Соловьиная ночь

— Честно говоря, я не особо усердно искал этот случай, — сухо сказал Рейли.
Принц громко рассмеялся.
— Прогуляемся по галерее, Рейли, — предложил он. — Мне хочется послушать о твоем героизме под Ватерлоо.
— Я стараюсь поменьше думать о том дне, Ваше Высочество, — проговорил Рейли, прогуливаясь с принцем. — По правде сказать, это слишком тяжелые воспоминания.
— Мне кажется, если бы я родился солдатом, то непременно бы сделал блестящую военную карьеру, — признался принц. — Но, увы, судьба распорядилась, чтобы я занимался скучными бумагами и вершил государственные дела. А ты как думаешь?
Он остановился и посмотрел на Рейли, ожидая его ответа.
Несмотря на то, что принц был отнюдь не глуп, знал три иностранных языка, покровительствовал поэтам и артистам, ему, словно ребенку, хотелось похвал и всеобщего признания.
— Безусловно, Ваше Высочество, — заверил его Рейли и добавил: — Впрочем, вы были бы не только отважным солдатом, но и гениальным полководцем.
Принц просиял.
— Ну да, я и сам так думаю. Веллингтон допускал такие ошибки, которых я бы никогда не сделал. У него было столько возможностей перейти в контрнаступление и опрокинуть Бонапарта одним ударом.
Когда-то принц казался Рейли остроумным собеседником. Теперь он с грустью видел, что тот, увы, обделен многими качествами, которыми должен обладать великий монарх. Принц нуждался в няньках и льстецах. Рейли, конечно, был готов оказывать ему всяческое уважение, соответствующее высокому сану, однако больше не собирался оставаться в числе его клевретов.
— Ваше Высочество, назначение Веллингтона главнокомандующим было весьма мудрым шагом, — рассудительно заметил он. — Великий человек всегда стремится окружить себя замечательными и достойными людьми.
Принц на секунду задумался.
— Мне не хватало твоих советов, Рейли. Ты всегда был со мной откровенен. Я собираюсь ввести тебя в свой кабинет.
— Увольте, Ваше Высочество. Я совершенно не гожусь для придвбрной жизни. Я хотел бы провести остаток своих дней в провинции.
— Однако раньше ты, кажется, придерживался другого мнения.
— Я переменился, Ваше Высочество. У меня нет задатков политика.
Принц покачал головой.
— Что ж, возможно, — согласился он. — Но мне тебя не хватает, Рейли. Ты так редко бываешь в Лондоне.
— Забота о Равенуортском замке отнимает у меня все время, Ваше Высочество.
Принц слегка надул губы.
— Я полагаю, что ты не откажешься хотя бы изредка почтить нас своим присутствием?
— Я буду наведываться в Лондон при малейшей возможности, Ваше Высочество.
— Я с нетерпением жду, — продолжал принц, хитро улыбаясь, — когда ты, наконец, выберешь себе жену, Рейли. Нас вовсе не радует, что такая знатная и богатая фамилия может перейти к людям малодостойным. Мне не нравится, что твой сводный брат является после тебя единственным наследником, — добавил он и, помрачнев, спросил: — Ты позволишь говорить с тобой начистоту?
Рейли понимал, что принц желает распоряжаться его судьбой. Черт бы побрал его покровительство! У Рейли не было никакого желания жениться по расчету, однако он ответил:
— Разумеется, Ваше Высочество.
— Я бы хотел, Рейли, чтобы в следующий раз ты представил нам свою герцогиню.
Это прозвучало как приказ. Рейли кивнул.
— Я приложу для этого все усилия, Ваше Высочество, — пообещал он, а про себя подумал, что этот «следующий раз» наступит очень не скоро.
Принц окинул Рейли высокомерным взглядом.
— Ну вот и хорошо.
Глядя ему вслед, Рейли почувствовал злость. Как только принц вернулся к своей восторженной свите, к Рейли снова подошел Джастин.
— Боже спаси Англию, — прошептал он.
— Англия знала времена и похуже, — заметил Рейли. — Его она тоже как-нибудь переживет.
Джастин улыбнулся.
— Принц выразил пожелание, чтобы ты женился?
— Как ты догадался? — удивился Рейли.
— Он только об этом и говорил перед твоим приездом.
Рейли посмотрел на друга и горько усмехнулся.
