Хрустальный грифон

Он сел на пятки и взглянул мне в глаза.
— Не очень. Мы можем смотреть, щупать, изучать, но их могущество… Оно недоступно для наших сетей и ловушек. Можно только пробовать, тут и там, вдруг что и получится. Они знали намного больше нас.
Мы не в силах даже понять, почему они ушли отсюда. Мы их не прогоняли, нет. Крепости, замки, святилища уже были пусты. Древние ушли задолго до появления людей.
На его загорелом лице я увидел то же самое оживление, что и у Яго, когда тот показывал хитроумный выпад мечом или объяснял, как устроить засаду. Ривал испытующе смотрел на меня.
— Зачем тебе знать о Древних? — спросил он.
— Хочу выяснить, почему я не такой, как все…
Я замолчал. Гордость не позволила мне повторить вслух то, что я слышал от других.
Ривал кивнул.
— Знания должен добиваться каждый человек, а знания о себе — тем более. Но я не могу его тебе дать. Идем.
Он поднялся и пошел к своей хижине стелющимся шагом лесного жителя. Не задавая вопросов, я двинулся следом. Так мы добрались до сказочного дома Ривала.
Я замер на пороге, не в силах пошевелиться. Никогда я не видел столько вещей, каждая из которых притягивала мой взор. В корзинах и в гнездах сидели звери и птицы, смотревшие на меня яркими глазами. Они, казалось, чувствовали себя в безопасности и не собирались прятаться. В шкафах и на полках стояли горшки, лежали мешочки с травами и кореньями; были и черепки, по всей видимости, собранные в строениях Древних.
Неподалеку от очага стояли кровать и два стула.
Комната была явно не жилой, скорее служила хранилищем. Ривал, уперев руки в бедра, отыскивал что-то на полках взглядом.
Я понюхал воздух и почуял причудливую смесь тысячи запахов. Аромат трав смешивался с запахом зверей и пищи, варившейся в котелке над огнем.
— Ты ищешь Древних — тогда взгляни сюда! — Ривал указал на один из шкафов.
Я пробрался между двумя корзинами с мохнатыми зверюшками и подошел поближе, увидев россыпь каких-то кусочков и две фигурки. Ривал сложил обломки и склеил их. В фигурках не хватало частей, но уже можно было разобрать, что это.
Может, среди Древних в самом деле жили такие существа, если только они не были плодом воображения скульптора.
Одна фигурка изображала крылатую женщину (к сожалению, без головы) и человека самого обыкновенного вида, за исключением того, что на лбу у него росли витые рога. Но лицо человека было благородное, серьезное: настоящий лорд. Была фигурка с перепончатыми руками и ногами — видимо, обитель морских глубин. Затем маленькая статуэтка женщины с такими длинными волосами, что они покрывали ее всю, как плащ. Эти фигурки Ривал постарался восстановить хотя бы частично. Еще были фрагменты утраченных скульптур: голова в короне, но без носа, глаз, тонкая рука с кольцами на пальцах… И рука, и кольца были сделаны из одного и того же неизвестного мне материала.
Я стоял и смотрел. И во мне разгоралось желание побольше узнать об этом народе. Я понимал теперь сжигающую Ривала страсть поисков, его терпеливые попытки восстановить разбитые кусочки, чтобы воочию увидеть создания Древних…
Ривал тоже стал моим учителем. Я ходил с ним по местам, которых избегали другие люди. Мы искали, обсуждали, делали предположения, в надежде, что когда-нибудь обнаружим ключ к прошлому.
Раз в месяц приезжал отец. Когда мне исполнилось десять лет, он наконец заговорил со мной серьезно. Его что-то мучило. Он был угрюм и, вероятно, хотел сообщить нечто важное.
— Ты мой единственный сын, — начал отец. Было видно, что он с трудом подбирает слова. — И ты полноправный наследник моего трона в Ульме.
— Многие считают иначе, — сказал я без вопросительной интонации, а будто констатируя факт.
Отец нахмурился.
— Тебе кто-нибудь говорил об этом?
— Никто. Я и сам все знаю, Он еще больше посуровел.
— Ты пришел к правильному решению. Я взял Хлаймера под свое покровительство, так как его мать — леди Ульма. Но он не имеет права быть поднятым на щите к трону после моей смерти. Трон принадлежит тебе. Однако меня склоняют к тому, чтобы Лисана обручилась с Роджером, твоим кузеном.
