Хрустальный грифон

В камине простого крестьянского дома горел огонь.
Лорд стоял перед ним, вглядываясь в пляшущие языки пламени, как будто старался что-то прочесть в их игре.
Его люди расположились вокруг; только оруженосец сидел на стуле возле камина и начищал грязной тряпкой шлем. Над огнем висел котелок, распространяя по комнате аромат. Мой рот невольно наполнился слюной, хотя прежде я бы с презрением отнесся к столь скудному ужину.
Когда я затворил дверь, лорд повернулся и взглянул на меня своим проницательным взором, который был его главным оружием. Усталый, измученный, я собрал все силы и твердо встретил этот взгляд.
— Керован из Ульмсдейла. — Он не спрашивал, он удостоверял факт.
Я поднял руку, приветствуя его, как приветствовал бы любого лорда.
— Я здесь.
— Ты опоздал.
— Я был в разведке. И поехал сюда, как только получил послание, — ровным голосом ответил я.
— Так. И что же ты узнал?
Сдерживая себя, я рассказал, что мы видели, когда ездили по вражеским тылам.
— Значит, они передвигаются по Калдеру? Да, реки для них служат удобными дорогами. Но я хочу поговорить об Ульмсдейле. Пока они высадились только на юге, но с тех пор, как пал Джорби…
Где находится этот Джорби? Я настолько устал, что не мог представить себе карту.
— Это порт в Вестдейле? — спросил я.
Лорд Имгри пожал плечами.
— Если он еще не сдан неприятелю, то падет непременно в ближайшем будущем. И тогда перед врагом откроется путь дальше на север. За мысом Черных Ветров единственный порт — Ульм. Если они захватят его и высадят там большие силы, мы будем раздавлены, как раковина маракса на кухонном столе.
Этих слов было достаточно, чтобы заставить меня забыть об усталости. Я привел с собой небольшой отряд, но потеря каждого человека — это чувствительный удар по Ульмсдейлу. С тех пор, как мы вступили в войну, мы потеряли пятерых, а трое тяжело ранены и вряд ли когда-нибудь смогут взять в руки оружие. Если враги нападут на Ульмсдейл, то мой отец и его люди не отступят. Но им не устоять перед бронированными чудовищами ализонцев. Значит, погибнет все, что было мне родным.
Лорд Имгри взял блюдо, положил туда кусок дымящегося мяса из котла и сделал приглашающий жест.
— Ешь. Мне кажется, сейчас это тебе нужнее всего.
В его приглашении не было ни тени гостеприимства, но меня не надо было уговаривать. Оруженосец поднялся и уступил мне стул. Я скорее упал, чем сел на него, схватил мясо, которое было еще очень горячим, и стал греть замерзшие руки, перекидывая кусок с ладони на ладонь.
— У меня уже давно нет никаких вестей из Ульмсдейла. В последний раз… — Я перебирал в памяти прошедшие дни; казалось, будто я все время уставал до изнеможения, промерзал до костей, голодал как собака…
— Тебе нужно отправиться на север, — Имгри снова отошел к огню и говорил, не глядя на меня. — Мы не можем выделить тебе отряд. Поедешь с одним оруженосцем.
Я был горд, что он считает меня способным проделать опасное путешествие без вооруженного эскорта.
Должно быть, мои рейды в тыл противника доказали, что я вполне зрелый воин и не нуждаюсь в особой защите.
— Могу поехать и один, — коротко сказал я. И начал пить бульон прямо из тарелки, так как ложки мне не дали. Бульон согревал меня, я наслаждался теплом и сытостью.
Имгри не возражал.
— Хорошо. Отправишься утром. Я сам сообщу твоим людям, так что можешь спать здесь.
Я провел ночь на полу, закутавшись в плащ. А утром, захватив два куска хлеба, уселся на свежую лошадь, которую подвел оруженосец. Лорд Имгри не попрощался со мной и не пожелал мне счастливого пути.
Путь на север был не прост. Для скорости приходилось сворачивать на овечьи тропы, нередко я даже спешивался, чтобы провести лошадь по крутым горным склонам.
У меня был с собой кремень, так что я мог разводить огонь, чтобы согреть и осветить заброшенные пастушеские хижины, где останавливался на ночь. Но я этого не делал, так как говорили о том, что в последнее время волки собрались в громадные стаи. Шла война, и на местах боев для них оставалось много поживы.
