Обвенчанные дважды

Мэллори ощутила, как болезненно сжимается ее сердце, чувствуя разлуку.
— Мы еще увидимся?
Не говоря ни слова, Майкл притянул девушку к себе и прижался к ее губам. Мэллори перестала дышать. Резко отстранившись, Майкл долгим взглядом посмотрел в ее глаза.
— Я уверен, что мы еще встретимся, мой ангел.
И прежде, чем она успела ответить, он вышел из сада и растворился в темноте. В первый момент ей захотелось окликнуть его, но затем она просто закрыла калитку.
Прислонившись спиной к ограде, девушка долго стояла с бьющимся сердцем. А потом, сама не зная почему, заплакала.
 
13
Единственной новостью, которую узнал Майкл, снова придя в консульство, было то, что консул до сих пор не вернулся из Англии. Майклу вновь пришлось иметь дело с Абрамсом, и он ушел, взбешенный некомпетентностью этого человека и раздумывая, к кому бы обратиться за помощью.
Вернувшись к себе, он еще раз просмотрел письма и документы отца, но не нашел никаких подсказок тому, куда и с кем отправился герцог. Майкл находился в растерянности и не знал, что делать дальше.
— Прости, мама, — сказал он, сев на постель и обхватив голову руками. — Ты верила в меня, а я тебя подвел.
В дверь неожиданно постучали, и Майкл рывком отворил ее. Увидев мужчину в свободной черной одежде и с повязкой на глазу, он обрушил на него весь свой гнев:
— Какого черта вам надо?
— Эффенди, я пришел к вам как друг.
— У меня нет друзей в этой проклятой стране.
— Вы ошибаетесь, эффенди. Мой господин приглашает вас в свой лагерь. Он велел мне пригласить вас поужинать с ним и с вашим отцом.
Майкл схватил незнакомца за одежду и рванул к себе.
— Ты принимаешь меня за дурака? Если бы мой отец был с твоим господином, он написал бы мне или приехал сам.
— Он не мог приехать, эффенди. Он заболел пустынной лихорадкой — перегрелся на солнце. Сейчас он едва может сидеть. Так вы поедете?
Майкл подозрительно оглядел пришельца.
— Из какого ты племени?
— Я принадлежу к племени муталиб, эффенди.
— Мне мало что известно о ваших племенах, живущих в пустыне, но, насколько я знаю, «эффенди» — это турецкое обращение, выражающее уважение, не так ли?
Незнакомец закатил свой единственный глаз.
— Вы очень проницательны, эффенди. Моя мать была турчанкой, и именно у нее я перенял много турецких слов и привычек.
— Как выглядит мой отец?
— Он похож на вас, эффенди, только старше. И вы с ним одного роста.
Майкл еще крепче ухватил человека за ворот.
— Какого цвета у него глаза?
— Не такие, как у вас, эффенди. У него глаза темные, эффенди. Темные, как у араба.
Майкл отпустил посланца, боясь даже надеяться. Вот она, та самая возможность, которую он ждал.
— Когда мы можем выехать?
— Немедленно, эффенди. У меня с собой все необходимые припасы и лошадь для вас. Майкл кивнул.
— Сколько дней добираться до лагеря твоего хозяина?
— Шесть дней, не больше, эффенди.
— В таком случае поехали.
Одноглазый осклабился и взмахнул рукой.
— Все готово, эффенди. Следуйте за мной.
Три дня Майкл и четверо сопровождавших его ехали по пустыне. Обжигающий песок, вздымаемый ветром, хлестал его по лицу, солнце опаляло кожу. Его губы растрескались.
Пути, казалось, не будет конца, однако небольшие местные лошадки оказались на удивление выносливыми и легко несли путников через пески.
Глядя по сторонам, Майкл видел, что в этом бесплодном краю удавалось уцелеть лишь самым стойким растениям. Они миновали колоссальные фигуры, высеченные из известняка по приказу какого-то давно забытого фараона, которые теперь отбрасывали изломанные тени на мертвые песчаные просторы.
В ту ночь они, как обычно, разбили лагерь и Майкл съел кусок непонятного мяса, которое дал ему один из проводников. Он решил, что происхождением этой пищи лучше не интересоваться.
— Когда я увижу отца? — спросил он одноглазого. Судя по всему, тот был единственным из всей компании, кто говорил по-английски.
