри К. Никитин! – снова, уже во второй раз за этот день подумал Турецкий. – Настоящий полковник!»
– А что дальше?
– Почти ничего. Снял номер, сдал пиджак в химчистку. – Бурбон выключил магнитофон. – Выполнил я твое желание?
– Да, спасибо.
– Тогда пошли.
– Прямо так? Без капеллана? Без барабанного боя?
– Кончай базар. Отсмеялся ты свое, ментяра!
– Да? – насмешливо спросил Турецкий. – Ты бы лучше сказал своим серым, чтобы они не в карты играли, а на мониторы смотрели.
Бурбона как подменили. Куда только подевался поклонник Штирнера и любитель Бальзака! Он угрожающе поднялся из-за стола, еще больше ссутулился, в обвисших, как у гориллы, руках не хватало только финки. Но не успел он сделать и шага к двери, как из зала выбежал охранник, дежуривший у лифта.
– Менты!
– Где?
– Везде! Спецназ! Все выходы обложили!
– Коллектор тоже перекрыт, – подсказал Турецкий.
– Прячутся? – спросил у охранника Бурбон.
– Нет! Внаглую стоят! Ждут.
– Чего?
– Меня, – снова вступил в разговор Турецкий. – Если через пять минут я не выйду, начнется штурм. И тебе, Бурбон, конец.
– На мне ничего нет!
– А Качок?
– Где Качок? Какой Качок? Нет трупа – нет дела.
– Стволы.
– А я при чем? Охрана офиса. Я здесь только консультант.
– Ну, при штурме чего не бывает. Могут подстрелить случайно. Народ в спецназе молодой, горячий. Ну, вник в ситуацию? А теперь передай всем серым, чтобы ни одна сволочь мне на глаза не попадалась. И шавок своих придержи. Пока, Бурбон!
Турецкий, не оглядываясь, вошел в зал, сгреб с письменного стола свой бумажник, фотографии и документы и направился к лифту по пустому, будто вымершему коридору. Двор тоже был пуст. Турецкий миновал проходную и оказался в крепких объятиях полковника Грязнова.
– Ну, Сашка! Ты даешь! С тобой запросто инфаркт схватить можно. Весь МУР на уши поставил. Ты в порядке?