Страсть без жалости

– Как делишки, Эл? Тебе как обычно?
Эл приходил сюда поесть в течение пятнадцати лет. А парень за стойкой работает здесь и того дольше.
– Спрашиваешь!
– Да кто знает? Может, у тебя вкусы изменились. Может, захотелось бургера.
Бармен подвинул через стойку банку кока-колы и картонный стаканчик – на случай если Элу вдруг захочется проявить интеллигентность. Через минуту перед Элом появился салат из тунца, тарелка с жареным мясом и еще одна тарелка с кетчупом.
Едва он успел положить в рот первый кусок, как за спиной словно пронесся порыв ветра. Он обернулся. К стойке, прокладывая себе дорогу локтями, стремительно продвигалась Марла, одетая – если это можно так назвать – в белые шорты, белый спортивный бюстгальтер, кроссовки и кепку с козырьком.
– Простите… извините… позвольте… разрешите пройти… – Она уже добралась до начала очереди и скользнула на только что освободившийся табурет рядом с Элом. – Я вместе с ним, – объяснила Марла через плечо нервозному человеку, стоявшему первым в очереди.
– Марла, как не стыдно… – прошипел Жиро. – Этот бедный парень ждет уже больше десяти минут. И вообще, здесь очередь, если ты не заметила.
– Я знала, что застану тебя здесь. Да, я заметила очередь, но это очень важно.
Она не сдержала улыбки.
– Тебя сейчас вышвырнут отсюда.
– Как говорят, меня и не из таких мест вышвыривали.
– Что желаете, леди?
Парень за стойкой начал терять терпение. Она сбивает ему весь ритм работы – пятнадцать минут с того момента, как посетитель усядется за стойку, и до того, как он выйдет за дверь. Но только не с этой дамой.
– Ммм… дайте подумать… – Марла начала изучать меню на стойке. Гамбургер, чизбургер, салат с тунцом, салат с яйцом, яблочный пирог. Склонила голову набок, улыбнулась. – Чего бы мне сейчас действительно хотелось, – так это семги и хрустящего кунжутного бублика с мягким сыром.
Эл и парень за стойкой раздраженно сверкнули на нее глазами.
– Леди, там за углом есть «Деликатесы для детей». У нас здесь бургеры. Что будете заказывать?
– Ну тогда салат с яйцом. Ничего жареного, пожалуйста.
– Хоть бы покраснела, – пробормотал Эл, зачерпнув кетчупа.
– В наши дни женщины не краснеют. Мы с этим давно покончили.
– И чем заменили?
– Извинениями.
На губах ее появилась озорная усмешка. Она обернулась к человеку из очереди, все еще стоявшему за ее спиной в ожидании. Потом к бармену.
– Прошу прощения. Извините меня. – (Бармен в этот момент хлопнул на стойку картонную тарелку с салатом). – О Господи, да тут порция на четверых! Мне понадобится сумка для объедков – отнести собаке.
Эл возвел глаза к небу.
– Простите меня, – поспешно добавила Марла.
– Ну все-все, ты перед всеми извинилась, ешь теперь этот чертов салат, и пошли отсюда.
– Но мне столько нужно тебе рассказать.
Она просидела здесь уже пять минут и еще не проглотила ни кусочка. Весь рабочий ритм «Эпл-Пэна» полетел в тартарары.
– Постарайся понять, Марла, – прошипел Эл, – это не «Ритц». Здесь стараются пропустить как можно больше народа. Для них главное – это количество.
Она взяла со стола картонную тарелку и банку с кока-колой. Соскользнула с красного табурета.
– Хорошо-хорошо, я больше никого не задерживаю. Поем в машине. И вообще, мне этого вовсе не хочется, черт побери.
Эл уже покончил с едой. Заплатил за обоих, схватил со стойки банку с кока-колой, подхватил Марлу под руку и подтолкнул к выходу.
– Я хожу сюда уже пятнадцать лет, но теперь не думаю, что еще когда-нибудь здесь покажусь.
– Это почему же?
Она искренне не понимает. Эл тяжело вздохнул.
– Не важно, Марла. Ну, так что там у тебя за сногсшибательные новости?
Они уже сидели в ее «мерседесе». Эл захлопнул дверцу. Сделал большой глоток ледяной кока-колы из банки. Марла лизнула яичный салат.
– Ммм… вкусно!
– Лучший салат во всем городе. – Эл произнес это с такой гордостью, словно сам владел баром.