Иногда я проводил ночи в маленьких крепостях, где перепуганные люди, разинув рот и замирая от страха, слушали последние новости. Изредка останавливался в придорожных гостиницах. Путешественники расспрашивали меня не так жадно, но слушали очень внимательно.
На пятый день пути я увидел Кулак Великана, самую большую вершину моей родной страны. Над головой у меня плыли облака, холодный ветер рвал одежду. Я решил, что следует двигаться побыстрее.
Каменистые тропы утомили лошадь, и я хотел выбрать дорогу полегче. Но это было невозможно: слишком много времени ушло бы даром.
Я продолжал идти овечьими тропами. И все же это не спасло меня. Враг, должно быть, расставил дозорных на всех путях в долину. И я сам шел в ловушку. Да, я шел в ловушку с беспомощностью овцы, которую ведут на бойню.
Здесь сама природа создала прекрасные условия для западни. Я ехал по узкой тропе, по самому краю пропасти. Вдруг мой конь опустил голову и тревожно заржал. Но предостережение запоздало. Сокрушительный удар заставил меня выпустить поводья. Я обмяк и свалился с лошади.
Мрак вокруг меня — мрак и боль, которая надвигалась и удалялась с каждым вздохом. Словно сквозь туман я сообразил, что лежу головой вниз в зарослях кустарника.
После падения я, видимо, покатился в пропасть, и только эти кусты спасли меня, остановив. Нападавшие наверняка решили, что я разбился насмерть. А может быть, они спускаются, чтобы добить меня камнями?
Но я думал лишь о боли во всем теле и хотел только изменить позу, чтобы мне стало полегче. Я долго барахтался, прежде чем осознал, что нужно сделать. И тут снова покатился вниз, во мрак.
Второй раз я очнулся от того, что ледяная вода горного источника заморозила мне щеку. Со стоном я приподнял голову, пытаясь откатиться от ручья. Но руки не слушались меня, и я упал лицом в воду.
Жгучий холод пробрал еще сильнее, зато вода прояснила рассудок, привела в порядок мысли.
Сколько времени я валялся без сознания, неизвестно, но было уже темно, и на этот раз мрак не был порождением моего разума. Взошла луна, необычно яркая и чистая. Я с трудом сел.
На меня напали, конечно же, не преступники Пустыни, так как они наверняка постарались бы забрать кольчугу и оружие. Неужели подозрения лорда Имгри подтвердились так быстро? Неужели нападение на Ульмсдейл уже произошло, и я наткнулся на первый отряд разведчиков?
Да, но западня была устроена так искусно! Вряд ли это дело рук тех, с кем я воевал на юге. Нет, здесь что-то не то…
Я ощупал свое тело и с радостью понял, что все кости целы и серьезных повреждений нет. Похоже, отделался ссадинами и раной на голове. Возможно, меня защитили кольчуга и кусты. Но я дрожал от холода и возбуждения, а когда попытался встать, то обнаружил, что ноги меня не держат. Я снова рухнул на землю и судорожно ухватился за валун, чтобы не полететь вниз.
Лошади нигде не было видно. Увели нападавшие? Где они теперь? Эти мысли заставили меня обнажить меч. Так я и лежал, тяжело дыша и положив меч на колени. До крепости было недалеко. Если бы я мог встать и идти, то быстро добрался бы до первых пастбищ. Но каждое движение причиняло мне невыносимую боль. Дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы. Я до крови прикусил губу и лишь тогда взял себя в руки.
Мне здорово повезло, что я остался жив. Но сейчас я был беззащитен. Значит, пока я не наберусь сил, нужно двигаться очень медленно и осторожно.
Вокруг раздавались только обычные ночные звуки — птицы, звери… Ветер стих, и ночь была неестественно безмолвной. Она как будто выжидала. Кого?
Чего?
Я осторожно менял положение тела, тщательно проверяя мышцы, и наконец встал, хотя земля уходила у меня из-под ног. Мирно журчал ручеек, все было тихо. Никто не мог подобраться ко мне незамеченным.
Я сделал пару шагов, стараясь твердо ставить ноги на каменистую почву и хватаясь руками за ветки деревьев, чтобы не упасть. И вдруг увидел стену. Луна заливала ее серебряным светом.