Бродяга

Сердце Вика разрывалось от страха и неожиданной боли из-за потери, случившейся много лет назад. Он посмотрел прямо на эмбир, прекрасно понимая, что она одним взглядом может превратить его в золу. И все равно двеллер не мог отвести от нее глаз, не мог отвернуться от ее откровенной боли.
— Некоторые говорят, что в принцессах все еще жила надежда, — тихо сказал он.
— Не может быть, — ответила эмбир. — Слишком много они потеряли.
— Король и королева, — сказал двеллер, — при рождении даровали каждому из своих детей величайший из даров.
— Или величайшее проклятие.
— Каждому из их детей, — сказал Вик, — было даровано стремление к будущему. Каждого при рождении король и королева благословляли заклинанием Прежних. Легенда гласит, что каждому из детей предстояла великая судьба, каждый должен был навсегда оставить свой след в истории.
Эмбир подняла голову, и он увидел ее залитые пламенем щеки и загадочные глаза.
— Ты не запятнан злом.
Вик медленно покачал головой:
— Надеюсь, нет.
— И ты не заслуживаешь моего гнева, — сказала эмбир.
— Надеюсь, нет, — повторил Вик с некоторым облегчением. Через минуту она вполне могла забыть о своем решении.
Эмбир медленно развернула крылья. Ветер наполнил их, как паруса, раздувая огненные языки.
— А что стало с лордом Харрионом?
— Его уничтожили, — сказал Вик.
— Если лорд Харрион мертв, разве не должно его заклятие утратить силу? — спросила эмбир.
— Не знаю, — ответил Вик. — Предводитель гоблинов использовал очень старые и мощные заклятья. Ты и твои сестры были заколдованы, чтобы стать его герольдами. Лорд надеялся, что вы будете сеять смерть и разрушение среди всех, кто противостоял ему.
— И мы так и сделали?
Вик нервно сглотнул. Он не хотел отвечать, зная, что это только причинит ей боль. Но ответить пришлось.
— Да.
— Должно быть, мы творили ужасные дела.
Вик знал из книг, что они и вправду натворили много чудовищного, но у него не хватило духа рассказать о деталях.
Огненная женщина посмотрела вниз, на палубу.
— Эти люди меня боятся. — Она остановила свой огненный взор на нем. — И ты меня боишься.
Библиотекарь молча кивнул, не в силах скрыть правду.
— Ужасно, когда тебя боятся, — эмбир выдохнула, и из ее рта вылетело пламя. — Если мы снова встретимся, я тебя не узнаю, так ведь?
— Так.
Она гордо вскинула голову и на мгновение встретилась взглядом с Халекком, потом снова посмотрела на Вика.
— Я могла бы уничтожить весь корабль.
— Да, — согласился Вик, — могла бы.
— Я могла убить тебя до того, как ты расскажешь эту историю.
Библиотекарь вздрогнул.
— Я рад, что ты этого не сделала.
Эмбир еще шире раскинула крылья. Ветер проносился сквозь пелену огня и гнал жар на двеллера.
— Мне пора уходить, пока я все не забыла. Я хочу помнить достаточно долго, чтобы улететь подальше. Тогда я не вернусь. И при этом мне надо забыть, что ты и твой корабль здесь.
— Да, так будет лучше, — согласился Вик.
Эмбир повернулась и легко пошла к концу нока, прочь от библиотекаря. Потом она остановилась, и, когда повернулась к Вику, в ее огненном взгляде чувствовалось беспокойство.
— Ты говорил, что принцесс было девять.
Вик кивнул, боясь вопроса, который она наверняка должна была задать.
— А ты не знаешь, которая из них я? — тихо спросила она.
— Нет, не знаю, принцесса. Мне очень жаль. — Вик с грустью посмотрел на нее. Она была так юна, и ей пришлось перенести столько горя!
— Никто из нас ничего не помнит?
— Я не знаю.
Эмбир отвернулась.
— А тебя как зовут? Я не помню, спрашивала я или нет. Если спрашивала, то извини.
— Я Эджвик Фонарщик, библиотекарь третьего уровня в Хранилище Всех Известных Знаний. Друзья зовут меня Вик.
— Можно мне тоже звать тебя Вик, пока я тебя помню?
— Конечно.
— Ты бы не сделал мне одолжение, Вик?
— Если смогу.
Эмбир снова подошла к нему. Огненные слезы текли по ее лицу.
— Помни меня, Вик. Помни, что, несмотря на то зло, которое заставляют меня делать чары, я не всегда была злой.
— Я запомню, — пообещал Вик. Его собственные глаза снова наполнились слезами при виде боли и смятения на ее ярком и прекрасном лице. Эмбир потянулась к нему, и пламя отступило с ее рук. Вик неуверенно взял ее пальцы в свои и почувствовал, какие они маленькие и холодные.
Эмбир отвела руки, и пламя вернулось на них.
— Прощай, Вик. — Она повернулась, пробежала по ноку и, не останавливаясь, взлетела. Ее крылья развернулись и вспыхнули пламенем преисподней. Она помчалась во тьму прочь от «Одноглазой Пегги», как огненный снаряд из катапульты.
— Прощайте, принцесса, — крикнул Вик, борясь с застрявшим в горле комом. Он стоял на смотровой площадке, больше не обращая внимания на высоту, и наблюдал за тем, как тускнеет ее свет. Внезапно собственная тоска по дому вызвала у него ощущение вины. У эмбиров не было дома. У них не было даже друг друга или самих себя.
Халекк положил руку ему на плечо.
— Пойдем, малыш. Здесь ты больше ничего не сделаешь.
— Я причинил ей боль, — прошептал Вик. — Я сказал ей, кто она такая. Я напомнил ей о потерянной семье.
— Она забудет, малыш. Через пять минут она не вспомнит даже твоего имени. Если нам повезет, она вообще забудет, что мы тут были.
— Когда я последний раз видел отца, — сказал Вик, — перед тем как я невольно отправился в это путешествие, мы поспорили. Я помогал отцу приводить в порядок набор фонарей, над которым он тогда работал. Ни мы, ни их владелец не знали, откуда они взялись. Но я подумал, что мог бы заглянуть в справочники и выяснить их происхождение. — Вик умолк, не в силах продолжать.
— И что, твоему папаше это не понравилось?
Мерцающий огонек исчез за горизонтом, и Вик внезапно почувствовал себя одиноким, неуверенным и замерзшим.
— Он сказал мне, что не все в жизни можно узнать, что даже библиотекари не могут и не должны знать все. — Он посмотрел на Халекка. — По-моему, он был прав. Ей не надо было знать все то, что я ей сказал.
Халекк почесал подбородок и задумался.
— Знаешь, малыш, если бы ты не знал, кто она такая, и не рассказал бы ей об этом, то вся команда «Одноглазой Пегги» была бы уже мертва. Зло сотворил Предводитель Гоблинов. Ты просто попытался справиться с последствиями этого зла и с тем, что с нами сегодня приключилось.