Наследницы

На следующий день, во второй половине дня, когда они наконец вылезли из постели, она поехала в театр.
— Ну? Как там очарованный принц? — требовали ответа девушки, плотным кольцом окружив ее.
— Потрясающе, — весело ответила Роузи, смахивая с туалетного столика в сумку коллекцию плюшевых зверушек и статуэток. — Мы пили французское шампанское в ресторане отеля «Уорик», который посещают самые богатые люди.
— Тебе повезло, что ты не угодила в тюрьму, — сказал сердито менеджер, появившись в дверях, — и я вместе с тобой. Не пытайся делать это снова, иначе получишь коленом под свой знаменитый зад.
— Это вам повезло, — ответила Роузи. — Вот увидите, что сегодня вечером у вас будет полный зал.
— Что ты делаешь? — спросила Джо-Джо, глядя на нее сквозь облачко сигаретного дыма.
— Собираю вещи.
— Собираешь вещи? Почему… кто… куда?
— В Сан-Антонио, — ответила Роузи, гордо вскинув голову. — Я выхожу замуж.
— Замуж? За кого? За очаровательного принца?
Менеджер скептически усмехнулся.
— Кто-то дурачит тебя, детка, — сказал он. — Стриптизерши не выходят замуж. Они просто стареют.
— А одна из них все-таки выходит замуж, — ответила Роузи, бросив на него злой взгляд. — И за богатого человека. Он владелец ранчо.
— О да! Подожди, пока он привезет тебя на свое ранчо, и тогда обнаружишь, что он дешевый пастух. — Менеджер грубо рассмеялся. — Если, конечно, он уже не уехал из города, получив все то, что ты могла предложить.
Сердце Роузи замерло. Неужели это правда? Неужели Дэвид уехал из города? Покинул ее? Он обещал, что дождется ее, но она соврала, сказав, что он женится на ней. «Я не могу расстаться с тобой, Роузи, — сказал Дэвид. — Поезжай со мной в Сан-Антонио». Но в его словах не было и малейшего намека на женитьбу. Она просто поставила перед собой цель сделать все от нее зависящее, чтобы он не мог жить без нее. Тогда он будет вынужден жениться на ней. К тому же он такой милый и такой сексуальный, что при одной мысли о нем она дрожала от удовольствия.
«О Господи, — взмолилась Роузи, засовывая в сумку свой старый халат и закрывая ее, — пожалуйста, сделай так, чтобы он дождался меня. Пожалуйста, пожалуйста, пусть он будет на месте».
На прощание она расцеловала всех девушек и даже циничную Джо-Джо, пожелав ей удачи, села в поджидавшую ее машину и вместе со всеми своими пожитками покатила в новую жизнь.
У Роузи отлегло от сердца, когда она увидела Дэвида, ожидавшего ее в холле. Он сидел в большом кожаном кресле рядом с пальмой, читая газету, и она подумала, что он смотрится совсем как хозяин этого отеля.
Перед ним на столике лежала большая глянцевая красная коробка, перевязанная алой лентой. Роузи посмотрела сначала на коробку, а затем вопросительно на Дэвида.
— Подарок, — сказал он с небрежной улыбкой.
Роузи не могла припомнить, когда она в последний раз получала подарки. Оплата была ей более привычна. Она просияла от удовольствия, когда дотронулась до атласной ленточки.
— Ну давай, открывай, — сказал Дэвид и улыбнулся, заметив ее детский восторг.
— Прямо сейчас? — спросила Роузи. — О! О! Оххх… Он подумал, что она ведет себя точно так же, как тогда, когда он занимался с ней любовью.
Она вынула белую горностаевую накидку с черными хвостиками по краям и накинула ее на плечи. Прижавшись к ней щекой, Роузи почувствовала ее шелковистость и вдохнула в себя запах, запах роскоши.
— Пошли, Роузи, — сказал Дэвид, взяв ее за руку.
На этот раз швейцар придержал для нее дверь, а носильщик погрузил их вещи в новенький «форд», который, по мнению Роузи, стоил целое состояние.
— Мы едем домой, — сказал Дэвид, сжимая одной рукой колено Роузи, а другой держась за руль машины. Они ехали в Сан-Антонио и далее на ранчо Маунтджой. И Роузи надеялась, что она едет навстречу новой жизни — богатой жизни замужней женщины.
