Черная Дорога

— Осторожно, господин. — Нуллат приподнял факел, освещая зияющий провал черной ямы впереди. — Тут пропасть.
— Она была на этом же месте, когда я проходил здесь в прошлый раз, — фыркнул Чолик.
— Конечно, господин. Я просто подумал, что вы могли забыть, потому что прошло уже немало времени с тех пор, как вы спускались сюда.
Чолик постарался, чтобы голос его прозвучал холодно и твердо:
— Я не забыл.
Нуллат побледнел и отвел глаза:
— Конечно нет, господин. Я только…
— Тише, Нуллат. Твой голос вызывает эхо, а меня это утомляет.
Чолик зашагал дальше, заметив, как вздрогнул Нуллат при виде внезапно появившейся слева от них, среди расколотых булыжников, красноглазой крысиной стаи.
Крысы длиной с руку — от локтя до кончиков пальцев — перепрыгивали валуны, обгоняя друг дружку, словно спеша поглядеть на двух путников. Они пищали, создавая постоянный шум, гулко перекатывающийся под каменными сводами. Тельца их, от влажных носов до округлых жирных огузков, покрывала гладкая, лоснящаяся черная шерстка, оставляя голыми длинные серые хвосты. Груды старых костей (среди которых наверняка попадались и относительно новые) лежали сверху на кучах булыжников, оставшихся после работы землекопов, и каменном мусоре от людских жилищ.
Трясущийся Нуллат остановился, тыча факелом в сторону крысиной стаи:
— Господин, возможно, нам следует повернуть обратно. Вот уже несколько недель я не видел такого скопища крыс. Их тут достаточно, чтобы завалить нас.
— Спокойно, — приказал Чолик. — Дай мне твой факел.
Меньше всего ему хотелось сейчас снова слушать бред Нуллата о предзнаменованиях. С него и без того довольно.
Помедлив секунду, словно беспокоясь, что Чолик, забрав факел, оставит его в темноте с крысами, Нуллат протянул головню.
Чолик перехватил ее поудобнее, прошептал слова молитвы и дохнул на огонь. И воздух мгновенно превратился в волну пламени, хлынувшую на груды камней и обломков; рот жреца стал кузнечным горном, изливающим жар, а он лишь поворачивал голову из стороны в сторону, испепеляя ряды крыс.
Закричав, Нуллат упал, прикрывая лицо от огня, и своим неловким движением выбил факел из руки Чолика. Жадные языки тут же лизнули край балахона жреца.
Старик прихлопнул горящую ткань:
— Будь проклята твоя дурость, Нуллат. Ты чуть не поджег меня.
— Примите мои извинения, господин, — пробормотал Нуллат, отдергивая факел так поспешно, что пламя едва не потухло. На том месте, где лежала головня, осталась блестящая лужица вздувающегося горячими пузырями масла.
Чолик продолжал бы бранить служку и дальше, но его вдруг охватила неожиданная слабость. Жрец едва устоял на ногах. Зажмурившись, он попытался остановить неистовое головокружение. Заклинание, брошенное так скоро после того, которым он припугнул Райтена, к тому же куда более сильное, истощило его.
— Господин, — окликнул Нуллат.
— Заткнись, — процедил сквозь стиснутые зубы Чолик.
Голос оказался таким хриплым, что он и сам удивился. Желудок переворачивался от тошнотворной вони паленого волоса и горелого мяса, наполнившей подземелье.
— Слушаюсь, господин.
Заставив себя вдохнуть, Чолик сосредоточился на главном. Руки его тряслись и болели так, словно у жреца не осталось ни одного несломанного пальца. Энергии, для которой он послужил проводником, оказалось слишком много для его дряхлого тела. Как так получилось, что Свет может создать человека, наделить его могуществом — и все это лишь для того, чтобы содрать с него смертную плоть, связывающую его с этим миром? Именно этот вопрос заставил жреца отвернуться от учения Церкви Захарума почти двадцать лет назад. С того времени он занялся погоней за демонами. Они, по крайней мере, дают вместе с силой еще и бессмертие — в некотором роде. Задача лишь выжить, получив все это.
Когда слабость немного отпустила, Чолик открыл глаза.
Нуллат сидел на корточках рядом с ним.
