Рыцарь Золотого Сокола
Само слово «фалькон» означает «сокол», — тотчас отвечала Джиллиана. — А Фалькон-Бруин — это, кажется, остров севернее Талшамара, так?
— Именно так. — Элинор удовлетворенно кивнула. — Правят на этом острове Рондаши — старинный королевский род. Недавно король и его сын Райен выступили на стороне Ричарда против Генриха — за это сам король Фалькон-Бруина поплатился жизнью, а принц и его сестра теперь заперты в Тауэре.
— Думаете, их… казнят?
— Скоро Генрих объявит им свой приговор. Он наверняка предаст их в руки палача — если только никто этому не помешает. Ведь тогда он наложит руку на их владения. Так вот, Джиллиана, в твоей власти спасти их обоих.
— Спасти — но как? Ведь я их даже не знаю.
— Скажи, Джиллиана, согласна ли ты и дальше во всем следовать моим указаниям? Будешь ли делать то, о чем я попрошу, как бы трудно или странно это тебе ни показалось?
— Согласна, Ваше Величество.
Элинор пребывала в прекрасном настроении.
— В таком случае, слушай и запоминай. Я помогу тебе взойти на престол Талшамара и тем самым верну — хотя бы отчасти — свой старинный долг Фелисиане. Но ты должна твердо следовать моим указаниям, не допуская ошибок, в противном случае Генрих найдет способ тебя погубить.
В глазах Джиллианы зажегся упрямый огонь.
— Я не совершу ни одной ошибки. Я не в силах вспомнить лицо своей матери, но голос ее взывает ко мне из могилы, и, видит Бог, я откликнусь на этот зов.
— Значит, я не ошиблась в тебе! — не скрывая своего ликования, провозгласила Элинор. — Послушавшись голоса своей матери, ты спасешь тех, кому так нужна сейчас твоя помощь.
— Но что может помешать Генриху сделать меня своей пленницей так же, как несчастных наследников короля Рондаша, и захватить Талшамар?
— Резонный вопрос. Этому помешают Франция и Рим.
— Ваше Величество, если моя мать назначила французского короля своим преемником в случае моего исчезновения — значит, она ему доверяла?
— Не более чем Генриху. Но мудрость ее проявилась в том, что она поставила противников друг против друга. Французский король предпочел бы, чтобы ты была мертва или хотя бы не объявлялась до двадцати одного года. Тогда у него есть надежда предъявить законные права на Талшамар. Генрих же, напротив, заинтересован в том, чтобы ты была жива и здорова и произвела на свет наследника или наследницу. Папа Луций на твоей стороне, это очень важно. Ни Генрих, ни Филипп не посмеют действовать против тебя открыто, так как они навлекут на себя гнев Рима и будут наказаны отлучением от церкви. Это, знаешь ли, действенная мера. Твоя мать все предусмотрела.
— Значит, пока у меня нет наследника, моя жизнь находится в опасности?
— В Англии ты можешь чувствовать себя совершенно спокойно, особенно если тебе удастся вырвать Золотого Сокола из лап смерти. Однако для этого тебе прежде всего надо взойти на талшамарский престол. Церемонию коронации мы совершим тайно и в самое ближайшее время.
Слушая Элинор, Джиллиана снова почувствовала прилив благодарности к ней.
— Я начинаю понимать, почему моя мать вверила меня именно вашим заботам, Ваше Величество. Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить вас?
Элинор вздохнула, усталые складки у ее рта смягчились, глаза потеплели.
— Наградой мне будет тот час, когда ты, коронованная королева Талшамара, предстанешь перед Генрихом. Если все произойдет, как я задумала, ты нанесешь ему двойной удар: он потеряет и Талшамар, и Фалькон-Бруин. Этого часа я жду уже много лет.
— Но как мне спасти принца Райена и его сестру? — неуверенно спросила Джиллиана.
— Я научу тебя, как этого добиться, что делать и что говорить. Но ты должна держаться очень уверенно и ни в чем не отступать от моих указаний. Будь при этом очень осторожна. Не доверяй никому, и в первую очередь Генриху.
— Когда мне надо ехать?
Элинор окинула Джиллиану туманным взором, словно смотрела откуда-то издалека, возможно, из темных глубин собственной души.
— Скоро… Теперь уже скоро. Собравшись уходить, она неожиданно рассмеялась.
— Наконец-то я отомщу, Генрих! О близкий, сладкий миг победы!..
4
С приготовлениями в дорогу, которые при обычных обстоятельствах заняли бы несколько месяцев, королева Элинор справилась всего за три недели. Уже готовы были платья для Джиллианы из сицилийских шелков и из фламандской шерсти, которую особенно ценила английская знать, а искусные мастерицы, трудившиеся день и ночь, несли ей все новые и новые творения. Тут был и просторный теплый плащ вишневого бархата, подбитый богатыми мехами, и головное покрывало из тончайшего бельгийского полотна — сверху оно охватывалось тонким золотым обручем, потом оборачивалось вокруг шеи и изящными складками ниспадало с плеча.
Драгоценности, преподнесенные английской королевой, поразили Джиллиану своим великолепием и навеяли мысли о существовании таинственного клада. Все, что с ней произошло, было загадкой, так почему бы этим роскошествам не появиться по волшебству из земных недр.
Джиллиану немного озадачило, что почти все платья — по настоянию Элинор — были белые, однако когда она пыталась задавать вопросы, то неизменно слышала в ответ: в свое время все разъяснится.
Теперь Элинор сама давала ей уроки. Часами она объясняла, как должна проходить коронация, которую предстояло совершить на пути в Лондон. Они многократно во всех подробностях повторяли то, что должна делать и говорить Джиллиана, явившись перед Генрихом. Зная, что пути к отступлению не будет, Джиллиана ловила каждое слово своей наставницы, скоро от этих слов будет зависеть жизнь, и не только ее.
Наконец настал день, когда Элинор решила, что ее подопечная готова к торжественной церемонии. Пора было дать ей главное, самое последнее наставление. Только что Элинор вызвала к себе Джиллиану и теперь нетерпеливо ждала ее прихода. О, если бы у нее были крылья! Она перенеслась бы из этой постылой тюрьмы в далекий Лондон и могла бы собственными глазами увидеть лицо Генриха в тот миг, когда он поймет, кто его юная гостья. Ей так хотелось лично насладиться этим зрелищем! Впрочем, Элинор достаточно хорошо знала своего супруга и могла почти зримо представить, как он себя при этом поведет. К тому же при дворе у нее были свои шпионы, от которых она получит потом подробный отчет. Вошла Джиллиана, и Элинор обернулась на звук ее шагов. Глаза королевы Англии горели на бледном лице, как два раскаленных угля.
— Помнишь ли ты мои слова о брате и сестре Рондашах, которых Генрих обязательно приговорит к смертной казни? О наследнике трона Фалькон-Бруина и его сестре?
— Да, Ваше Величество. Мне их очень жаль.
— Это должно произойти через две недели. Я высчитала, сколько времени займет у тебя дорога до Лондона. Так вот, нужно, чтобы ты въехала в столицу непременно в тот самый день, когда Генрих публично огласит свой смертный приговор Золотому Соколу и его сестре. Ты потребуешь, чтобы тебя провели прямо к Генриху, и скажешь ему следующее.
Тут, хотя, кроме них двоих, в комнате никого не было, королева склонилась к самому уху и зашептала, отчего щеки девушки вскоре залились густым румянцем.
— Но, Ваше Величество, как я смогу выговорить такую чудовищную ложь? — в смятении пробормотала она. — Ведь я навсегда навлеку бесчестье на себя и опозорю имя своей матери!.. Глаза Элинор загадочно сверкнули.
— Конечно, какое-то время сплетники будут судачить на твой счет, но это не так страшно. Как только мой сын Ричард взойдет на престол, правда выяснится, и все встанет на свои места. А пока придется потерпеть. Но ты должна делать все в точности, как я говорю, иначе род Рондашей погибнет. И еще одно это касается королевы Мелесант, матери Райена. Мой осведомитель не знает, в Лондоне она сейчас или нет, но если где-нибудь столкнешься с нею, будь настороже. Она коварна, как лиса, не вздумай довериться ей. Знай: она хочет присвоить себе корону Фалькон-Бруина.