Призрак из прошлого
Джейми потер глаза. Он ужасно устал, но заснуть от холода не получалось. Мальчик натянул одеяло до самого носа и сонно прислушался к стуку града за окном. И тут свечка мигнула и погасла.
Джейми резко сел в кровати. Он так испугался, что не решался даже позвать на помощь. Тетя Гудрун разгневается, а кузен Зики будет дразнить его трусишкой и сопляком. Вот Генри понимает, почему ему страшно в темноте.
– Генри! Генри, куда ты делся? – проскулил Джейми. Он зажмурился от страха, упал носом в подушку и тоненько заплакал.
Слезы еще катились у него по щекам, но дрожать Джейми перестал. В комнате почему-то стало потеплее. Мальчик открыл глаза и с удивлением различил очертания подушки, окна, столика. По потолку разлился мягкий свет. Джейми приоткрыл рот и, повертев головой, увидел, что возле его кровати кружат три кота – один оранжевый, другой желтый, а третий – медно-рыжий.
Как только коты поняли, что мальчик их увидел, они вспрыгнули к нему на одеяло и стали тереться о замерзшие руки, нос и щеки Джейми. Шубки их светились и были горячими, как солнечные лучи. Джейми гладил котов и постепенно успокаивался. «Пойду-ка поищу Генри», – решил он. Не успел мальчик это подумать, как коты соскочили с кровати и на мягких лапках побежали к двери. Они с тревожным мяуканьем оглядывались на Джейми, а он поспешно натянул носки и башмаки.
Кошачья троица уверенно повела мальчика по узким коридорам и крутым ступенькам – так быстро, что он едва поспевал за ней. Там, где в окна падали лунные лучи, огненные кошачьи шкурки начинали серебриться, как будто их присыпало инеем. На подходе к главной лестнице коты замяукали так громко, что Джейми даже замер и не сразу решился войти в холл.
Генри в холле не было.
Только блестящие шарики раскатились по каменному полу, на котором лежал морозно-лунный узор.
Джейми на подгибающихся ногах спускался по лестнице, а коты бежали впереди и мяукали все настойчивее – мол, скорее, что же ты! Когда мальчик наступил на меловые линии на полу, мяуканье сменилось ворчанием.
Джейми смотрел в пол. А, так Генри играл в свое любимое «двойное кольцо»!
– Генри! – позвал он. – Генри, ты где? Куда ты пропал?
В огромном холодном холле, залитом луной, маленький Джейми Юбим почувствовал себя еще меньше. Ему никогда еще не было так плохо без брата. Генри исчез, это ясно. И даже не попрощался. Джейми хлюпнул носом.
Но заплакать он не успел – коты ринулись в меловой круг, и мальчик заметил, что на полу смутно белеют какие-то буквы. Записка? Эх, если бы он, Джейми, толком умел читать! Генри его учил-учил, но пока что без особого успеха.
«А может, я просто не старался по-настоящему? – спросил себя Джейми. – Вот сейчас мне точно надо быстро научиться».
– Из… – забормотал он, не сводя взгляда с белых строчек, вдоль которых сновали светящиеся коты. – Из-ви…
Потом следовало «н», потом «и», а потом его, Джейми, имя. И вдруг мальчик разом прочитал всю записку.
«Извини, Джейми. Эти шарики…»
На этом послание обрывалось.
«Ясно, Генри хотел, чтобы я собрал и сберег его шарики», – решил Джейми. Он поднял с пола кожаный мешочек, но не успел подобрать синий шарик-биту, как оранжевый кот игриво поддел его лапкой, и шарик покатился прочь. Желтый кот мягкими прыжками понесся за синим шариком, а медный тем временем выбил из мелового круга еще три.
Под сводами холла заплясало эхо: шарики звонко сталкивались и разбегались. Коты, мурлыча, гоняли их туда-сюда. Джейми ошалело вертел головой: коты плясали, как языки пламени, шарики сверкали разноцветными вспышками в лунных лучах. Джейми смотрел, как коты играют в шарики, и невольно улыбался.
– Кисоньки, не уходите! – робко попросил он.
Коты не уйдут. Пока Джейми Юбим не покинет мрачную холодную громаду академии Блура, они будут оберегать и согревать его, ведь только так и подобает обращаться с маленькими мальчиками.