— И как это он до сих пор не убедил тебя вкусить радостей супружества?
— Просто я никогда не входил в число его фаворитов, — насмешливо ответил Джастин. — Я вне его досягаемости. А кроме того, в отличие от тебя, я даже не герой. Но, честно говоря, — продолжал он со смехом, — я был бы от души рад, если бы ты нашел себе достойную жену.
— Я пока еще не задумывался о женитьбе. Да и теперь не имею таких намерений, — пожал плечами Рейли. — Я даже не представляю, где искать жену.
— Почему бы тебе не обратиться к свахе? — подмигнул ему Джастин. — Хотя я сомневаюсь, что у нее на примете есть что-нибудь приличное. Как бы там ни было, даже если ты женишься и совьешь себе собственное гнездышко, Габриэлла Канде не будет страдать от одиночества.
— Если ты намерен отбить ее у меня, Джастин, то я заранее даю тебе на это разрешение. Конечно, только в том случае, если ты обещаешь исправиться.
— Я неисправим, Рейли. И потом, Габриэлла не для меня. Ты слишком избаловал свою актрису. У меня не хватит бриллиантов, чтобы осчастливить ее.
Рейли взял друга под руку.
— Кроме шуток, Джастин, — сказал он. — Я собираюсь подыскать себе более приятное общество.
Направившись к выходу, Рейли все еще слышал смех Джастина. Он был рад, что ему наконец удалось отделаться от принца.
Кэссиди смахнула рукавом пот со лба. Жара в маленькой кухне была невыносимая. На плите кипела кастрюля, из которой поднимался ароматный пар.
Ее невестка была беременна третьим ребенком и считала, что только Кэссиди умеет готовить розовое масло, столь необходимое для ухода за кожей.
Кэссиди добавила в кастрюлю немного пчелиного воска. Затем она накапала туда по нескольку капель розовой воды, лаванды, эвкалипта, глицерина и мяты. После этого она сняла кастрюлю с огня, а сама устало опустилась на жесткий стул.
Мысли Кэссиди были заняты Абигейл. Она не переставая думала о сестре, ей было так одиноко после ее побега. Генри ничего не удалось добиться, запирая Кэссиди, и тогда он вообще запретил упоминать имя Абигейл в своем доме.
Кэссиди получила от сестры всего лишь одно письмо, которое та передала через тетушку Мэри. Абигейл писала о том, как она счастлива с мужем. Они поселились в маленьком доме на берегу Темзы, и, как только это станет возможным, Абигейл обещала взять Кэссиди к себе.
Из-за двери до Кэссиди донесся смех маленьких племянниц. Она быстро распахнула дверь и, хотя ей было жаль прерывать их игру, сказала:
— Идите играть во двор, девочки. Вы же знаете, что ваша мама сердится, когда вы мешаете ей отдыхать.
— Поиграй с нами, Кэссиди! — попросила старшая племянница.
— Да, пожалуйста! — поддержала ее сестренка.
— Сейчас я не могу. Но, если вы будете послушными и поиграете тихо, я попью с вами днем чаю.
Девочки с готовностью согласились и побежали играть за дом, а Кэссиди вернулась к своим делам.
Когда, собрав белье в стопку, она собиралась подняться на стремянку, чтобы развесить его для просушки, из гостиной ее окликнула жена Генри. Кэссиди положила белье на стол в прихожей и пошла к Патриции, которая лежала на кушетке с влажным платком на лбу.
— Ты неважно себя чувствуешь? — сочувственно спросила Кэссиди.
— Разве ты сама не видишь, — отозвалась Патриция. — Думаешь, легко носить ребенка и находиться в доме, где ты устроила такую духоту! И потом, я же просила тебя проследить, чтобы дети не шумели. Неужели это так трудно! Мне придется пожаловаться на них Генри, — пригрозила она.
— Пожалуйста, не делай этого, Патриция, — попросила Кэссиди. — Я уже отправила гулять их в сад. Больше они не будут тебя беспокоить.
Невестка кольнула Кэссиди взглядом.
— Думаешь, я не замечаю, что они предпочитают тебя мне?
— Это не так, Патриция, — успокоила ее Кэссиди. — Просто сейчас, пока ты неважно себя чувствуешь, мне приходится больше о них заботиться.
Патриция вздохнула.