Кутюрье смерти

— Можешь на меня рассчитывать. Все будет хорошо, вот увидишь…
Коротышка довел Марселя до двери, похлопывая его по спине.
Ты у нас большой, глупый, мускулистый, и тебе еще страдать и страдать, дружочек. И ты никогда не прекратишь страдать. Никто никогда не прекращает страдать. Невозможно прекратить страдать, как невозможно навсегда наесться досыта.
— Ну не расстраивайся! Она вернется!
Марсель слабо улыбнулся и, сгорбившись, вышел за ворота.
Закрыв дверь, коротышка расхохотался. Задрал рукав. Острие ножа впилось ему в кожу на внутреннем сгибе локтя. Показалась даже капля крови. Он задумчиво слизнул ее. Черт, уже четверть десятого, в гараже будет скандал. К счастью, он может сказать, что никак не мог отделаться от Марселя. И потом, до вечера он еще успеет поразмыслить. Легавые, может быть, зайдут в гараж, ну и все. Она просто исчезла, сбежала, эка невидаль.
Если ночью ему удастся все это спокойненько сварить, отделить мясо от костей и кости выкинуть, то почти наверняка проблем никаких не будет. Что? Ландрю [9] вышел из моды? Вот уж плевать он хотел на это, ему была совершенно не нужна известность. Ничего ему было не надо, в нем просто пылала ненависть, как лампа накаливания, и жар ее постепенно направлялся к одной-единственной цели.
 
11
Беспокойство не покидало Костелло, пока он обследовал почтовые ящики в парадной. С блока F квартала Мулен; вышеупомянутая мельница — Мулен была снесена с лица земли, чтобы уступить свое место этому кварталу. Там, где раньше вращались ее колеса, устроили игровую площадку для детей — квадратная, вонявшая собачьей мочой песочница, полная окурков.
Беспокойство не покидало Костелло, потому что если тип, которого он искал, — Фернан Маньяно — действительно убийца, то он вполне мог на него наброситься, и тогда Костелло в конце пути ждал удар по черепу.
Маньяно, 4-й этаж. Костелло вздохнул и потащился вверх по лестнице: в лифте можно было нарваться на банду городских крысенышей. Лестничные стены были испещрены надписями, восхваляющими прелести некой Бабетты. Степень падения нравов современников не переставала удивлять Костелло. Скоро женщинами будут торговать на аукционе.
Запыхавшись, он остановился на площадке четвертого этажа. Нашел серо-зеленую дверь с полуотклеившейся табличкой: Маньяно. Костелло позвонил. Дверь почти тут же распахнулась, и Костелло подпрыгнул от удивления. На него смотрел великан, облаченный в ярко-розовый спортивный костюм, с объемом груди приблизительно два метра пятьдесят; на шее болталось желтое полотенце, густые темные волосы украшала розовая бандана.
— Чиво? — рыкнула эта гора мяса.
— Фернан Маньяно?
— Чиво?
Парень будто ненароком сжал огромные кулаки.
— Полиция! — поспешно объявил Костелло, извлекая удостоверение. — Всего несколько вопросов.
— Чиво?
— Я могу войти?
— Чиво…
Гигант неуклюже уступил дорогу. При ходьбе ляжки у него терлись одна о другую. Костелло проник в маленькую двухкомнатную квартиру, которая была просто набита культуристскими тренажерами. Непрошеные капли пота потекли по шее полицейского. Хозяин квартиры преспокойно жевал резинку.
— Итак, — поторопился заявить Костелло, — вы работали в лаборатории Витез с пятого сентября девяносто седьмого года до двенадцатого марта девяносто восьмого. Так?
— Чиво…
— Вы владелец частного голубого пикапа «рено»?
— «Экспресс» у вас есть?
— Чиво?
— Вы были уволены с места службы, поскольку вас обвинили в краже анаболических препаратов. Так?
— ?..
— В краже наркотиков…
— Чиво?!
— Что вы делали вечером двенадцатого августа, неделю назад?
Культурист вместо ответа выдул пузырь из своей жевательной резинки.
— В прошлый четверг… что вы делали в прошлый четверг? — не унимался Костелло.
Маньяно сел на красно-зеленый тренажер и начал перекидывать гантели с руки на руку. Костелло заволновался.
— В прошлый четверг, вечером, вы знаете, что вы делали?
