Без оглядки

Ее глаза широко раскрылись от негодования, но тем не менее она села.
– Линда! – Она раздраженно поправила юбку. – Мне не нравится, как ты сейчас со мной разговариваешь!
– Учусь у Джеймса, – сухо ответила она.
– Когда мужчина немного грубоват, но, конечно, не переходит границы, это делает его привлекательным, – чопорно сказала Пенелопа, – но для женщины…
– Опять болтовня. Это самая отталкивающая черта как в женщине, так и в мужчине.
Слегка румяное лицо Пенелопы теперь побагровело от гнева.
– Когда закончилась твоя мятежная юность, я надеялась, что ты успокоишься и станешь более почтительной дочерью! – Мать повысила голос, стараясь хоть отчасти вернуть себе контроль над разговором.
Линду нисколько не испугал этот упрек. Ее глаза сузились.
– Именно поэтому ты вздохнула с облегчением, когда Джеймс решил вместо Энн жениться на мне? – вежливо спросила она. – Ты полагала, что я более сговорчива?
– Линда, ты не выпила? – нахмурилась Пенелопа.
– Нет, хотя следовало бы. Может, тогда мне было бы все равно. Ты не ответила на мой вопрос, мать! – Линда заметила, Пенелопа пытается изменить тему разговора. – Ты считаешь, что я более уступчива, чем Энн, особенно когда правда выплывает наружу?
Со щек Пенелопы сполз румянец, но остались багровые пятна, что делало ее похожей на клоуна.
– Какая правда, Линда? – Она рассмеялась от удивления, хотя сама почувствовала, как фальшиво звучит ее смех. – О чем ты? По-моему, болтаю не я, дорогая…
– Не надо разговаривать со мной как с маленькой, мать! – резко перебила ее Линда, повышая голос. – Как это произошло? К вам пришел Стив и сказал: ему известно о том, что отец растратил фонды компании? А когда отец умер, ты убедила Стива никому не говорить, что именно отец…
– Все было совсем не так! – горячо возразила ей мать, подаваясь вперед и садясь на самый краешек кресла. – Это была идея Стива не… – Она внезапно замолчала, увидев ликующее лицо Линды. Ее мать попалась в ловушку, которую она поставила. – Это нечестно, Линда! – сказала она дрожащим голосом.
Линда тяжело вздохнула – подтвердились ее худшие предположения.
– Да, – согласилась она и даже пожалела свою мать, которая сейчас выглядела на все свои пятьдесят два года. Ее лицо сразу осунулось и постарело. – Но была ли ты честна со мной, не сказав правды после смерти Стива?! – спросила она.
– Ох, Линда, когда это произошло, я просто не знала, что делать. – Мать была подавлена. – Последние десять месяцев были сплошным кошмаром. – Она покачала головой и глубоко вздохнула. – Я все время думала, что будет, когда Джеймс узнает.
– Ты допускала мысль, что он не докопается?
– Нет, я так не думала, но я надеялась…
– Я тоже! – Линда раздраженно кивнула. – А тебе не приходило в голову, что эти последние десять месяцев могли быть не такими уж кошмарными, держись мы все вместе, а не врозь?
На самом деле мать, конечно, не могла ей всего рассказать. Дело было в их отношениях. Пенелопа просто не понимала ее и не могла предугадать реакцию дочери на правду. Линда никогда не была ей так близка, как Энн, которая откровенничала со всеми независимо от того, нравилось это людям или нет.
– Ты не понимаешь, каким кошмаром все это было для меня. – Дрожащей рукой Пенелопа провела по лицу. – Эндрю настаивал, чтобы я вышла за него замуж. Все вокруг казалось мне настолько безнадежным, что я едва не приняла его предложение.
Бедный Эндрю! Весело ему было, если бы Пенелопа согласилась стать его женой!
– Тебе очень повезло – вместо тебя в жертву принесла себя я. Я имею в виду Джеймса. – Ее глаза вспыхнули.
– Я только хотела сказать…
Мать резко замолчала, в прихожей снова раздался звонок. Этот второй ночной визит ее очень удивил.
– Кто бы это мог быть, среди ночи… Наверное, Энн снова забыла ключ, – устало вздохнула она, сетуя на рассеянность младшей дочери. – Линда, я думаю, не стоит обсуждать все это при Энн.