 
Глава 12
Того, что она хотела, не случилось, но Роузи сказала себе, что ничего в жизни нельзя предугадать заранее. Дэвид Маунтджой был неутомимым любовником; он был нежным по отношению к ней, и он о ней заботился. Но даже тогда, когда спустя пару месяцев, сидя в постели в необычно холодное для ноября утро, Роузи объявила ему, что беременна, он не предложил ей выйти за него замуж. Он только ухмыльнулся от удивления и радости и сказал:
— Это будет мальчик, я в этом уверен.
— Ты негодяй, — вскинулась Роузи, — если не предлагаешь мне выйти за тебя замуж.
Откинув назад голову, Дэвид от всей души рассмеялся.
— Каков отец, таков и сын, — философски заметил он.
Из глаз Роузи хлынули слезы, и Дэвид с выражением раскаяния на лице посмотрел на нее. Роузи была забавной, но он пока был не готов к такому серьезному шагу. Наверное, это передалось ему с генами, так как Дэвид подозревал, что внебрачные дети его отца Джорджа были, вероятно, разбросаны по всей Европе. Да и он сам был таким же незаконным ублюдком.
— Роузи, не плачь, — сказал он с нежностью. — Я же говорил, что, кажется, люблю тебя. Возможно, когда-нибудь мы поженимся.
— А как быть с ребенком? — спросила Роузи сквозь слезы. — Ему будет нужен отец.
— У него есть отец, — ответил Дэвид. — Обещаю тебе, что я никогда его не брошу. И тебя тоже. Даю тебе слово, Роузи. Просто я не готов жениться на тебе сию же минуту. Я должен подумать.
— Ты только не думай слишком долго, — предупредила Роузи. — Не успеешь оглянуться, как он родится. Осталось всего семь месяцев.
— Семь месяцев?
Роузи, улыбаясь, кивнула:
— Должно быть, это случилось в первую же ночь. Тогда, когда мы были близки в первый раз. Помнишь?
Дэвид заключил ее в объятия и крепко поцеловал, вспомнив, каким потрясающим был тогда их секс.
— Как я мог забыть, — прошептал он.
Ранчо Маунтджой было довольно большим. Сотни акров пустынной степи, бесконечно тянувшейся до горизонта, кое-где поросшей колючим кустарником. Дом был расположен в юго-восточном углу ранчо и окружен амбарами, конюшнями и загонами. Он был построен еще до того, как Джордж Маунтджой поселился в этом простом одноэтажном бревенчатом доме с тремя ступеньками, ведущими на веранду, тянущуюся вдоль дома по всему периметру. На крыльце стояло кресло-качалка, на кухне, служившей также и гостиной, старомодная плита, а «удобства» находились во дворе за домом. Роузи, не прожив там и недели, быстро догадалась, что по направлению ветра можно сразу определить, где находятся «удобства».
На кухне главенствовала пухлая веселая Элиза Джефферсон, черная леди из Галвестоуна, которая жила со своим юным сыном Томасом в двухкомнатном домишке, стоявшем на пыльной, изрезанной колеями проселочной дороге. Она десять лет ухаживала за Дэвидом, и Роузи не видела причины, чтобы менять этот установившийся порядок, но с «удобствами» во дворе надо было что-то делать, да и сам дом требовал обновления.
Дэвид рассказал Роузи о своем отце Джордже и его аристократической семье в Лондоне, и она возмутилась, как такой человек мог жить в подобном убожестве.
— С твоей родословной ты и сам бы мог это понять, — пеняла она. — Что о нас подумают все эти лорды и леди, если они захотят навестить тебя?
— Не беспокойся, Роузи, — сухо возразил Дэвид, — они не показывались здесь пятнадцать лет, и я сильно сомневаюсь, что им захочется сделать это сейчас.
Но на следующей неделе появилась команда рабочих с указаниями от Дэвида выполнить все, что пожелает Роузи. Даже он был удивлен размахом ее планов: она хотела нормальную ванну и клозет; спальню для ребенка и новую кухню для Элизы с современной плитой. В потолки были вмонтированы вентиляторы, чтобы охлаждать горячий летний воздух, а в комнате имелась печка, чтобы согреваться зимой.
Новая мебель была выбрана по каталогу, и Роузи не могла дождаться, когда ее доставят. С большим торчащим животом она отправилась в Сан-Антонио за покупками.
Мисс Драйздейл все еще работала в магазине, и Роузи доставило удовольствие разместить там большой заказ.