— А чиво…
— Не будете ли столь любезны сообщить мне об этом?
— А чиво?
Костелло глубоко вздохнул.
— Ну так что же вы делали?
Маньяно указал на афишку, прикрепленную к стене. «ДЖОКЕР БУНКЕР, зал чемпионов».
— Вы провели вечер в вашем спортивном клубе?
— А чиво?..
— Есть свидетели, которые могут это подтвердить?
Гигант задумчиво переместил резинку из-за правой щеки в левую. Костелло кашлянул:
— Я хочу сказать, видел ли вас там кто-нибудь, кто может подтвердить, что вы там были?
— А чиво?
— А с какого времени вы находились в клубе?
Маньяно выбросил семь пальцев, толстых как сардельки.
Костелло записал: 19 часов.
— И вы были там до?..
Десять пальцев.
— Прекрасно. Я покидаю вас. Если понадобитесь, я вас побеспокою.
— Чиво…
Гигант не пошевелил и пальцем.
— До свидания, — завершил свою речь Костелло. Прозвучавшее «до свидания» как будто включило некий механизм: хозяин квартиры тут же встал, не сгибая ног, направился к двери и распахнул ее. Та с грохотом ударилась о стену. Костелло вышел по стеночке. Маньяно смотрел, как он уходит, — центнер мяса, упакованный в розовое трико, а в глазах — слабый отсвет работы внутренних механизмов.
Может быть, располагая лексическим запасом в одно-единственное слово, он домогался включения в Книгу рекордов Гиннесса?..
Четверг, 12 августа, был днем, когда исчезла Жюльет Делатр, между двадцатью и двадцатью тридцатью. В случае, если вышеназванный субъект в розовом находился тогда в зале, он не мог совершить убийство. Во всяком случае, выяснить это будет нетрудно.
Вторым обладателем голубого «рено-экспресса» был некий помощник лаборанта, идентифицированный как Мишель Ренар. Его уволили четыре года назад.
Он числился в агентстве и в течение двух лет получал минимальное денежное пособие, но после того, как от сигареты, которую он курил в постели, сгорело к чертовой матери его нищенское жилье, Ренар оказался на улице. У него только и остался что вышеуказанный «рено», в котором он и жил. Ренар был законченным алкоголиком, и Костелло, должным образом информированный районными социальными службами, обнаружил его около городского сада. Устроился Ренар по-царски: он возлежал, высунув ноги в открытое окошко пикапа, посасывая красное вино из литровой бутыли.
— Ренар Мишель, если не ошибаюсь?
— Я чист, инспк'тр! — возмутился Ренар, с трудом отнимая горлышко бутылки от растрескавшихся губ.
— Отвечай! Ренар, это ты?
— Как утв'рждают.
— Кто это утверждает?
— Л'ди. Но люди говорят все, что им в голову взбредет.
— Ты работал в медицинской научно-исследовательской лаборатории?
— Может, и работал…
— Ренар, советую тебе сменить тон. Я придерживаюсь старой школы и, не задумываясь, применяю силу при встрече с подозрительными элементами!
— Моссью, да! Да! Я тру-дил-ся на бл'го науки!
— А почему тебя уволили?
— От зависти! Я был слишком блестящ!
— Та-та-та… Поосторожней… Тебя уволили, потому что ты однажды в пьяном виде ударил начальника. Вот почему тебя отстранили от должности. Будешь ли ты столь любезен сообщить, где находился в прошлый четверг между восемью и девятью часами вечера?
— Откуда мне знать, когда я даже н-не знаю, какой с'г'д'ня день…
— Тем хуже для тебя, потому что на тебя наверняка навесят обвинение в убийстве. Давай поднимайся и — марш в полицию!
— Д-да эт-то н'честно… Как вы хотите, чтобы я кого-нибудь убил, если я даже ссать прямо не могу?
— Это ты будешь рассказывать в комиссариате. Давай пошли!
Костелло схватил Ренара за воротник и приподнял. Бродяга практически ничего не весил: морщинистая кожа да кости. Ренар сначала раскачивался, потом тронулся с места, беспрерывно ругаясь себе под нос. Костелло его не слушал. У этого горемыки приблизительно столько же шансов стать убийцей, как у Боссюэ [10] — автором тяжелого порно. Но по предписанию…