– Она уже не ребенок! – оборвала ее Линда. – И не пора ли тебе прекратить оберегать ее, скрывая правду? Ей уже двадцать три…
– Я вовсе Энн не оберегаю, – страстно сказала Пенелопа. И по ее глазам Линда поняла, что она сказала правду. – Энн – болтушка. И можно не сомневаться, что она расскажет всем, во всяком случае Мейсону. Я надеюсь, что пока еще не многим известно о случившемся, и лучший способ оставить все в тайне…
Дверь открылась, появился дворецкий, а следом за ним гость.
– Джеймс!.. – изумленно произнесла она и медленно поднялась, с ужасом глядя, как он быстрыми шагами входит в комнату. Линда тоже смотрела на него, пока еще не понимая, как относиться к его неожиданному появлению. Она знала, что он вернется, но не ожидала, что так скоро. Что ему понадобилось здесь?!
– Я вернулся, и Кэрол сказала, что ты здесь, – как всегда кратко ответил он на ее еще незаданный вопрос.
Зачем ему вообще понадобилось возвращаться? Она нахмурилась. Когда он уходил, было не похоже, что он собирается вернуться в скором времени. И как всегда, она ничего не могла прочесть на его лице. Придется ждать, пока он сам не соизволит все ей объяснить. Если соизволит.
– Спасибо, Гриффитс, – поблагодарила Пенелопа дворецкого, по-прежнему в замешательстве глядя на Джеймса. – Сегодня вы мне больше не нужны, если только… Джеймс, ты не хочешь кофе или еще чего-нибудь, – добавила она, смущенная, что не догадалась сразу спросить об этом.
Его рот скривился.
– Если захочу, я сам налью себе «еще чего-нибудь», – сухо сказал он, взглянув на стоящий в открытом баре графин с бренди. – В самом деле, – добавил он, как только дворецкий вышел из комнаты, – судя по вашему виду, нам всем не повредит глоток «чего-нибудь»!
Он подошел к бару и налил бренди в три стакана. Линда не выносила бренди. Мать тоже нельзя было отнести к любительницам этого напитка. Но если Джеймс сказал, что это им не повредит, то они, конечно, выпьют. Никто не собирался с ним спорить ни по какому поводу, они взяли предложенные стаканы. Мать по-прежнему нервничала, глядя на него. Линда тоже настороженно смотрела на Джеймса. Он, взяв свой стакан, подошел и сел на диван рядом с ней, хотя в комнате были свободные кресла. Он мог бы сесть как можно дальше от нее, продемонстрировав, что не собирается прикасаться к ней. Сегодняшняя его злобная выходка в счет не шла. Вместо этого он опустился рядом – теперь они сидели, прижавшись друг к другу. Джеймс выпил бренди одним глотком и поморщился.
– Когда я вошел, вы, леди, кажется, о чем-то беседовали? – вежливо спросил он, посмотрев на них обеих.
Пенелопа отважно отхлебнула бренди из своего стакана и почувствовала, как огненная жидкость обожгла ей горло.
Линда гадала, как много ему удалось услышать из последней реплики матери. И было ли это важно? Она посмотрела на мать.
– Расскажи ему все, – спокойно предложила Линда.
Пенелопа тяжело вздохнула.
– Право, Линда, мне бы не хотелось беспокоить Джеймса…
– Я уже обеспокоен! – резко отозвался он. – Я очень обеспокоен. Ведь Линду уверили в том, что фонды компании присвоил и использовал в личных целях Стив, а не ваш муж.
– Джеймс, не надо, пожалуйста, – запротестовала Пенелопа. – Ты делаешь из Давида просто какого-то преступника!
Линда взглянула на Джеймса. Он поверил ей. Когда он уходил, он был с ней холоден, насмешлив, презрителен. А теперь, хотя не прошло и двух часов, он полностью изменил свое отношение. Что же с ним случилось за эти два часа? Чем вызвана эта перемена?
Он повернулся к ней, почувствовав на себе вопросительный взгляд ее черных глаз. Спокойно отставил стакан с бренди и взял ее за руку. Касание его пальцев было нежным и успокаивающим.
– А он им и был, – тихо ответил он. – То, что сделал ваш муж, – самое настоящее преступление…
– Господи, это были его собственные деньги! – возразила мать.
– Преступление. За которое, будь он сейчас жив, ему пришлось бы отвечать по закону, – уверенно закончил Джеймс.