Я сразу понял, что он хочет сказать, и без колебаний спросил:
— И Роджер унаследует Ульмсдейл по праву жены?
Рука отца стиснула рукоять меча. Он поднялся и стал расхаживать взад и вперед, твердо ставя ноги на землю, как бы готовясь к отражению атаки.
— Это противоречит законам, но все вокруг жужжат и жужжат день и ночь, так что я почти оглох в собственном доме.
Я понял, что «все» — это моя мать, которая не считает меня своим сыном. Но я промолчал.
— Поэтому я хочу тебя женить, Керован. По этой свадьбе, свадьбе наследника, все поймут, что я полностью признаю твои права. Через десять дней Нолон поедет в Иткрипт. Там есть очень красивая девушка по имени Джойсана, на год моложе тебя. После женитьбы уже никто не посмеет отодвинуть тебя от престола — хотя твоя невеста не приедет до года Огненного Тролля.
Я быстро прикинул в уме — восемь лет. Это хорошо. Свадьба не имела" для меня большого значения, хотя отец считал ее делом особой важности. Я подумал (но в тот момент не отважился спросить), скажут ли девушке или ее родственникам, кого прочат ей в мужья? Я боялся встречи с будущей женой. Однако я был совсем ребенком, и все казалось настолько далеким, что об этом можно было не думать. А может, ничего и не случится и свадьбы не будет?
А через два месяца после отъезда Нолона появился отец, уже не такой несчастный и озабоченный, как раньше. Он сказал, что Нолон вернулся, и я обручен с девушкой, которой я никогда не видел и, возможно, не увижу до самой свадьбы.
Дни шли за днями, и я, поглощенный занятиями, совсем не думал о будущей жене. Все больше времени я проводил с Ривалом в поисках тайн Древних. Хотя я был поручен Яго, он не возражал против моих походов с Ривалом. Между ними была старая дружба, несмотря на то, что они разительно отличались друг от друга — как по мыслям, так и по поступкам.
Вскоре воспитатель уже не мог противостоять мне в поединке на мечах и топорах. Только в стрельбе из лука он оставался непревзойден. Он продолжал чертить карты, разрабатывать планы сражений. И хотя я не видел в этих занятиях особой пользы, но не желал обижать старика и внимательно выслушивал его рассуждения. Впоследствии полученные знания не раз спасали меня.
А Ривал, казалось, совсем не старился. Он так же, как и раньше, без устали ходил по лесам, преодолевая с удивительной легкостью большие расстояния. Я так и не постиг целиком его искусство лекаря, зато познал мир птиц и животных, перестал охотиться ради развлечения и находил удовольствие в том, что дикие звери не боятся меня.
Но самое приятное заключалось в посещении замков Древних. Ривал проникал в своих походах все дальше и дальше в Пустыню. Самым большим его желанием было найти какие-нибудь книги или свитки.
Я считал, что их вряд ли удастся прочесть, ведь никто не знал языка Древних. Ривал соглашался, однако в душе был уверен в успехе — стоит только найти книги, а уж он-то сумеет в них разобраться.
В доме лесника было два мальчика моих лет. Но мы так и не стали друзьями. Не только происхождение разделяло нас; я и сам старался не сближаться с ними. Ведь во мне было что-то нечеловеческое, и это не позволяло мне приобрести друзей. Я подарил свою дружбу только двоим — Яго, который годился мне в отцы, и Ривалу. Он мог бы быть моим старшим братом, и иногда мне этого очень хотелось!.. Я был обручен в год Змеи, Брызжущей Ядом. И чем ближе подходил к порогу мужества, тем чаще думал о предстоящей свадьбе: что если леди Джойсана, подобно матери, отвернется от меня с отвращением?
Кошмары мучили меня по ночам, и Ривал наконец с сочувствием спросил, что со мной происходит.
Я поведал ему правду о своих сомнениях в надежде, что он успокоит меня, скажет, что я вижу чудовищ там, где их нет.
Однако Ривал не стал меня успокаивать. Он долго молчал, глядя на руки, которые только что пытались восстановить разбитую фигурку, а теперь покоились на столе.