Невеста-незабудка

Молодая леди с хорошей фигурой желает позировать художнику; обмен рекомендациями; исключительно деловые отношения…
Любой, имеющий сведения о надвигающемся банкротстве фирмы или владеющий другой ценной информацией, может хорошо заработать, связавшись со знающим юристом…
Джентльмен хотел бы познакомиться с молодой дамой-велосипедисткой, желающей выйти замуж…
Ремесленник ищет подходящую работу. Срочно…
Кто бы ни был этот последний, Лилли посочувствовала ему. Она тоже срочно жаждала подходящей работы.
День разгулялся, стало жарко, и у Лилли разболелась голова. Она мимоходом подумала, какой ответ могла бы получить, если бы поместила в «Экзэминере», например, такое объявление:
Молодая женщина (18), без гроша, вспыльчивая, часто обвиняемая в непочтительности, опекающая младших брата и сестру, ищет доброго мужа и дом…
Сама смехотворность подобной идеи вернула ей чувство юмора. В очередной раз сунув газету под мышку, девушка расправила плечи. Она с самого начала знала, что перед ней стоит нелегкая задача. Бессмысленно впадать в отчаяние, пока она не исчерпала все возможности.
Есть еще универсальные магазины, которые постоянно принимают на работу молодых женщин. Она еще не побывала в прачечных, больницах, на фабриках. И с удвоенной решимостью она шагнула с тротуара на проезжую часть, собираясь перейти улицу и пойти в сторону квартала крупных магазинов.
Мимо Лилли, обогнув ее в последний момент, промчалась конная повозка, которая затем остановилась невдалеке. Девушка вскрикнула и замерла на месте, поняв, что только чудом осталась жива.
— Что за безмозглая дура… — услышала она яростно ругавшийся мужской голос.
Лилли прижала руку к готовому выпрыгнуть из груди сердцу. Боже Всемилостивейший! Еще один шаг — и она оказалась бы под копытами лошади. Дрожа всем телом, Лилли снова поднялась на тротуар. Лошадь, слава Богу, не понесла. Хотя она все еще ржала и мотала головой, кучер крепко держал поводья.
По мере того как отступал страх, Лилли принялась обвинять себя в легкомыслии. Да как она могла так сглупить — ступить на мостовую, не оглядевшись? И как не услышала цокота копыт?
Она увидела, что из экипажа выпрыгнул пассажир и, пылая гневом, направляется к ней. Он был лет на десять ее старше, одет несколько экстравагантно — в серо-сизый костюм с жемчужно-серебристой отделкой. Светло-коричневый жилет не был украшен сакраментальной золотой цепочкой, но ворот белой льняной сорочки был расстегнут и отделан рюшами, как женский.
Однако никто не назвал бы этого мужчину женоподобным. Он был выше среднего роста и широкоплечий, как профессиональный борец. Длинные русые волосы под фетровой шляпой были зачесаны назад и кудрями падали на ворот пиджака. Когда он остановился в двух шагах от Лилли, она увидела, что глаза у него карие, и, хотя она не могла быть абсолютно уверена, ей почему-то подумалось, что в них проскальзывают золотистые искорки. Загорелый, распространявший слабый запах лимонного одеколона, с густыми, аккуратными усами немного темнее волос, он был самым красивым мужчиной из тех, кого она когда-либо встречала.
— Вы что, разом и ослепли, и оглохли? — воскликнул он, нахмурив брови.
Учитывая обстоятельства, Лилли подумала, что это вполне обоснованный вопрос.
— Простите, — пробормотала она, собираясь с мыслями. — Я просто задумалась и…
— Единственное, о чем вам следовало думать, — безопасен переход через улицу или нет!
Он даже не потрудился приподнять шляпы, и грубость его поведения и слов отозвалась на взвинченных нервах Лилли. Она думала о том, где ей теперь искать работу, и поэтому проявила такую невнимательность. Сознавая, что мужчина понятия об этом не имеет, она удержалась от едкого ответа и вместо этого произнесла:
— Извините, если я напугала лошадь.