— Через два дня, эффенди. Если не будет песчаной бури, мы доедем быстро.
Взглянув на полную луну, Майкл в беспокойстве вышел за пределы лагеря. Поднявшись на бархан, он смог оглядеть раскинувшиеся вокруг пески. За следующей дюной была другая, за ней — еще одна… В этом песчаном кошмаре человек мог блуждать вечно.
В отдалении послышался вой шакала. Значит, пустыня все же не совсем безжизненна — здесь обитали те, кто умел тут выжить.
Майкл пошел обратно в лагерь. Песок, всегда находившийся в движении, делал его поступь бесшумной. Ему казалось, что это место может поглотить человека, не оставив ни малейшего следа. Может, так случилось и с его отцом? Может, это случится и с ним?
Войдя в палатку, Майкл без сил рухнул на овечью шкуру, постланную специально для него. Нынешней ночью он решил не расставаться с пистолетом. Он по-прежнему не доверял этим людям, поскольку они вели себя подозрительно: постоянно собирались в кучку и шушукались, бросая в его сторону быстрые взгляды.
Майкл заснул, и ему снились мучительные сны. Он снова был в Лондоне, и старая цыганка опять предсказывала ему будущее. Она говорила, что кто-то из его близких в опасности, предупреждала, чтобы он опасался одноглазого человека. Внезапно Майкл сел. Али Хитин был одноглазым! Не веря собственным подозрениям, Майкл потряс головой.
Это невозможно — никому не дано видеть будущее. Но почему тогда сбылись уже многие предсказания старой цыганки? Майкл снова уснул, но теперь сон его был чутким, он просыпался при малейшем звуке. Не станет он больше думать об этой гадалке. Али Хитин приведет его к отцу, как он и обещал.
Майкл все еще находился в полудреме, когда услышал леденящие кровь вопли. Схватив пистолет, он выскочил из палатки и столкнулся с несколькими бедуинами, одетыми в черное.
Майкл поднял пистолет, но прежде, чем он успел хоть раз нажать на курок, все четверо его проводников были застрелены. Али Хитин лежал, уткнувшись лицом в песок, его тело содрогнулось в предсмертной конвульсии и затихло. Все они были мертвы — это не вызывало сомнений. Двое мужчин вырвали пистолет из рук оцепеневшего Майкла. Силы были настолько неравны, что он даже не пытался сопротивляться.
Глядя на мужчину, который, по всей видимости, был главным, Майкл ждал, что пуля вот-вот вопьется в его тело, но бедуин молча махнул рукой в сторону лошади, давая Майклу знак сесть в седло.
Всунув ногу в короткое арабское стремя, Майкл бросил последний взгляд на своих мертвых провожатых — бедняги, у них не было шансов уцелеть. Он недоумевал, почему не убили и его. Может быть, у тех, кто взял его в плен, было припасено для него нечто более ужасное, чем смерть?
— Почему вы это сделали? — обратился он к тому, кто казался предводителем.
Вместо ответа тот выкрикнул какой-то приказ, из рук Майкла вырвали поводья и повели лошадь под уздцы. Итак, он — пленник. Молодой человек не представлял, куда его везут, а сообщать об этом ему, видимо, никто не собирался.
Через два дня он должен был встретиться с отцом. Растерянность уступила место гневу. Кем были эти люди, так безжалостно расправившиеся с его провожатыми?
Они ехали в ночи, и Майкл смотрел прямо перед собой. Луна опустилась к горизонту, неутомимые лошадки карабкались по песчаным холмам — высоким, словно горы. Ничто здесь не указывало направления — не было ни дорожных знаков, ничего, что показывало бы, сколько они уже проехали. «Как они ориентируются в этой пустыне?» — недоумевал Майкл.
Солнце слегка тронуло небосвод золотом, и пустыня наконец осталась позади. Местность стала скалистой, и путники въехали в долину, в которой возвышались гранитные утесы. Через час перед ними открылся оазис. Как ни странно, здесь было большое озеро, которое питала река, и множество пальм.
В отдалении, под самой высокой гранитной скалой, раскинулось селение. На толстых стенах, окружавших его, стояли несколько мужчин и приветственно размахивали ружьями. Распахнулись широкие ворота, и путники въехали на глинобитную мостовую.