Он пытается съежиться, стать как можно меньшей целью на тот случай, если где-то еще остались мстительные крысы, — решил Чолик. Жрец осмотрелся.
Магический огонь очистил подземные покои. Повсюду валялись дымящиеся обугленные тушки мертвых крыс. Обгорелая плоть отслаивалась от костей, распространяя жуткое зловоние. Откуда-то раздавался жалкий писк нескольких выживших, явно не намеревающихся показываться из укрытий.
— Вставай, Нуллат, — приказал Чолик.
— Да, господин. Я просто хотел подхватить вас, если вы упадете.
— Я не упаду.
Глаза Чолика опустились, остановившись на чернеющем слева провале. Тщательное исследование не обнаружило в нем дна, но наверняка где-то далеко-далеко внизу оно было. Землекопы сбрасывали в эту пропасть тела погибших рабов и другие трупы, а также мусор, извлеченный ими из туннелей.
Несмотря на то, что Чолик не спускался в лабиринт под портом Таурук неделями, он был осведомлен о каждом повороте и изгибе прорытых туннелей. Каждый день он разбирал самые разнообразные вещи, вытащенные рабочими на поверхность. Наиболее важные и любопытные предметы он заносил в специальный журнал, аккуратно ведя его. Там, в Западных Пределах, одни лишь его записи о раскопках стоили бы тысячи и тысячи золотых. Если бы деньги возместили ему жизнь и силу, которые он постепенно утрачивал, он бы взял их. Но то, что ему нужно, за деньги не купишь; лишь овладев магией, он сможет получить желаемое.
И только демоны способны столь щедро одарить Силой.
Тропа, по которой они спускались, вгрызалась так глубоко в горный склон, что Чолик не удивился бы, узнав, что они оказались ниже уровня реки Дьер. Постоянный подземный холод и влага, оседающая на каменных стенах, только подтверждали это предположение.
Через несколько секунд после того, как они свернули в самую свежую череду туннелей, проделанных в том, что осталось от Рансима, Чолик заметил неподалеку яркий свет факелов и костров — там обосновалась команда землекопов. Работали они посменно, разбившись на группы. Каждая группа трудилась по шестнадцать часов, восемь из которых уходило на расчистку завалов и уборку только что извлеченной породы. И спали люди по восемь часов в день, поскольку Чолик обнаружил, что никто не способен работать больше шестнадцати часов без сна и отдыха, оставаясь при этом сравнительно здоровым.
Таким образом, процент смертности несколько снизился благодаря распределению труда и защитным оберегам, наложенным Чоликом, чтобы держать на расстоянии крыс и зомби, но полностью защитить рабочих не удалось. Люди умирали беспрерывно, и Чолику оставалось лишь сокрушаться, отчего капитан Райтен так долго ищет им замену.
Чолик миновал самые надежные покой, в которых люди спали. Вслед за Нуллатом он углубился в один из новейших туннелей, взметая подолом пыль и то и дело цепляясь за обломки, захламляющие вход и первую треть прохода. Однако старый жрец едва замечал помехи — глаза его были прикованы к массивной серо-зеленой двери в конце туннеля.
По обеим сторонам ее работали люди, взгромоздившись на лестницы двадцатифутовой высоты. Молотки и зубила стучали о камень, наполняя эхом туннель и пещеру за ним. Другая группа сгребала отходы в тележки и катила их к свалке в начале галереи.
Над гигантской дверью мигали факелы, освещая врезанный в створку символ. Знак этот состоял из шести вписанных друг в друга овалов с проходящей сквозь них извивающейся линией, которая создавала свой узор. Волна то ныряла под дугу кольца, то проходила поверх ободка.
Глядя на дверь, Чолик прошептал:
— Кабраксис, Изгоняющий Свет.
— Вот он! Вот он! Держи его! Он наверху, с нами! — орал Орфик.
Подняв глаза — не хотел бы он оказаться на пути у коротышки с ножами, — Дэррик увидел, как пират бросился к нему. Подкованные сапоги высекали искры из гранитной скалы.
— Чертов ублюдок чуть не прикончил меня, Лон, — хрипел Орфик, и клинки плясали в его руках. — Ты держись поодаль, я сам располосую его на ленточки и повешу сушиться на ветру. А ты просто смотри.