Неожиданность ответа Лилли погасила гнев мужчины, а кроме того, он вдруг увидел, что глаза у нее необыкновенно синие — почти лазурного цвета, а губы искушающе полные и мягкие. В глазах его промелькнула смешинка и что-то еще.
— О лошади не волнуйтесь. Подобные случаи — часть работы кучера. Экипаж не задел вас? Вы не ранены?
Вопрос этот несколько запоздал, и Лилли натянуто ответила:
— Нет. Вы просто сильно меня напугали.
— Это вы меня напугали, — произнес русоволосый господин, и его губы растянулись в улыбке.
У Лилли засосало под ложечкой. Если до этого, в гневе, он был красив, то теперь, улыбаясь, походил на греческого бога.
— Эй, мистер! — окликнул его кучер. — Вы не передумали ехать на Пиратский берег?
Греческий бог дал знак подождать и затем, впервые обнаружив наличие хороших манер, слегка поклонился Лилли.
— Всего доброго, мэм, — сказал он, и в его глазах засквозили уже неприкрытые веселье и восхищение. — И будьте чуть более внимательны при переходе городских улиц. Сан-Франциско — это вам не Изумрудный остров.
У Лилли перехватило дыхание, щеки запылали. В ее речи иногда прорывался ирландский акцент, унаследованный от отца, но, поскольку мать ее была англичанкой и семья покинула Ирландию, когда Лилли было десять лет, она никогда не считала себя ирландкой, а уж тем более никогда не думала, что похожа на человека, только что сошедшего с корабля, прибывшего из Корка.
— При чем здесь Изумрудный остров… — возмущенно начала она, но опоздала — мужчина уже отвернулся и пошел прочь Лилли зачарованно смотрела, как он идет по оживленной улице, легко запрыгивает в экипаж. Не блеснула ли у него в ухе маленькая золотая сережка, когда он, прощаясь, слегка наклонил голову? И действительно ли он направляется в пресловутый портовый район, известный под названием Пиратский берег, где не действовали законы?
Она так и осталась стоять на углу улицы, глядя вслед экипажу, пока его не поглотил поток других колясок и повозок. Серьга в ухе! Может, несмотря на великолепно сшитый костюм, он моряк? У него загорелая и обветренная кожа. А может, он просто один из многочисленных держателей баров на Пиратском берегу? Лилли никогда не встречала хозяев пивных, но сильно сомневалась, что они одевались так элегантно.
Какой-то человек, протискиваясь мимо Лилли сквозь густую толпу, едва не столкнул девушку опять на проезжую часть. Лилли покрепче зажала под мышкой газету У нее есть гораздо более важные дела, чем таращиться вслед человеку, имени которого она не знает и которого вряд ли увидит снова. Надо как-нибудь устроиться в один из универмагов на такую зарплату, чтобы можно было снять для себя, Лео и Лотти какое-то жилье.
По мере того как ползло время, а солнце все ниже клонилось к западу, стало совершенно ясно, что надеждам Лилли не суждено сбыться. Места продавщиц были, но каждый раз предлагаемая зарплата совершенно не соответствовала ее нуждам.
— Какая плата, вы говорите, может вас устроить? — с насмешкой осведомлялись хозяин или хозяйка доходного дома. — Умоляю вас, леди, за такие деньги вы и клетки для попугая не снимете!
Разгоряченная, голодная и измученная, она прочесывала улицу за улицей — от Говард-стрит на юге до Ломбард-стрит на севере, от Мончгомери-стрит на востоке до Аламо-сквер на западе. Но проблемой оказались не только деньги, точнее, их недостаток.
— Двое детей, а мужа нет? — спрашивали домохозяева и быстро переводили взгляд на левую руку, на которой не было кольца. — Догадываюсь, чем вы занимаетесь, леди.
Мне тут этого не нужно!
Одна за другой захлопывались перед Лилли двери.
К тому моменту, когда она услышала, как где-то в отдалении бьет пять, к глазам ее уже начали подступать слезы отчаяния. Что же делать? Она не может уйти из дома на Ноб-Хилл без Лотти и Лео. Она твердо, пообещала сестре, что не поступит так, и, если не сдержит теперь обещания, до конца своих дней будет жить в разладе с собой.