Глава 2
БАБУШКА ХЛОПАЕТ ДВЕРЬЮ
Зима зажала город в безжалостных ледяных пальцах. Крыши, печные трубы, окна, деревья и даже все, что двигалось, покрылось коркой замерзшего снега.
Поэтому Чарли Бон предвкушал, что рождественские каникулы продлят еще на день, а то и на два. Ведь не начнется же новая четверть в такую холодину? Но бабушка Бон разрушила его надежды.
– И не надейся увильнуть, – своим обычным язвительным тоном заявила она. – Академия Блура не закрывается ни в дождь, ни в град, ни в пургу. Снег на главной улице уже расчистили, так что школьный автобус остановится в начале Филберт-стрит утром в понедельник, ровно в восемь. Ни секундой позже! – Последнее слово она прошипела, как гусыня или змея.
Чарли всю неделю, кроме выходных, учился и ночевал в академии Блура, так что воскресными вечерами ему приходилось собирать сумку и собираться с духом, чтобы провести очередные пять дней не дома. Но в это воскресенье Чарли больше занимали снежинки, плясавшие за окном, чем сборы.
– Пижама, зубная щетка, трусики, – забормотал себе под нос Чарли, – носки, чистые рубашки…
Мальчик озадаченно поскреб в затылке. Вообще-то в школу полагалось носить синий форменный плащ, но Чарли терпеть не мог это одеяние и накидывал его в последнюю минуту, уже перед дверями академии. Другие дети с Филберт-стрит над ним потешались, и не зря: академия Блура была школой не из простых. Туда принимали только талантливых детей – актеров, художников и музыкантов. Впрочем, Чарли никакими из вышеперечисленных способностей не отличался. Он был один из дюжины особо одаренных, тех, кто обладал таинственными сверхъестественными способностями. Лично Чарли не раз думал, что преспокойно обошелся бы без своего дара. Он умел слышать фотографии, точнее, о чем говорят люди на фотографиях. Как только про его дар пронюхала бабушка Бон, урожденная Юбим, и три ее кошмарные сестрицы, Чарли тут же запихнули в академию. Дело в том, что Чарли «посчастливилось» родиться в семье потомственных ясновидящих, гипнотизеров, оборотней, колдунов и еще того похлеще. Все они вели свой род от некоего Алого короля, могущественного волшебника древности, а потому считалось, что за Чарли, как за любым особо одаренным ребенком, нужен глаз да глаз и дар его следует развивать и пестовать.
Тренькнул дверной звонок, и Чарли пулей вылетел в прихожую, радуясь любому поводу отвлечься от сборов в академию. Поводом оказался стоявший на пороге его друг, Бенджамин Браун, а за ним протопал пес по кличке Спринтер-Боб. С него текло, на косматой соломенной шкуре таял мокрый снег, и пес принялся яростно отряхиваться, так что брызги полетели в подоспевшую Мейзи – вторую бабушку Чарли.
– Знаешь что, Чарли, лучше вытри-ка Боба прямо тут. Сейчас принесу его полотенце. – И Мейзи удалилась в кухню. Спринтер-Боб бывал в гостях у Чарли так часто, что Мейзи завела для него персональное полотенце.
Спринтер-Боб зашлепал за Мейзи, роняя на пол капли, а Чарли тем временем помог Бенджи дотянуться до вешалки и пристроить на нее куртку.
– Снеговика завтра лепить придешь? – спросил Бенджи. – Наша школа наверняка будет закрыта.
– А моя нет, – мрачно сообщил Чарли. – Извини, Бенджи.
– Ну вот! – Бенджи приуныл. У этого щупленького мальчика с соломенными волосами лицо обычно и так было не слишком жизнерадостное. – А ты не можешь притвориться больным или придумать что-нибудь еще?
– Шансы равны нулю, – вздохнул Чарли. – Ты же знаешь мою бабушку и теток.
Бенджи знал, и даже слишком хорошо. Одна из теток Чарли, Юстасия, два незабываемых дня состояла при Бенджи в нянях, и впечатление у мальчика осталось пренеприятное: его кормили всякой гадостью, загоняли спать чуть ли не засветло и не позволяли пускать Спринтер-Боба в свою комнату.
Вспомнив эти два худших дня в своей жизни, Бенджи содрогнулся.
– Ясно, – понуро сказал он. – Ладно, что поделаешь, буду лепить снеговика один.
Этажом выше распахнулась дверь, и сварливый старушечий голос осведомился: