Обвенчанные дважды

Майкл обрадовался, когда торг наконец закончился и они отправились в обратный путь — в Камар-Гинину. Сегодня он узнал о себе кое-что новое: оказывается, он способен на безжалостное убийство. Юноша надеялся только, что ему никогда больше не придется этого делать.
Непонятно как, но известие о битве опередило их, и когда герои въехали в город, все его население выстроилось вдоль улиц и приветствовало их громкими криками. Еще долго после того, как Майкл вошел во дворец, снаружи до него доносились крики: «Эль Акраба! Скорпион! Скорпион!»
Халдуна не было среди приветствовавшей их толпы, и Майкл предположил, что принц, должно быть, уехал из города. Оказавшись во дворце, он прошел прямо в свои покои и забрался в горячую воду, с ожесточением смывая с себя кровь. Избавиться от отвращения к тому, что сделал, он так и не сумел.
Майкл лег на кровать и закрыл глаза. Он стал таким же безжалостным, как и любой из бедуинов, рыщущих по пустыне. Он не лучше шейха Сиди Ахмеда.
Услышав стук, он поднялся с кровати и отворил дверь, за которой стоял слуга Халдуна.
— Мой принц просит, чтобы вы прошли в королевские апартаменты. Вас желает видеть король.
Майкл натянул платье и последовал за слугой, радуясь, что отец Халдуна чувствует себя достаточно хорошо, чтобы принимать посетителей.
Его провели в комнату, на белых стенах которой плясали сверкающие солнечные зайчики, проникавшие сквозь окна с витражами.
Подойдя к Майклу, принц Халдун приветствовал его и подвел к человеку, который лежал на полукруглом диване, обложенный подушками. Майкл знал, что женщина с закрытым лицом, сидевшая позади больного, — мать Халдуна, королева. Король был бледен, в глазах его застыла боль.
— Добро пожаловать, лорд Майкл, друг моего сына, — произнес он на удивление громким голосом. — Поскольку вы с ним стали братьями, значит, для меня вы теперь — сын.
Майкл стоял перед королем, понимая, что некогда тот был велик. Даже сейчас этот ослабевший человек излучал силу.
— Вы оказываете мне большую честь, Ваше Величество.
— Нам рассказали о том, как вы вели себя, защищая караван. О ваших подвигах будут рассказывать еще много лет. — Он улыбнулся, и твердые черты его лица разгладились. — Мне сказали, что вам уже присвоили титул.
— Похоже на то, Ваше Величество, но я не испытываю гордости за то, что сделал. Вы можете осудить меня за откровенность, сир, но единственно, что я чувствую, это стыд.
Король покачал головой.
— Хорошо, что вы чувствуете это. Человек не должен очерстветь до такой степени, чтобы получать удовольствие от убийства. Тем не менее со многими людьми — даже моими — происходит именно это. — Король пошевелился и сморщился от боли. — И все же я просил бы вас не терзаться угрызениями совести, поскольку вам пришлось убивать именно тех людей, которые пленили вашего отца. Они безжалостны и бессовестны. Вы не должны оплакивать их жизни.
Глаза Майкла удивленно раскрылись.
— Вам известно, что мой отец в плену?
— Наши шпионы сообщили нам о важном англичанине, который содержится под стражей в Калдое — цитадели предателя Сиди Ахмеда.
Майкл попытался заговорить, но у него перехватило дыхание.
— Ваши шпионы уверены в том, что это именно мой отец?
— Меня заверили в том, что это герцог Равенуортский.
— С ним все в порядке?
— Этого я не знаю. Но думаю, даже Сиди не осмелится причинить вред такой важной персоне.
— Я должен немедленно отправиться туда, Ваше Величество. Мне необходимо поговорить с шейхом Сиди Ахмедом и убедить его, чтобы он отпустил отца.
— Нет! Этого вы сделать не можете. Неужели вам не понятно, что мой шурин хочет взять в плен и вас? Разве он уже не пытался сделать это, пусть неудачно?
— Что же мне делать?
— Ждать. Мы найдем выход — наиболее безопасный для вашего отца. Предупреждаю вас, если мы будем излишне торопливы, мой шурин, без сомнения, убьет герцога.
— Я буду ждать, Ваше Величество. Столько, сколько вы сочтете нужным. Теперь я знаю, что он жив. Я не рассчитывал даже на это. Мне нужно немедленно сообщить об этом матери.
