Угрюмый дудочник

Гита с детства была командиршей. У нее живое воображение и абсолютная память. Она читала все ленты, какие могла раздобыть, — лабораторные записи читать запрещалось — и потому обладала самыми разнообразными и удивительными познаниями. Она прекрасно отличала факты от вымысла, с одинаковой легкостью сочиняла небылицы и отвечала на серьезные вопросы. Для младших она стала кладезем премудрости. Они предпочитали обращаться к ней, а не ко взрослым: родители были настолько заняты, что по существу у нас образовались две социальные группы, различающиеся по возрасту.
Организовав своих последователей, Гита принялась за меня. И я обнаружил, что хочу или не хочу, а уже чаще предводительствую экспедициями бродяг, чем занимаюсь собственной подготовкой к рейнджерству. Вначале я отказывался от такой ответственности, но Гита прекрасно поддерживала дисциплину: достаточно было пригрозить бродяге, что его оставят в одиночестве, и он выполнял любой приказ. И вскоре я стал гордиться тем, что учу младших. Аннет, строго говоря, не была одной из нас. Она никогда не доверяла энтузиазму Гиты и считала, что сестра не учитывает опасности. Но когда походы возглавлял я, она не выражала опасений: знала, что я не буду рисковать. Иногда она участвовала в наших экспедициях, выполняя роль снабженца. И — должен с похвалой отметить — никогда не жаловалась в пути. Но отправиться с бродягами в лавовую местность — тут я на стороне Аннет и готов ее поддержать.
Между тем Аренс принялся расспрашивать младшую дочь.
— Ты все продумала? — он по крайней мере знал, как разговаривать с младшими: в голосе его звучал неподдельный интерес, как если бы он расспрашивал коллегу.
— Еще нет, — честно ответила Гита. Она никогда не пыталась что-то скрыть. — Но мы уже были на болотах и несколько раз в горах, а там ни разу. А для расширения кругозора… — она обычно так объясняла необходимость новых предприятий, — мы бы хотели осмотреть крепость Батт.
Я заметил, что она не упомянула о сокровищах Предтеч.
— Расширение кругозора? Как ты на это смотришь, Вир? Ты сегодня там побывал в хоппере. Как местность?
Уклониться от ответа было нельзя, как ни хотелось. Ему достаточно взглянуть на показания приборов, чтобы узнать правду. Впрочем, не думаю, чтобы Имберт Аренс стал меня проверять. Я достаточно хорошо знал его, чтобы понять: он уже принял решение. Он хочет, чтобы мы отправились на лавовые поля — вернее, к крепости Батт. И легко догадаться о причине — ему нужны сведения о Лугарде. Возможно, он считал, что получит их от Гиты, если не от меня. У детей острый взгляд, они многое замечают.
— Вокруг крепости местность проходимая. Дальше я бы не пошел без предварительной разведки.
— Гита, — повернулся к ней отец, — достаточно ли поездки к крепости для расширения кругозора?
— Да! А когда — завтра? — выпалила она.
— Завтра? Что ж, можно и завтра. Аннет, — обратился он к старшей дочери, — завтра мы будем в порту. Мама тоже. Думаю, там же будут Норкоты и Ваймарки. У нас общее собрание. Почему бы не устроить тебе выходной? Захватите еды — как это говорится — сухим пайком.
Я был уверен, что Аннет возразит. Но как бы она ни была настроена, возражать она не стала. Гита радостно вскрикнула. Она уже мысленно составляла перечень всего необходимого для поисков сокровищ Предтеч.
— Передай привет сектор-капитану, — обратился ко мне Аренс. — Скажи, что мы будем рады видеть его в порту. Его опыт нам полезен.
В этом я сомневался: Аренс неоднократно и предельно ясно выражал свое мнение о военных; вряд ли он станет слушать Лугарда. Аренс так хотел ускорить наш отъезд, что разрешил взять грузовой хоппер; его недавно отремонтировали, и он мог вместить всю группу. Как только ужин окончился, Гита отправилась предупреждать свою компанию о завтрашнем путешествии. Я помогал Аннет убирать со стола и видел, как она хмурилась, засовывая тарелки в единственный действующий кухонный механизм — инфрамойку.
— Отцу нужны сведения о Гриссе Лугарде, — внезапно сказала она. — Он ему не доверяет.
