Повеса

А помимо этого, ясный ум и стальные нервы, предположила Элис Заинтригованная рассказом Реджи, позволившим ей на несколько минут окунуться в таинственный мужской мир, она спросила:
— А что вы можете сказать о скачках? Реджи покачал головой.
— Тут почти все решает везение. Как бы хорошо человек ни разбирался в лошадях, на исход скачек влияет множество факторов, действующих и на животных, и на жокеев. Я обычно не делаю на скачках и на бегах больших ставок — за исключением тех случаев, когда участвую в них сам. Тогда, если я проигрываю, то по крайней мере знаю, кого в этом винить.
— Но вы нечасто проигрываете, — сказала Элис, причем ее фраза прозвучала как утверждение, а не как вопрос.
— Проигрывать — это такая скука, Элли. А я больше всего на свете ненавижу скуку. — Дэвенпорт встал и взглянул на сидящую Элис с высоты своего роста. — Ладно, не буду отвлекать вас от дел. Овец по-прежнему купают в заводи под буками?
Элис кивнула.
— Как мне известно, там их купают уже несколько веков. В Дорсете перемены происходят очень медленно.
— Что касается самой местности, то вы правы, а вот о людях я бы этого не сказал. — Надев шляпу, Реджи, прощаясь, притронулся к полям. — Если я правильно помню, овец обычно пригоняли для купания к полудню. Что ж, к этому времени я буду там.
После его ухода Элис долго еще сидела, глядя на лист с расписанными на предстоящий день делами, но ничего не видя. Она предполагала, что столичный повеса может быть красивым и даже обладать известным обаянием. Но кто бы подумал, что с ним может быть так весело и интересно?
Вернувшись домой, Реджи отыскал экономку и провел с ней короткий, но строгий разговор, смысл которого сводился к тому, что отныне в доме всегда должен быть солидный запас спиртных напитков и что это единственное распоряжение, с невыполнением которого он не намерен мириться. Затем он прошел в свой кабинет и принялся строить планы на будущее.
Уже много лет он хотел заняться разведением лошадей, главным образом гунтеров, и специальной их подготовкой для скачек с препятствиями. Долгое время это желание оставалось для него несбыточной мечтой. Теперь у него появилась возможность ее осуществить. Основу конного завода должен был заложить Буцефал. Это был жеребец отличных кровей, невероятно выносливый и прыгучий, а его быстрота сделала бы честь даже скаковой лошади. Реджи выиграл своего коня в кости у одного графа, не умевшего просчитывать варианты.
На ближайшее время уже имеющихся конюшен должно было хватить, однако нужны были новые загоны и тренировочные манежи, а также как можно больше хороших кобыл. Что же касается более далекого будущего… Перо Реджи так и порхало по листу бумаги, подсчитывая издержки, ставя вопросительные знаки, чертя наброски.
Дэвенпорт настолько глубоко погрузился в расчеты, что не заметил, как пролетело время. Уже близился полдень, когда его занятие прервал приход одной из горничных, молодого розовощекого создания по имени Джилли. Как и остальные горничные, она, ожидая, что Дэвенпорт вот-вот на нее накинется, смотрела на него взглядом, в котором смешались страх и надежда.
— Простите, сэр, к вам посетитель, — объявила она, вручая Реджи визитную карточку.
Джереми Стэнтон, Фентон-Холл, Дорсетшир, прочел Реджи и догадался, что это, по всей видимости, был человек, который, по словам миссис Геральд, являлся его ближайшим родственником по материнской линии.
В главном зале его поджидал худощавый представительный джентльмен с серебристыми от седины волосами и проницательным взглядом серых глаз.
— Возможно, вы меня не помните, мистер Дэвенпорт, но я знал вас, когда вы были еще ребенком. Пришел засвидетельствовать вам свое почтение и поприветствовать вас в связи с приездом в наши края.
Брови Реджи на секунду озадаченно сошлись на переносице. Затем в его памяти всплыла давно забытая картина, а за ней и многие другие.
— Господи Боже, дядя Джерри! Я совсем забыл о вашем существовании. Как поживаете, сэр?
Он протянул гостю руку, которую тот сердечно пожал.