— Да, вы должны ей написать. Но прежде, чем вы уйдете, я хочу представить вас королеве. Она хочет поблагодарить человека, спасшего ее сына.
Майкл безмолвно наблюдал, как королева поднялась на ноги и откинула покрывало с лица. Она была одета в желтое шелковое платье, у нее были темные волосы и черные глаза. Когда-то она, видимо, была удивительно красива — это можно было понять и теперь.
— Для меня… честь… узнать тебя… брат моего сына, — проговорила она, запинаясь. — Я… благодарна тебе за то, что мой сын жив. — Не закрывая лица, она села позади мужа и улыбнулась Майклу.
Халдун поцеловал мать в щеку и приблизился к Майклу.
— Мать не говорит по-английски. Она выучила эти слова специально, чтобы сказать их вам.
— Это великая честь для меня, — ответил Майкл, почтительно поклонившись королеве. Он был достаточно наслышан о мусульманских обычаях, чтобы знать: никому, кроме членов семьи, не позволено видеть лица женщины, и в особенности — члена королевской фамилии.
— Мы и дальше будем относиться к тебе, как к любимому сыну, лорд Майкл, — снова заговорил король. — Отныне ты получаешь привилегию обедать в кругу нашей семьи, разговаривать с нашими женщинами и сидеть в нашем присутствии.
Переполненный чувствами, Майкл посмотрел на Халдуна и увидел гордость в его глазах. Он понял, что с этого момента их объединяет нечто большее, чем просто дружба, — они на самом деле стали братьями.
— Есть еще одна причина, по которой ты должен был присутствовать здесь сегодня вечером. Я хотел бы попросить тебя об одолжении, Майкл, — сказал Халдун таким тоном, будто собирался просить о чем-то крайне важном.
— Все что угодно, — только скажи.
— Моя невеста, принцесса Ясмин, выедет из Саварка через неделю. Для меня было бы честью, если бы ты согласился сопровождать ее сюда.
Майкл вспомнил, с каким неудовольствием Халдун рассказывал ему о своем готовящемся браке, предрешенном, еще когда он был ребенком. И теперь он видел, какими несчастными стали глаза его друга.
— Я буду рад доставить тебе твою невесту, друг мой.
— Идите и займитесь приготовлениями, дети мои, — улыбнулся король. — По крайней мере, прежде, чем я умру, я увижу, как Халдун женится. — Глаза его потеплели, и он обратился к жене: — Ну и отпразднуем же мы это долгожданное событие! Наконец-то моя семья породнится с семьей моего старого друга, шейха Хакима.
Несколько часов спустя Майкл и Халдун гуляли по саду. Принц шагал вперед и назад, в глазах его застыло отчаяние.
— Отец стар и не понимает моих чувств. Он настолько любил мою мать, что взял в жены ее одну. А у меня будет много жен, — с горечью сказал он. — Первый раз я женюсь только, чтобы порадовать отца, а потом стану жениться для собственного удовольствия.
— Послушай, Халдун, а может быть, тебе удастся полюбить эту женщину — твою невесту?
— Я уже говорил тебе, что женщины из племени саварка, к которому принадлежит моя невеста, часто наносят татуировку на лицо. Кроме того, они постоянно кочуют с места на место в поисках свежей травы для овец и верблюдов. Боюсь, я никогда не смогу полюбить ее так, как ты любишь леди Мэллори.
— Я не… Да, но… — замялся Майкл. — Любить можно по-разному, Халдун, — все же нашелся он.
— Да, одно дело — любовь, которую я испытываю к отцу и матери, другое — любовь, которой они ждут от меня к женщине, предназначенной, чтобы находиться рядом со мной до конца жизни. Может быть, я прикажу ей никогда не снимать чадру в моем присутствии, даже в постели. — Халдун на мгновение задумался. — Особенно в постели.
Майкл с трудом, но все же удержался от смеха, поскольку понимал, что для его друга все это — весьма серьезно.
— Отчего же ты не скажешь отцу, что не хочешь жениться на принцессе Ясмин?
— Потому, что жизнь в бесчестье бессмысленна и никчемна — уж лучше умереть! А мой отец дал слово ее отцу, шейху Хакиму. Слово отца — это и мое слово.