— Ему стоит встретиться с Лугардом, и он узнает правду.
— Мне не понравилось, как нас хотят использовать.
— Лугард определенно не намерен завладеть Бельтаном. Он, вероятно, хочет, чтобы его оставили в покое… не думаю, чтобы он нам обрадовался.
— Ему есть что скрывать?
— Он хочет мира и спокойствия.
— Солдат?!
— Даже они устают от войны.
Я и раньше сталкивался с ее склонностью к предвзятым мнениям. Так ее учили всю жизнь. Я же у Аренсов был скорее гостем, чем членом семьи, и потому больше полагался на обстоятельства; в десятилетнем возрасте я кулаками защищал мнение отсутствующего отца; меня тогда строго наказали.
— Может быть. — Я ее не убедил. — Ты веришь в эти сокровища Предтеч? Ведь не было никаких следов находок.
— Да мы ведь и не искали, — возразил я не потому, что верил в сокровища, а потому, что это была правда. Конечно, большая часть западного материка охвачена аэрофотосъемкой, там работало несколько исследовательских отрядов, поэтому почти вся территория обследована, но есть и белые пятна, о которых многое еще предстоит узнать. Земля наша обширна и пуста. Беженцы с корабля, если им разрешат высадку, смогут найти подходящее место на севере, юге или дальше на западе и нисколько не помешают нам.
Мы решили выступить рано, но те, кто отправлялся в порт, опередили нас. Я понял, что собирается не просто Комитет; будут присутствовать все, кто сможет, чтобы обсудить просьбу корабля. Для детей же этот вопрос не представлял интереса. Гита столько говорила о лавовой местности, что я боялся разочарования.
Я сел в кресло пилота, осмотрелся и дал ясно понять пассажирам, что мы направляемся к крепости Батт, а не за крепость. Далее. Мы не будем приставать к Лугарду, не будем заходить без его приглашения; в глубине души я надеялся, что такое приглашение не последует. Если он умен, то, увидев нас на экране, предоставит бродить снаружи. Отдельно я внушил Гите, что если Лугард проявит гостеприимство, она не станет упоминать Предтеч или нечто подобное. Она ответила презрительным взглядом. Будто она не знает, что делать! Я такой же ограниченный, заметила она, как и Аннет. Если таковы все взрослые, она раздобудет в лаборатории приостанавливающие рост таблетки и как можно дольше постарается оставаться такой, как сейчас. Она себе и такой нравится!
Дорога из Кинвета была короче, чем из порта. В прежние времена Кинвет был первым звеном в цепи, связывавшей Батт с остальными поселками. Менее чем через час мы приземлились на усыпанной песком посадочной площадке. Я ожидал, что ворота крепости будут закрыты, однако они были открыты навстречу утреннему солнцу; рядом стоял Лугард, как будто пригласил нас и теперь встречал.
Подчиняясь приказу, бродяги держались позади, пока я объяснял наше появление; сзади слышались приглушенные возгласы. Ветеран был не один. На его худом плече восседал хервин, как будто был знаком с ним с того времени, как вылупился из яйца. К ногам Лугарда жался горный хеней. В руках хозяин Батта держал тонкий темно-красный стержень. Лугард не окликнул нас, не начал разговор, он поднес стержень к губам. И начал играть — и, услышав чистые ноты, похожие на капли весеннего дождя, хервин засвистел свою утреннюю песню, а хеней начал покачиваться на когтистых лапах — неуклюже танцевал. Не знаю, сколько мы стояли, слушая эту музыку: раньше я ничего подобного не слышал. Музыка увлекла нас. Наконец Лугард опустил дудочку и улыбнулся.
— Магия, — негромко сказал он, — друфинская магия.
Он издал еще одну ноту, и тут же хервин взлетел и поднялся прямо в небо, а хеней, казалось, впервые увидел нас, испуганно заворчал и неуклюже заторопился в убежище среди скал.
— Добро пожаловать, — Лугард продолжал улыбаться. — Я Грисс, а вы?..
Дети, будто освободившись от колдовства, подбежали к нему, и каждый назвал свое имя. Лугард приветствовал всех и предложил осмотреть Батт, разрешив заходить в любую комнату, дверь в которую не заперта. Когда дети исчезли в коридоре, Лугард взглянул на меня, на Аннет, снова на меня; на лице его появилось мрачное выражение.