— Значит, вы меня все-таки вспомнили. Разумеется, я не прихожусь вам дядей, но… — Стэнтон на мгновение задумался, после чего закончил:
— Но я ваш дальний родственник. И еще ваш крестный отец.
— Как бы то ни было, я рад снова вас видеть, — сказал Реджи, жестом приглашая гостя пройти в гостиную. — Хотите немножко подкрепиться?
— Было бы неплохо выпить чашечку чая. — Садясь, Стэнтон окинул взглядом несколько поблекшие за долгие годы стены. — Я не был здесь почти тридцать лет. Джентльмен, который арендовал этот дом, слыл затворником и никогда не принимал гостей.
Позвонив и попросив прислугу принести чай, Реджи налил бренди из новых запасов. Когда хозяин Стрикленда наклонил графин над стаканом, в мозгу у него пронеслось еще одно воспоминание, от которого по спине поползли мурашки. Перед его мысленным взором возникла эта же комната, полная взрослых, одетых в черное, с траурными повязками на рукавах. Это было уже перед самыми похоронами. Реджи в ночной рубашке, спотыкаясь, спустился вниз, чувствуя слабость в коленях и головокружение. Гробы стояли в ряд у окон. Он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание, но Стэнтон взял его на руки и отнес обратно в детскую, что-то говоря ему тихим, успокаивающим голосом, а потом долго сидел рядом, пока маленький Реджи не заснул.
Джереми Стэнтон был умен и хорошо образован, и разговаривать с ним было одно удовольствие, но от Реджи не укрылось, что родственник смотрит на него изучающе и пытается понять, что он за человек. Может быть, Стэнтон сравнивал Реджи с его отцом? Или это был просто интерес к нему, как к новому человеку? Как ни странно, но Дэвенпорт отчего-то почувствовал, что мнение Джереми Стэнтона имеет для него немаловажное значение.
Должно быть, он прошел испытание с успехом, потому что примерно через полчаса Стэнтон спросил:
— Вы собираетесь проводить много времени в наших краях?
— Возможно. — Реджи пожал плечами. — Вообще-то я собираюсь жить в основном здесь, но я только что приехал, — А вы не хотите занять пост мирового судьи? — пустил пробный шар Стэнтон.
Реджи ошарашенно уставился на него.
— Боже правый, мирового судьи?! Но ведь я для этого совершенно не гожусь. Более того, наверняка найдутся люди, которые вам скажут, что сделать меня мировым судьей — все равно что поручить хорьку следить за порядком в курятнике.
Пожилой собеседник Дэвенпорта рассмеялся:
— Несмотря на ваше бурное прошлое, на место мирового судьи вы вполне подходите. Вы самый крупный землевладелец графства, выходец из уважаемой семьи уроженцев здешних мест. Многие поколения ваших предков жили здесь. Главное, что требуется от мирового судьи, — это здравый смысл и справедливость. Я уверен, вы справитесь.
Реджи на какое-то время лишился дара речи. Его одновременно глубоко тронуло и изрядно позабавило это выражение доверия со стороны его дальнего родственника. И все же возможность стать мировым судьей вызвала у него неожиданный прилив энергии и энтузиазма. Это был своеобразный вызов, который ему захотелось принять. Мировые судьи, по сути дела, являлись властью на местах — они не только судили правонарушителей, но и проводили в жизнь закон о бедных, занимались обустройством дорог и многими другими полезными для общества делами. Словом, работа обещала быть интересной.
— А вам не кажется, что вы слишком гоните лошадей? — спросил Реджи с ироничной усмешкой.
Многие сочли бы подобное выражение вульгарным, но Стэнтон даже бровью не повел.
— А вам разве так кажется? — только и спросил он, чуть улыбнувшись.
Реджи уже раскрыл было рот, чтобы сказать что-нибудь язвительное, но передумал. Разве сам он не размышлял о том, что ему пора изменить жизнь? Стать представителем власти — это было бы изменением, да еще каким. Будучи человеком достаточно уверенным в себе, если не сказать самоуверенным, Реджи в глубине души считал, что из него выйдет толковый мировой судья.