Снежная смерть

Но, как все хорошее на свете, она заканчивается, и мы возвращаемся на стоянку. Гордые путешественники выходят из саней, Ян поднимает меня и без малейшего усилия переносит в кресло. От него пахнет одеколоном, а о мою щеку трется колючий подбородок. Надо признать, это весьма приятно. Психоаналитик ворчливо грозит пальцем, шепча: «Тони», а я возражаю Психоаналитику, что в его задачи входит не взывать к моей совести, а преданно анализировать все, что со мной происходит.
Снова садимся в машину, едем в Центр на вполне заслуженный ужин. И я обнаруживаю, что даже с одной рукой можно прекрасно съесть десяток блинов, не отстав от других. Внезапно я замечаю, что мне весело, я расслабилась, мне хочется смеяться, я наслаждаюсь мягким теплом горящего камина и шоколада. Даже молчаливый Юго шутит с нами.
— Вижу, что вам эта прогулка понравилась! — в третий раз повторяет Франсина Ачуель, которая не решилась растрясти свой жирок в деревянных санях. — Надеюсь, что никто не простудился! Иветт, немного ежевичного варенья? А вам, моя милая Элиз?
Нет, спасибо, моя милая Франсина.
— Жизнь так прекрасна, если уметь наслаждаться ею! — замечает Мартина.
— Мартина — настоящий кладезь премудрости, — шепчет мне Ян.
Звонит телефон.
— Ян, это тебя: старшина Лорье! — кричит Юго.
И вдруг я глохну. Ни шепота, ни криков, ни звяканья приборов, ни потрескивания дров в очаге — ничего не слышу. Только решительные шаги Яна к телефону.
— Алло, Филипп?.. Да, привет. Ну?.. Что?.. Ты уверен?.. Мразь!
— Ян, послушайте! — одергивает его милая Франсина.
— Но это отвратительно! Что?.. Да, конечно, но это нелегко, она немая… Ладно, мы вас ждем.
Я сжимаю запястье Иветт. Немая — это я, значит, жандармы хотят со мной увидеться, значит… Ян возвращается ко мне: звук шагов, потом прикосновение его волос к моей щеке.
— Это звонил мой приятель из жандармерии. Он отдал это мясо на анализ. Ну, и, м-м-м…
— Бешеная корова! — восклицает Иветт. — Так я и знала!
— Это не корова, — шепчет Ян.
Я чувствую, как все блины сбиваются в ком у меня в желудке.
— Элиз, в это трудно поверить, но, в общем, речь идет о…
— Свинина? Невозможно! Свинину-то я уж как-нибудь отличу! — протестует Иветт.
Ян прижимается губами к моему уху.
— Это… м-м-м… человеческое мясо. Они приедут, чтобы расспросить вас. Они будут здесь через час.
Человеческое мясо.
Иветт, с ноткой тревоги в голосе:
— Что вы сказали, Ян? Я не расслышала.
— Жандармы вам объяснят, — отвечает ей Ян, сжимая мое плечо.
— О чем вы? — интересуется Франсина.
— Ни о чем, небольшая проблема с питанием, — отвечает Ян.
Человеческое мясо.
Я его ела. И Иветт тоже.
Человеческое мясо, безусловно, срезанное с трупа молодой женщины…
Блинный ком устремляется наверх, к выходу, и вот уже меня вывернуло прямо на собственные колени.
Хор возбужденных голосов, кудахтанье больных, мне вытирают рот, колени, уверяя меня, что «ничего страшного, моя милая, ничего, со всеми бывает!». Подразумевается: особенно со всеми не вполне дееспособными. Иветт причитает:
— С ней никогда такого не случается. Наверное, это из-за прогулки…
— Не говорите глупостей, дайте мне влажную салфетку, да шевелитесь же! — командует Ян.
— Нечего истериковать! — возмущается Иветт, повинуясь.
Ну вот, наконец я чистая. Юго и Мартина увели милых постояльцев смотреть телевизор, милая Франсина наливает нам еще очень милого чая.
Психоаналитик убеждает меня, что я дура, если стыжусь случившегося. Что моя реакция совершенно нормальна, если принять во внимание ситуацию.
Но я-то себя не считаю нормальным человеком. Я кажусь себе чудовищем, мне постоянно надо доказывать, что меня можно «выводить в свет», чтобы быть принятой действительно нормальными людьми.
Звонок в дверь.
Юго идет открывать и бесцеремонно сообщает о приходе «легавых».
