Тьма века сего
– Ладно, давай телефон, – вздохнул Маршалл.
* * *Мэри закончила мыть посуду после ужина, повесила полотенце сушиться и прошла в спальню, с окнами на задний двор. Там, в темноте, стоя около кровати, молился Ханк. Она опустилась возле мужа, взяла его за руку, и так, вместе, они полностью отдали себя в руки Господа. Бог должен был явить Свою волю сегодня вечером, и они решили подчиниться Ему в любом случае.
* * *У Альфа Бруммеля был свой ключ от церкви, и он уже расхаживал по залу, зажигая свет и поворачивая регуляторы отопления. Чувствовал он себя неважно. «Хорошо бы на этот раз они проголосовали как надо», – думал он.
Хотя до собрания было еще целых полчаса, у здания уже стояли автомобили; их было куда больше, чем во время воскресных служений. Сэм Тэрнер, ближайший друг Альфа, помогал своей жене Элен выбраться из большого «кадиллака». Он был фермером, владельцем ранчо, не слишком крупным дельцом, но держался подчеркнуто солидно. В этот вечер он выглядел весьма суровым и решительным, как и его жена. В другой машине приехали Джон и Патриция Колмэн, тихая пара, перешедшая в «Аштон Комьюнити» из какой-то другой большой церкви города они симпатизировали Ханку и не скрывали этого. Эти люди прекрасно понимали, что Бруммелю их присутствие на собрании радости не доставит.
Прибывая, члены церкви быстро собирались в кучки
– симпатизирующие Ханку и его противники, они тихо перебрасывались короткими фразами, переглядывались между собой, а те, кто должен был подсчитывать голоса уже сейчас пытались определить, каким будет исход голосования.
Темные тени внимательно наблюдали за происходящим: одни, заняв позиции на крыше, другие, расположившись вокруг здания, а некоторые так и прямо в зале собрания.
Люциус, нервничая как никогда, слонялся рядом с церковью. Ваал-Рафар, который по-прежнему желал оставаться незамеченным, доверил ему это задание, и, по крайней мере, в этот вечер Люциус мог вернуть себе прежнее влияние. Единственное, что его беспокоило, так это присутствие других духов из стана врага – Небесного воинства. Конечно, они как всегда пасовали перед силами Люциуса, но среди них было несколько новичков, которых он никогда не встречал раньше.
Ближе всех к церкви, но все же на достаточном расстоянии, Сигна и два его воина стояли на вахте. По приказу Тола они свободно пропускали демонов в здание, но зорко следили за ними, заодно пытаясь обнаружить Рафара. Сами ангелы-часовые и присутствие где-то рядом Небесного воинства действовало на наглых бесов отрезвляюще. Не произошло ни одной стычки, ни одного столкновения, а именно это совпадало с приказом Тола.
Появление в дверях четы Колмэн обеспокоило Люциуса. В былые времена они с трудом справились с нападками Люциуса, и их брак чуть было не распался. Когда они сели на скамью, Люциус скользнул вниз и набросился на их нового спутника.
– Эй, ты, что-то я не встречал тебя раньше, – нагло заорал он, привлекая внимание всех других бесов к чужаку. – Откуда ты взялся?
Чужак, европеец Шимон, ничего не отвечал. Он спокойно смотрел на Люциуса, не давая себя запугать.
– Я хочу узнать твое имя!
– требовал демон. Чужак не проронил ни слова. Люциус хитро улыбнулся и продолжал наседать:
– Ты что, глухой? И немой? И так глуп, что тебе сказать нечего?
Демоны вокруг загоготали. Им нравились такие шуточки.
– Ну-ка, скажи, ты хорошо умеешь драться?
Молчание.
Люциус со звоном вытянул из ножен кривой меч, вспыхнувший кроваво-красным светом. Как по сигналу, все демоны сделали то же. Лязг и звон оружия заполнили помещение, отблески от обнаженных клинков заплясали по стенам. Вооруженные до зубов бесы перекрыли дорогу Божьим посланникам, так что они не могли прийти на помощь своему товарищу, над которым издевался Люциус. Демон уставился на своего могучего молчаливого противника с ненавистью, разжигавшей в его глазах желтый огонь. Вонючий пар вырывался из ноздрей. Он поигрывал мечом, описывая круги перед самым лицом чужака, стараясь втянуть его в драку. Но Шимон только глядел на него и стоял не шелохнувшись.
