Пандора в Конго

 
Альберт Санчес Пиньоль
Пандора в Конго
 
Пролог
Конго. Представим себе часть суши, равную Англии, Франции и Испании вместе взятым. Потом представим, что все это пространство покрывают деревья от шести до шестидесяти метров высотой. А под этими деревьями – ничего нет.
Почему я снова пишу ту же книгу, ту же самую историю? Прошло больше шестидесяти лет с тех пор, как она была написана. В свое время книга наделала много шума, заслужила немало похвал: прекрасные отзывы о ней сыпались как из рога изобилия.
Вчера, после долгого перерыва, мне захотелось перечитать ее. Это было мое собственное творение, однако теперь я не мог отождествить себя с тем желторотым юношей, который его написал. Страницы книги сопровождали меня всю жизнь. Но сейчас они не волновали меня.
Зачем мне понадобилось снова рассказать эту историю? Ради НЕЕ? Не знаю. Может быть, из-за чего-то еще более значительного, чем ОНА.
Когда все было кончено, я написал ей стихи.
Любимая Амгам.
Ты – подземный туман.
Я – бескрылый крот.
Между нами – вся твердь земли.
Случалось тысячи раз:
Винчестер и Смит и Вессон,
Склизкое желе глаза
И трупики тараканов,
Утонувших в бутылке шампанского.
Никому узнать не дано:
Вертикальные войны,
Факелы под моросящим дождем
И тепло кофеварки
Под кожей белее муки.
Это скверные стихи, я на их счет не заблуждаюсь. Книга, написанная по чужому сценарию, не была моей книгой. Сейчас я могу дать себе волю.
Конго. Зеленый океан. И там, под деревьями, – ничего нет.
 
