Энерган-22
Он швырнул трубку и подключил экран к главному телеканалу, передававшему прямые репортажи с мест. В заливе шли работы по вылавливанию остававшихся на поверхности частей взорванного танкера. Экран попеременно показывал водолазов, корабельные краны, тягачи, насосы, которые отсасывали нефтяной слой, расползшийся до самых берегов. Эти кадры явно навели Мак-Харриса на какую-то мысль, потому что он связался с Лидией и спросил, улажен ли вопрос со страховкой танкера.
Но вот море с экрана исчезло, и диктор сообщил, что сейчас последует важное сообщение: “Наш корреспондент связался с господином Дидерихом Мунком, президентом «Рур Атома»”. Вслед за тем мы увидели самого корреспондента. Он стоял рядом с русоволосым красавцем, чье лицо было знакомо всему миру.
— Уважаемые телезрители, мне удалось разыскать господина Мунка в Бома-Бома, центре урановых рудников Южной Африки, неподалеку от ракетной площадки “Ракетен Унион”, также принадлежащей “Рур Атому”. Господин Мунк любезно согласился ответить на вопрос, который, как мне кажется, сейчас волнует всю мировую общественность. Итак, господин Мунк, носятся упорные слухи, что “Рур Атом” замешан в событиях, которые разыгрываются в Америго-сити и уже получили название “Афера «энерган»”. Скажите, соответствуют ли слухи действительности?
Красавец Мунк повернулся лицом к камере и улыбнулся одной из своих самых обаятельных улыбок. Он был весьма высокого мнения о своей арийской внешности.
— Признаться, — начал он, — мне даже неловко отвечать на ваш вопрос, настолько он лишен всякого основания. И тем не менее… Считаю своим долгом от своего имени и от имени всего концерна “Рур Атом” категорически — повторяю, категорически — опровергнуть слухи, равно как и намеки кое-кого из видных деятелей Веспуччии относительно нашей причастности к “Афере «энерган»”.
Я впервые услышал это словечко во вчерашней передаче и не менее других встревожен появлением таинственного вещества, которое при растворении в воде якобы превращается в горючее. Вся операция была произведена крайне дерзко и вызывающе, что уже само по себе убедительно доказывает нашу непричастность к ней. Мы открыто и недвусмысленно заявляем, что решительно возражаем против производства и распространения пресловутого энергана, ибо это наносит ущерб и “Рур Атому”. Надеюсь, мой аргумент достаточно убедителен. Если энерган и в самом деле является чудодейственным средством получения энергии и действительно так дешев, практичен и не загрязняет атмосферу, как хотят нас убедить его анонимные создатели с помощью своего глашатая, мелкого писаки Теодоро Искрова, то почему бы им открыто не выступить перед всем миром и не объявить во всеуслышание: “Нам удалось создать чудо науки. Объединим же наши усилия и отдадим его в дар человечеству во имя всеобщего благоденствия и мирного будущего”?
Тут Дидерих Мунк посмотрел прямо в объектив и доверительным тоном произнес: — Господин Мак-Харрис, если вы сейчас меня видите и слышите, позвольте заверить вас, что мы не имеем к энергану никакого касательства и готовы сотрудничать с вами в разоблачении этой мошеннической операции.
Мак-Харрис долго сидел неподвижно, очевидно обдумывая, как ему отнестись к словам конкурента.
— Хитрый пруссак! Вы верите ему, Искров?
Я все еще находился под впечатлением весьма нелестного отзыва Мунка обо мне: “Мелкий писака Искров”. Да и Князь отозвался обо мне не лучше.
Впрочем, имею ли я право обижаться? Разве я и впрямь не был жалким рупором “Энерган компани” и наемным писакой “Альбатроса”?
— Его аргументы звучат убедительно, — помолчав, сказал я. — Если энерган и в самом деле именно то, за что его выдает жрец, то бишь доктор Маяпан, то для атомной промышленности он не менее опасен, чем для нефтяной: он дешевле атомной энергии, безопаснее, меньше загрязняет окружающую среду…
— Возможно, вы и правы… — задумчиво произнес Мак-Харрис. — А посему пора нам побольше разузнать об этом толтекском докторе наук… — И со смешком добавил: — Прежде, чем мои акции окончательно рухнут, не так ли?
Санто, проверь, как там Зингер.
6. Доктор Бруно Зингер
Зингер очнулся. Его ввезли на больничной койке, к которой была подсоединена сложная система переливания крови. Забинтованные голова и лицо открывали лишь щелочки глаз, шея и грудь тоже были перевязаны. Но Зингер был в сознании, и расширенные зрачки смотрели на окружающих с примиренностью смертника.
Врач, уходя, тихо сказал: — Не переусердствуйте, он очень плох.
— Не волнуйтесь, доктор, — ответил Мак-Харрис и, наклонившись к больному, долго вглядывался в него. — Бруно, дружище, — миролюбиво начал он, — мне бесконечно жаль, что так случилось, но ты сам, вероятно, даже лучше меня понимаешь — на то ты и химик, — какое значение для нас имеет энерган. Если в ближайшие дни мы не доберемся до источника этих треклятых зерен, всем нам — тебе, лабораториям, заводам, танкерам, заправочным станциям — крышка. Во всем этом просто-напросто отпадет нужда… Миллионы людей будут выброшены на улицу, останутся без средств к существованию. Это означает гибель для страны, а возможно, и для всей нашей цивилизации. Поверь, я не преувеличиваю. Если энерган распространится по Земле, современное общество рухнет.
Он умолк, ожидая, чтобы его слова проникли в сознание истерзанного человека. Наконец, доктор Зингер заговорил, с трудом выдавливая из себя слова, в которых слышалась грустная ирония: — А может, то общество, что придет нам на смену, будет лучше?
— Уж не стал ли ты “красным”? — шутливо произнес Мак-Харрис, но в этой комнате его тон прозвучал неуместно. — Лично меня заботит современная цивилизация. Да и тебя, насколько я знаю, тоже.
— Чем же, по-твоему, я могу помочь спасению нашей цивилизации? — с усилием спросил доктор Зингер.
— Будь искренним. Постарайся правдиво ответить на мои вопросы. Согласен?
Доктор Зингер попытался кивнуть, но при этом движении острая боль пронзила его, и он застонал. Мак-Харрис переждал, пока он успокоится, после чего взял в руки досье Маяпана и показал ему фотографию.