С диким воплем Люциус взмахнул мечом и разорвал плащ Шимона. Толпа демонов ликовала. Люциус приготовился к сражению, он держал меч обеими руками, приседая и складывая крылья.
Но перед ним стояла неподвижная статуя в разорванном плаще.
– Сражайся, ничтожество! – пронзительно визжал Люциус.
Чужак не шелохнулся, и Люциус поцарапал ему лицо. Демоны снова восторженно завыли.
– Отсечь тебе ухо? Или язык отрезать, если он у тебя вообще есть? – не унимался Люциус.
– Думаю, пора начинать, – произнес Альф Бруммель, стоя за кафедрой.
Собравшиеся прервали и без того тихие разговоры.
Люциус косо взглянул на чужака, махнул мечом в сторону Небесного воинства:
– Убирайся к своим жалким трусам!
Молчаливый воин вернулся в конец зала и занял место среди других Божьих посланников позади когорты демонов.
Одиннадцать ангелов проникли в церковь, не вызывая беспокойства бесов.
Трискал и Криони вошли с Ханком и Мэри. Они и раньше часто сидели рядом с пастором и его женой, так что появление ангелов вызвало как обычно, всего лишь умеренную злобу. Здесь же находился и Гило, огромный и непримиримый, но его демоны не задирали и не осмеливались раздражать вопросами.
Один из вновь прибывших Божьих посланников, крепко сложенный полинезиец, подошел к Шимону и заклеил пластырем царапину на его лице, пока тот чинил свой порванный плащ.
– Мота, призван из Полинезии, – представился ангел,
– Шимон из Европы. Добро пожаловать в наш полк.
– Ты сможешь продолжить дежурство? – спросил Мота.
– Да, думаю смогу, – ответил Шимон, наскоро скрепляя края дыры. А где Тол?
– Его еще нет.
– Демон лихорадки пытался помешать прийти чете Колмэн, а Тол, без сомнения, отбивает атаку бесов на Дастер. Не представляю, как он это делает, оставаясь незамеченным?
– Он может! – Шимон огляделся вокруг. – А Ваала что-то не видно.
– Вполне возможно, что мы его вообще никогда не увидим.
– Да, не советовал бы я ему встречаться с Толом.
Бруммель призвал присутствующих к тишине и, стоя за кафедрой, беспокойно вглядывался в лица. В этот вечер собралось больше пятидесяти членов церкви. Предугадать результат голосования со своего наблюдательного пункта он все-таки не мог. Одни из сидящих вблизи кафедры явно были готовы помочь Ханку намылить веревку, о других можно было сказать с уверенностью, что они не собирались этого делать, но были и такие, чью позицию Альф не мог определить.
– Я хочу поблагодарить всех, кто пришел сегодня,
– проговорил Бруммель. – Нам предстоит обсудить очень неприятный вопрос и вынести по нему окончательное решение. Я надеялся, что этого не случится, но мы все заинтересованы в исполнении Божьей воли и хотим только лучшего Его народу. Поэтому давайте начнем с молитвы и предадим остаток этого вечера Его попечению и руководству.
После этого Бруммель произнес настолько смиренную молитву – умоляя Господа о милости и милосердии, в таких благолепных и печальных выражениях, что даже самые сухие глаза увлажнились.
В углу зала с кислым выражением лица стоял Гило, сожалея, что ангелу нельзя плюнуть в человека.
– Ты чувствуешь силу? – спросил Трискал Шимона.
– Откуда! – отмахнулся тот. – Да разве в этом зале кто-нибудь молится? I
Бруммель закончил молитву, несколько голосов пробубнили: «Аминь!», и он перешел к делу.
– Цель сегодняшнего собрания – открыто высказать и обсудить мнения, сложившиеся о пасторе Ханке, чтобы раз и навсегда пресечь всякое злословие и слухи, и закончить собрание всеобщим голосованием. Я надеюсь, что все вы проявите в этом деле сознательность в Господе. Желающих высказать свое мнение я прошу ограничиться тремя минутами. Я дам знать, когда время истечет, но лучше об этом не забывать.
Бруммель посмотрел на Ханка и Мэри.
– Я думаю первое слово предоставить пастору. Затем ему придется нас оставить, чтобы мы могли говорить открыто.