Схватка

— Добрый день, Дмитрий Константинович, — хозяин дома встретил Камчадалова в дверях. Последовала череда ничего не значащих фраз, после чего они прогулочным шагом направились в просторную гостиную.
На стеклянном столе, опорой которого служила бронзовая русалка, уже стояли бутылки фанты, фужеры и серебряные тарелочки с бутербродами.
— Садитесь, Дмитрий Константинович, и чувствуйте себя как дома.
— А как вы себя чувствуете? — врач разгладил свои седые кустистые брови. Его лицо излучало приветливость.
— Да как вам сказать, доктор…Вчера два раза пытался сходить в туалет, а сегодня ни разу, хотя казалось, что созрел…Позывы есть, а выжимаю из себя лишь пару капель, причем с дикой болью…
— Это, к сожалению, неизбежно. Морфий продолжаете колоть?
— Куда же деваться? Но прежняя доза уже не спасает, а увеличивать не хочется… Как там мои анализы? — чтобы скрыть волнение, он принялся разливать по фужерам фанту.
— Давайте по порядку. Особых изменений, слава Богу, пока нет. Никаких новообразований, все по-старому…Единственное, что меня смущает — это некоторый рост лейкоцитов в крови и моче. Я советовался со специалистам…Ну что они могут сказать нового — операция…Я тоже склонен к этому.
— А как насчет протеза? — перебил врача Арефьев.
— Вот тут у нас больших побед пока нет. В институте трансплантации почек жуткая очередь. И знаете, кто среди первоочередников?
— Если честно, мне на это наплевать. Но легко представить, какие там фигурируют шишки на ровном месте.
— Могу сказать…Фидель Кастро, один из родственников Каддафи, заместитель главы администрации президента, трое депутатов Госдумы, два губернатора и так далее. Всего двадцать восемь человек. И все хотят быть первыми.
У Арефьева затекла нога, противно заныло в боку.
— А в Штатах, в Европе тоже в порядке живой очереди?
Врач пригубил фужер с фантой и как как-то неловко взялся за пластмассовую вилочку, воткнутую в крошечный бутерброд. Она вдруг выскочила и хлеб с красной икрой полетел на пол. Икринки, словно оранжевые бусинки, запрыгали по ковру.
— В США тоже очередь, только из миллиардеров. Все расписано до 2004 года. То же самое в Европе. Болезнь почек — результат перегруженности ядовитыми веществами окружающей среды…
— Значит, остается ждать летального исхода? Как вы думаете, Дмитрий Константинович, какого цвета гроб мне заказывать?
В гостиную вошла Злата с подносом в руках. В керамических горшочках дымились фаршированные кабачки с зеленью.
— Здравствуйте, доктор, — женщина опустила поднос на стеклянную столешницу.
— Добрый день, Злата. У вас, наверное, не курят?
— У нас все можно, — улыбнулась хозяйка, — единственное, чего нельзя — говорить во время обеда о Макашове.
Арефьев потускнел. Он ощутил безнадежность. Когда жена вышла, он напрямую спросил Камчадалова:
— Что нужно, чтобы ни от кого не зависеть? Ни от миллиардеров, ни от Кастро, ни от депутатов?
— Найдите донора и возьмите от него расписку…
— И что — вы сразу же сделаете мне пересадку?
— Положим в клинику и там сделают. Очередь у нас не потому, что хирурги не успевают делать пересадку, а только потому, что нет протезов.
— Значит, если завтра я вам такой протез представлю…
— Купите на Тишинском рынке? — Камчадалов опустил к тарелке глаза. — Вы, Герман Олегович, не обижайтесь, но ситуация, мягко говоря, в самом деле серьезная. Спрос на протезы опережает предложение…
— Именно куплю! Или вырву из груди какого-нибудь придурка вот этими руками, — Арефьев поднял руки и сделал пальцами такое движение, словно собирался играть на рояле. — Но вы должны мне помочь все оформить надлежащим образом. Что для этого нужно — сертификат?
Хозяин поднялся и подошел к бару. Откуда-то из-за бутылок с напитками вытащил продолговатый конверт и, возвратившись, положил его на стол.
— Надеюсь, этого хватит, чтобы с вашими консультантами решить мою проблему положительно. Сколько по-вашему может стоить почка?
— Если от бомжа — пару бутылок водки, у безработного, который готов продать себя по частям, можно сторговать за полторы-три тысячи долларов…На международном рынке за почку возьмут не менее ста тысяч долларов…Однако наши наблюдения говорят о том, что люди со своими органами расстаются крайне редко. Может, один из ста тысяч…
— Будем этого одного искать, — Арефьев подвинул конверт ближе к Камчадалову. — Берите, у меня нет больше терпежа сносить эту боль…
Когда они вышли на улицу, Арефьев подошел к водителю голубого «мерседеса» и угостил его сигаретой. Машина подала багажником в открытые ворота и вскоре вместе с гостем выехала на улицу.