Король

Сын Аброгастеса, по имени Ортог, порвал с дризриаками, и в обществе своих верных вассалов, тех, кто получил от него кольца, бежал, чтобы основать собственное племя ортунгов, или государство Ортунген. Корабли ортунгов подвергались непрестанному преследованию, и наконец флот Аброгастеса настиг их близ планеты, которая известна только по номеру, присвоенному в имперских записях — 738, а потом остатки ортунгов были уничтожены на планете, которую алеманны звали Тенгутаксихай — вероятно, это название означало «лагерь или логово Тенгуты». Имя «Тенгута» было распространенным у нескольких варварских народов, в том числе и у алеманнов. Справедливый, по мнению Аброгастеса, суд, свершился как раз на этой планете.
«У меня много сыновей», — сказал тогда Аброгастес, а потом вытер окровавленный нож о бедро и сунул его в ножны. Его дочь-предательницу, Геруну, которая бежала от дризриаков вместе с мятежником Ортогом, унизили, лишили всех прав и обратили в рабство. Аброгастес позволил любому предъявить права на бывшую принцессу и в конце концов отдал ее во власть грязному свинопасу.
Он оглядел столы. Да, у него и впрямь много сыновей. Вон двое из них, Ингельд и Гротгар.
«Интересно, преданы ли мне эти», — размышлял Аброгастес.
Его любимцем был Ортог.
«Гротгар — открытая душа, все его помыслы только о выпивке, лошадях и охотничьих соколах, — думал Аброгастес, — мне он не страшен. А вот Ингельд молчалив, себе на уме. У него беспокойно бегают глаза. Я никогда еще не видел Ингельда пьяным, — внезапно вспомнил Аброгастес, — но не похоже, чтобы он стал раздавать кольца преданным людям — его не понимают. К нему в шатер редко кто приходит. Ортог был совсем другим — прирожденным вождем, основателем рода, смешливым, беззаботным принцем, таким, за которого воины были готовы умереть».
— Да, — подтвердил воин, — вероятно, мы празднуем поражение мятежников.
— Нет, — возразил кто-то, — это случилось уже давно.
— Тогда зачем мы собрались сюда? — недоумевал воин.
— Я не знаю, — ответил человек, к которому он повернулся.
— Должно быть, причина очень важная, — покрутил головой воин. — Смотри, сколько здесь собралось гостей издалека!
— Да, — согласился другой.
«У меня много сыновей», — равнодушно отметил про себя Аброгастес.
Затем он вытер нож. Этот нож сейчас висел на его боку.
«Трудно знать заранее, когда он понадобится вновь», — думал Аброгастес.
— Господин? — вопросительно произнес воин Аброгастеса Фар-Граспера.
— Пируй, — нетерпеливо ответил Аброгастес, который слышал весь разговор.
— Да, господин, — ответил воин.
— Эй, несите брор! — крикнул его сосед.
Одна из бывших гражданок Империи заторопилась к нему, смиренно опустив голову, так что волосы свесились вперед, к фляге, и наполнила рог зовущего.
Протиснувшись между сидящими, женщина не осмелилась протестовать, когда почувствовала чужую руку на своем бедре.
Аброгастес следил за бывшими гражданками Империи, прислуживающими на пиру.
В том, что этих женщин пригнали сюда, не было никакой ошибки или недоразумения, а тем более случайности.
Аброгастес хотел, чтобы его гости видели бывших жительниц Империи в таком виде, прислуживающими на пиру.
Теперь они не отличались от других женщин. Они даже выглядели весьма соблазнительно. Присутствие здесь этих женщин входило в план Аброгастеса.
Он почувствовал слева, у сапога, прикосновение шелковистой щеки. На этот раз Аброгастес не стал сердито отшвыривать животное.
Он услышал тонкий, благодарный стон.
Последовали нежные поцелуи — к ногам Аброгастеса прикасались через мех сапог.
Животное у ног Аброгастеса и не знало, зачем его привели на пир. Оно боялось и дрожало.
Конечно, на это были свои причины.
Аброгастес не подал виду, что почувствовал страстные, нежные прикосновения губ к своим сапогам.
Иногда бывает лучше делать вид, что такие знаки внимания остались незамеченными. Так животное лучше поймет, где его место.
Помедлив, Аброгастес отодвинул ногу вправо, подальше от маленькой, нежной зверюшки, которая прижалась головой к его сапогу.
Как уже упоминалось, зверюшка присутствовала на пиру не случайно. Это также входило в план Аброгастеса.