1
Эта история началась с трех похорон и закончилась одним разбитым сердцем – моим. Летом 1914 года мне исполнилось девятнадцать лет, и я был полуастматиком, полупацифистом и полуписателем. Полуастматик – потому что кашлял вдвое меньше, чем больные, но вдвое больше, чем здоровые люди. Полупацифист – поскольку у меня не хватало пороху, чтобы выступать против войн, я просто отказывался в них участвовать. Полуписатель – потому как слово «писатель» слишком громкое; даже называть себя «полуписателем» было с моей стороны преувеличением. Я занимался тем, что писал книги на заказ. Иными словами, был литературным негром. (В издательском мире неграми зовут тех, кто пишет книги, которые подписывают другие.)
Кто в наше время помнит о докторе Лютере Флаге? Никто. И забыт он вполне заслуженно. Но до Первой мировой его книги пользовались немалым успехом. Он был одним из авторов дешевых романов. Действие всех историй доктора Флага (мне так никогда и не удалось узнать, имел ли он эту ученую степень) происходило в Африке, и они всегда занимали ровно восемьдесят страниц. На оборотной стороне обложки всегда помещалась одна и та же фотография доктора Флага – человека с густой седой шевелюрой и бородой прямоугольной формы, которого судьба вела прямым путем мудрости. Склонившись над столом, где была разложена огромная карта Черного континента, он указывал пальцем в какую-то точку, держа другой рукой перед правым глазом монокль. В его взгляде угадывалось множество тайн.
Трудно найти на свете место, которое бы могло подарить писателю столь обширный набор элементов для повествования, как черная Африка. Масаи, зулусы, восставшие буры. Саванна и джунгли. Слоны, крокодилы, бегемоты и львы. Следопыты и охотники. И все это вместе. Располагая таким набором ингредиентов, волновавших воображение, и обладая некоторой фантазией, написать дюжину простеньких историй не стоило большого труда. Однако доктор Флаг стал самым продуктивным из всех английских авторов. Вот уже двадцать лет подряд он публиковал три повести в неделю. Если каждая из них занимала ровно восемьдесят страниц, нетрудно сосчитать, что за семь дней их число достигало двухсот сорока. В среднем, если я не ошибаюсь в расчетах, 34,2 страницы в день. Но скажите мне, кому под силу писать по 34,2 страницы в день двадцать лет подряд? Никому.
В то время судьба свела меня с неким Франком Струбом. Струб был негром доктора Лютера Флага. Он предложил мне работу. Поскольку доктор Флаг платил ему постранично, Струб был заинтересован в том, чтобы писать как можно больше страниц в день. У него была жена и трое детей, а трое детей – прекрасный стимул для сверхурочной работы. Однако всему есть предел. Поработав некоторое время на доктора Флага, Струб дошел до полного нервного истощения.
Несмотря на недавнее знакомство, между нами завязались довольно непринужденные отношения. Однажды он пригласил меня пообедать в дешевом ресторане на севере Лондона. Заведение было набито пролетариями; мы орудовали приборами, прижимая локти к бокам, словно куры в тесном курятнике. Гомон стоял невообразимый. Чтобы понять друг друга, мы вынуждены были орать, подобно глашатаям на площади, несмотря на то что сидели друг против друга.
– Послушай, Томи, – сказал Струб, покончив с десертом, – если дело пойдет так и дальше, меня отправят в сумасшедший дом. Я обязан сдавать старикану свою порцию страниц каждую неделю. Если не сдам, он меня рассчитает. У него такая манера: выжимает из негра последние соки, а когда тот выдыхается, ищет нового. Я не могу потерять эту работу, Томи, у меня трое детей.
– Черт подери, Франк, – проговорил я сочувственно, – это ужасно.
– Мне пришло в голову, что ты мог бы мне помочь. Я буду тебе платить немного меньше, чем он платит мне. Я заработаю небольшие комиссионные с тех страниц, которые напишешь ты, это правда. Но пойми, у меня трое детей. Кроме того, ты еще зеленый, у тебя никакого литературного опыта. Я беру на себя определенный риск.
Я колебался, однако ему хотелось решить дело поскорее.
– Не беспокойся, – сказал Франк, – тебе придется просто следовать литературным сценариям старого Флага. И помни: восемьдесят страниц, ни больше, ни меньше. Это требование типографии. Ну что, хочешь получить свой первый сценарий? – спросил он, подмигивая мне. – Конечно, хочешь, тебе не терпится написать свою повесть. Тогда бери.
И Струб протянул мне пару страничек машинописного текста. Не успев даже вытереть губы салфеткой, он поднялся из-за стола:
– Официант! Этот молодой человек за меня расплатится. – И, обращаясь ко мне, добавил: – Ты ведь не будешь против, Томи? По правде говоря, я нашел тебе приличную работу. Даже больше, чем работу, – возможность вознестись на Парнас. Ну, я пошел. Моя сегодняшняя порция страниц еще не закончена.
– А когда надо сдать эту книгу? – спросил я. Струб засмеялся:
– Когда? Вчера надо было сдать. Действуй.
Придя домой, я прочитал эти странички. У меня создалось впечатление, что у доктора Флага не хватало времени даже на то, чтобы отредактировать свои сценарии. Текст был напечатан на машинке наспех и весьма небрежно. Сценарий назывался «Пандора в Конго». Он стал моим первым контактом с индустрией литературного творчества. Наверное, именно поэтому текст сохранился у меня до сих пор. Вот он.
ПАНДОРА В КОНГО
ГЛАВА 1
– Опишите Молодого Пастора Англиканской Церкви.
– Героя направляют сопровождать Святых Отцов, которые возвращаются в свою Миссию в Африке.
(Помните, что герой ВСЕГДА должен быть МОЛОД и ПРИВЛЕКАТЕЛЕН, а для описания МОЛОДОСТИ и КРАСОТЫ нам нужны ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ. Я давно убедился в том, что искусство использования прилагательных вам не знакомо. Однако теперь я начинаю подозревать, что для ваших умственных способностей, чрезвычайно ограниченных, недоступны даже понятия МОЛОДОСТИ и КРАСОТЫ.)