— Жандармы, у нас? Но, Господь всемилостивый, что происходит? — удивляется Мартина.
— Не знаю. Можно подумать, что это в связи с бифштексом, — бормочет совершенно обескураженная Иветт.
— Старшина Филипп Лорье! — произносит весьма женственный голос. — Мадемуазель Андриоли здесь?
— Так точно! — отвечает обожающая военных Иветт. — Мадемуазель Андриоли лишена возможности речи, господин старшина!
— Так, так.
Я представляю себе молодого безбородого блондинчика, только что выпущенного из унтер-офицерской школы, который в смущении почесывает кончик носа.
— Мне хотелось переговорить с глазу на глаз с мадемуазель Андриоли и ее переводчиком, — заявляет он наконец своим тоненьким голоском.
Иветт везет меня в маленькую комнату, примыкающую к столовой. «Мой будуар», — поясняет Франсина Ачуель замирающим голосом. Может быть, старшина из тех ангелочков, от которых млеют зрелые дамы?
За нами закрывается дверь. Старшина прокашливается, Иветт тоже. Я не делаю ничего. Лорье начинает:
— Один из сотрудников ГЦОРВИ передал нам для анализа кусок красного мяса, который ранее получил от вас. В связи с этим мой первый вопрос: как к вам попало это вещественное доказательство?
— Вещественное доказательство? Мясо было отравлено? — удивляется Иветт.
— Прошу отвечать на вопрос.
— Ну, мадемуазель Элиз сидела у окна, а когда я вернулась с кухни, у нее коленях уже лежал этот сверток.
Я на ощупь ищу свой блокнот и начинаю писать. Потом протягиваю листок старшине.
— Значит, человек, передавший вам это мясе, не представился?
Снова пишу. Чувствую дыхание Иветт, склонившейся над моим плечом.
— «И он уже приходил накануне, — читает молодой человек, — … аналогичный кусок мяса, который мы съели». А, дьявол!
Вот-вот, точно!
В этот момент дверь приоткрывается, и Ян спрашивает, все ли в порядке.
— Ну, учитывая, что эти дамы, без сомнения, употребили в пищу часть жертвы, вряд ли можно утверждать, что все идет как следует, — сухо комментирует старшина Лорье.
— Жертвы? Какой жертвы? — изумляется Иветт.
Лорье прокашливается.
— Молодой женщины из Антрево. Убийца срезал с трупа куски мяса… А «бифштекс», переданный мне Яном… Ну, что там… это соответствует…
Ну вот, я так и знала…
Шум падения прерывает мои немые рыдания. До Иветт дошло случившееся, и она тут же грохнулась в обморок. Мужчины суетятся, зовут Мартину, просят рома, мятных капель…
Филипп Лорье покашливает, выжидая, пока восстановится спокойствие, то есть пока не смолкнут причитания Иветт «этоГосподиневозможно», посвистывает, под стенания милой Франсины «ноэтоужаснорасскажитенамвсе!», постукивает ногой.
— Я веду всех в игровую, — говорит Юго.
— Ведите, ведите, — отвечает ему Франсина, — и закройте дверь, спасибо. Ну, так что же, капитан…
— Старшина Лорье.
— Как вам угодно. Итак, убийца этой несчастной, если я правильно поняла, прислал куски ее тела моим бедным подругам. Какая трагедия! Они могут отравиться?
— Не знаю. Надо дождаться окончательных результатов вскрытия, чтобы выяснить, не была ли жертва чем-нибудь больна.
— Так мы еще и рискуем подхватить какую-то гадость! — стонет окончательно пришибленная Иветт.
— Да нет, — говорит Ян, — вы же поджарили мясо.
— А-а-ах! — у Иветт перехватывает дыхание.
Судя по всему, старшина чувствует, что теряет контроль над ситуацией, и поэтому он повышает, или, во всяком случае, пытается повысить, голос:
— Пожалуйста, успокойтесь, давайте все по порядку. Прежде всего, мне нужны все сведения о вас. Затем мы соберем ваши показания. Шнабель, бланки.
— Слушаюсь, шеф! — отвечает голос, рокочущий, как барабан.
После того, как Шнабель приготовился записывать наши ответы, старшина Лорье начинает допрос. Он приносит мало информации: не установленный неизвестный говорил со мной и дважды передавал мне куски мяса, срезанные с тела жертвы преступления.
— Убийца ли это? — вслух размышляет Ян. — Может быть, безобидный сумасшедший, который нашел труп и затеял такую мрачную игру?