– Судя по твоему паршивому настроению, тебе не очень повезло с сослуживцами Лори Мартин?
Эл покончил со своей банкой колы и принялся за ее.
– Знаешь что, Марла? Иногда ты бываешь жуткой занудой.
– Кто? Я?!
Она невинно захлопала длинными ресницами. Эл покачал головой.
– Прекрати, радость моя. Мы говорим о деле, не забывай. И не забывай, что я твой босс.
– Да, сэр!
Она чинно выпрямилась, отчего тарелка с салатом полетела вниз и приземлилась – салатной стороной – на ботинки Эла.
Марла задумчиво смотрела вниз.
– Давай взглянем на это дело с другой стороны. Чистильщик отполирует твои ботинки до блеска. В любом случае это лучше, чем если бы испачкался мой черный коврик.
Эл сделал глубокий вдох.
– Марла, я уже говорю стиснув зубы, если ты еще не заметила.
С помощью картонной тарелки и обеденной салфеточки он попытался счистить салат с ботинок.
– Вот, возьми. – Марла кинула ему коробку бумажных носовых платков. – Я уже три раза извинилась за последние пятнадцать минут. Ладно, могу еще раз. Прости меня, Эл, я не хотела. Вот видишь, я уже исправляюсь.
Неожиданно она наклонилась, обхватила его лицо руками, испачканными яичным салатом, и смачно поцеловала в губы. Поцелуй затянулся. Сердце запрыгало в груди у Эла. Ну прямо юнец на первом свидании, мелькнула в голове счастливая мысль. Он поцеловал ее еще.
– Ну так что там у тебя такое важное?
Марла смотрела на него потемневшими серо-зелеными глазами. Губы распухли. Господи, до чего же хороша! И до чего сексуальна… Он с трудом взял себя в руки.
– Я нашла дружка Лори Мартин.
– Ну и…
Он откинулся на комфортабельном кожаном сиденье, выглянул в окно, изображая равнодушие. Марла с силой ударила его кулачком по руке.
– Ох! Осторожнее – поранишь человека. Эл над ней смеялся, и она это знала.
– О'кей, босс. Значит, картина такова. В баптистской церкви Лори Мартин познакомилась с неким мистером Джоном Макивером. Она была в одном из своих «домашних» платьев, он – седовласый, в очках с толстенными стеклами и с палкой. Ему восемьдесят четыре, ей за тридцать. Макивер хорошо обеспечен, Лори играла с ним в какую-то свою игру. Помнишь тот перстень со змейкой? Это обручальное кольцо. Она выбрала – он заплатил. Эл изумленно присвистнул.
– Почему же Лори не носила его, как положено?
– Не хотела, чтобы кто-нибудь еще знал. Пока. Это была их тайна. Просила его удостовериться в том, – что он действительно этого хочет. И кроме того, боялась сплетен. Лори – бедная, непритязательная, одинокая и беззащитная женщина в большом и враждебном мире.
Эл снова присвистнул. Марла просияла.
– Ну как?
– Радость моя, ты просто чудо.
– Это еще не все. По мнению Макивера, Лори Мартин чуть ли не святая. Добродетельная женщина в старомодном смысле этого слова, так он сказал. Напомнила ему покойную жену, Имоджен. Я видела портрет этой Имоджен. Мне она показалась настоящей стервой.
– А он что собой представляет?
– Макивер? – Марла на минуту задумалась. – Не сказала бы что мне он очень понравился. Но он какой-то… беззащитный. Старый, одинокий, немного тронутый. Плохо видит, плохо слышит. Но они оба – и старик, и Гестапо – любили ее.
– Гестапо?
– Немецкая овчарка. Чуть не разорвала меня на куски. И разорвала бы, если бы я сделала одно неверное движение. Но Лори она, по-видимому, обожала. Ну конечно, она всегда приносила для нее что-нибудь вкусненькое, например косточку. Выставила Макивера, я думаю, на несколько тысяч долларов, якобы для ребенка так называемой сестры, которому срочно понадобилась операция. И еще на благотворительность для детей, которой она якобы активно занималась.
– Чудеса, да и только…
Глядя ему прямо в глаза, Марла выдала последнее:
– Еще она сказала Макиверу, что он первый, кого она полюбила после смерти мужа, который якобы умер десять лет назад.
У Эла буквально глаза на лоб полезли. Марла удовлетворенно усмехнулась: