Король

Они взглянула на Аброгастеса, желая узнать, должны ли они продолжать. Он не подал знака.
— Я не умею танцевать! — вновь зарыдала Гута. — Я не знаю, как это делается! Я все равно буду танцевать так неловко, что танец не перевесит чашу!
— Посмотри на весы, — перебил Аброгастес. — Твоя вина уже перевесила все.
— Вы унижаете меня, заставляете танцевать, и это все равно не сможет меня спасти?
— Да, — кивнул Аброгастес.
— Я была жрицей тимбри! — крикнула Гута. — Я была священной девой, поклявшейся сохранить целомудрие, чистоту помыслов, а вы — вы заставляете меня танцевать, как рабыню!
— Ты можешь поступать, как угодно, — ответил Аброгастес. — Оставляю это на твое усмотрение.
— Убейте ее! — кричали гости. — Убейте!
— Прикажите сделать это, господин, убейте ее!
Еще один гость, на этот раз человек, вскочил, в бешенстве глядя на рабыню, и добавил свою дробинку на чашу весов.
К нему присоединился другой.
Пес у ног Аброгастеса приподнялся, оскалив зубы и не сводя глаз с рабыни.
— Спокойно, приятель, — приказал ему Аброгастес. — Спокойно!
Еще один мужчина швырнул дробинку на чашу смерти, за ним второй.
— Господин! — отчаянно крикнула Гута. — Неужели вам ничуть не жаль свою рабыню?
— Нет, — отрезал Аброгастес. — Ты обманула моего сына, Ортога. Ты поощряла преступление. Ты подстрекнула его к мятежу и предательству. Ты умрешь.
— Нет, пожалуйста, господин! — зарыдала она. — Сжальтесь над бедной рабыней!
Аброгастес злобно и нетерпеливо фыркнул и отвернулся.
— Неужели ваша рабыня совершенно вам безразлична, господин?
— В этом зале не найдется никого, кто бы не презирал тебя.
— Но вы, господин?…
— Ты мне ненавистна, — хладнокровно сказал Аброгастес.
Гута опустила голову.
Еще две дробинки упали на чашу смерти, чашу с изображением черепа.
Гута подняла голову и в ужасе огляделась.
— Как ты считаешь? — обратился Аброгастес к старшему из музыкантов.
— Обычно плеть очень помогает, господин, — ответил музыкант.
— Конечно, ее можно пустить в дело в любое время, — кивнул Аброгастес.
— У нее неплохое тело, — продолжал музыкант, — с округлыми, упругими бедрами и прелестными предплечьями. На них хорошо будут смотреться браслеты. Лицо у нее тоже красиво — особенно рельефные скулы; на нем лежит печать сообразительности. Ее длинными, черными, как смоль, волосами, можно воспользоваться кик веревками или покрывалом.
Еще одна дробинка стукнула о чашу смерти.
— Я не умею танцевать! — крикнула Гута старшему из музыкантов.
— Танцевать умеют все женщины, — возразил он.
— Но разве у меня есть способности? — умоляюще произнесла она.
— Откуда я знаю, глупая рабыня? — удивился он. — Я никогда не видел даже, как ты прислуживаешь за столом.
— Неужели у меня есть шанс, господин? — обратилась Гута к Аброгастесу.
— Вероятно, один из тысячи. Гута застонала.
Еще одна дробинка опустилась на чашу смерти.
— Они хотят моей смерти! — заплакала Гута.
— Да! — злорадно крикнули несколько голосов.
— Ты наверняка танцевала во сне или в мечтах, глупая рабыня, — подсказал музыкант.
— Один шанс из тысячи — это лучше, чем ничего, — добавил другой.
— Но что я должна танцевать? — непонимающе спросила Гута.
— Танцуй так, чтобы выразить себя, свои сны и мечты, тайные желания, — объяснил старший из музыкантов.
— Они хотят убить меня! — еще сильнее заплакала Гута.
— Тогда докажи, что имеет смысл оставить тебя в живых, — возразил музыкант.
— Танцуй саму себя, — туманно заметил другой. — Покажи танец своего рабства!
— Моего рабства? — переспросила Гута.
— Вот именно, — кивнул музыкант.
— Натрави на нее пса, Аброгастес! — закричал кто-то из гостей.
— Да, пса — пусть разорвет ее на клочки!
Огромный пес, стоящий справа от скамьи Аброгастеса, гулко и угрожающе зарычал.
— Смотри, она встает! — вдруг крикнул мужчина.
— Да, да, смотри!
Шатаясь, Гута поднималась на ноги. Великое копье в руках двух воинов возвышалось позади нее. За столами замолчали.
— Я прошу позволения выразить в танце все это, господин, — решительно произнесла Гута, обращаясь к Аброгастесу, — саму себя, мои сны, желания, тайные мечты — все мое рабство!
— Тебе незачем просить моего позволения, — возразил Аброгастес. — В этом случае право решать принадлежит тебе.
— Я не смею танцевать без позволения моего господина, — покачала головой рабыня.
Мужчины за столами изумленно переглянулись. Аброгастес поднял руку в знак позволения рабыне начать танец.
— Я прошу дать мне позволение танцевать как рабыне Аброгастеса, моего господина!
Аброгастес удивленно воззрился на рабыню.
— Да, господин, — повторила она. — Я ваша рабыня — больше, чем вы думаете.
— Хитроумная рабыня! — фыркнул Аброгастес.
Но едва ли он мог догадаться, что сделали с Гутой его цепи и клеймо.
Их глаза встретились, и Аброгастес нахмурился.
— Имей в виду, речь идет о твоей жизни, — предупредил он.
— Даже зная это, я не смею танцевать без позволения моего господина.
— Здесь их много! — ответил Аброгастес, указывая на гостей за столами.
— Да, господин.
— Ты поняла? Ты должны танцевать для всех них.
— Да, господин.
Все взгляды устремились на Гуту.
— Ты можешь танцевать, — произнес Аброгастес.
— Спасибо, господин, — ответила рабыня. Музыканты заиграли, и скованная страхом Гута, в глазах которой стояли слезы, начала танец — под враждебными и презрительными взглядами, среди тех, кто желал ей смерти.