Довольно милое наследство
Вернулась престарелая прислуга с маленьким черным подносом в руках. На нем стоял хрустальный графин с хересом, соответствующие бокалы под херес и сухие, неаппетитные на вид кексы.
– Выпей с нами хереса, детка, будь умницей, – попросил Ролло приторным голосом.
Поднос поставили на самый длинный в комнате стол, тот, что стоял у стены, где расположился Ролло. Он разлил херес по бокалам, поднеся первый бабушке Дороти, которая схватила его быстрым движением руки. Второй подал мне, а с третьим встал на своем посту у стены.
После того как все подняли бокалы, я отпила из своего, но напиток мне не понравился, уж слишком сладкий, словно сироп от простуды. Мне стало любопытно, зачем меня позвала Дороти, и, видно, она почувствовала это и посмотрела мне прямо в глаза, выжидая только, когда уйдет из комнаты нерасторопная прислуга.
– Прежде всего, Пенни, милая, позволь заверить тебя, что мы лишь хотим, чтобы все было по-честному. Нам кажется, что твоя мама по праву получила квартиру. Мы даже хотели, чтобы она ее получила, – тихо сказала Дороти. – Пенелопа всегда твердила, что Нэнси – умная и целеустремленная девочка. Как и ты, милочка. Прошу тебя, передай маме эти слова. Берил и Пенелопа никогда не считали, что я буду достаточно хороша для их брата.
Я ахнула, мне нечем было крыть. Я и не подозревала, что она знает об отношении бабушек к ней. Но с виду она была спокойна, не злилась, лишь аккуратно потягивала херес и одобрительно поглядывала на сухие кексы, словно это было блюдо дня.
Мне стало ее немного жаль. Одиночество витало в воздухе. И вообще в квартире было душно и пыльно. Ролло подошел ко мне и протянул портсигар.
– Куришь? – спросил он обходительно.
Это был безобразный портсигар, худший из всех, что я видела, золотой, с выгравированным мужчиной в тюрбане, который восседал на слоне. И у мужчины в тюрбане, и у слона глаза были инкрустированы драгоценными камнями. Ролло смотрел на меня и улыбался.
– Чудесная вещица, правда? На аукционе купил. Крайне редкий экземпляр, но я не мог устоять.
Он нажал на крышку, и она откинулась, механизм внутри приподнял сигареты, словно предлагая закурить. Ролло наклонил голову. Он напоминал мальчишку, который гордится своей игрушкой. Я догадалась, что он ждет моего одобрения.
– Как интересно, – пробормотала я, лишь бы не задеть его чувств.
Каким бы обрюзгшим ни был Ролло, он все же был слишком молод, чтобы долго сидеть в стариковской квартире, несмотря на ее стоимость. И поэтому ему не терпелось доказать свою состоятельность. Мне в голову пришла страшная мысль, что если не остеречься, то и я могу закончить свои дни вот так, сидя в затхлых хоромах и утопая в прошлом, отрезанная от мира.
– Точно не будешь курить? Они же вручную делались. Моя личная смесь табаков, – говорил он назойливо.
– Нет, Ролло, спасибо, – сказала я, насколько возможно мягко.
– О, ради Бога, Ролло! – воскликнула Дороти с осуждением в голосе. – Не приставай к девочке. Она не интересуется этой дрянью. – Счастье в глазах Ролло погасло, и он покорно опустился на стул.
После этой вспышки Дороти обратилась ко мне, голос ее стал мягче.
– Ты уж передай маме, что в сердце я лелею лишь мысли о благосостоянии семьи, – сказала она. – Нам только кажется, что несправедливо отнимать у тебя и Ролло долю в вилле.
Я тщетно искала, куда бы поставить бокал с хересом.
– Я не думаю, что нам стоит обсуждать подобные вопросы без наших адвокатов, – заметила я осторожно, стараясь не говорить лишнего, чтобы не пришлось потом объясняться с юристами. – Так что, если вы хотите передать что-то моей матери, то лучше сделать это через ее адвокатов…
Дороти рассмеялась своим искристым смехом и повернулась к Ролло.
– Ты слышал это, Ролло? – воскликнула она. – Ну что за прелесть! Пенни, детка, речь ведь идет о твоем будущем.
– Ты еще молода. Ты, быть может, не понимаешь, но это может кардинально изменить твою жизнь, – сказал Ролло добрым голосом.
– Сколько раз мы видели, как такое происходит с людьми, особенно с женщинами, – предупредила Дороти. – Вся суть в том, чтобы не дать адвокатам нажиться на родственниках. Этот молодой человек, Джереми, быть может, и желает лучшего, но он явно попал под влияние коллег-юристов. Если бы он действительно заботился о семье, он бы не стал возражать против честного раздела имущества между вами, дети мои.
– А мне кажется, двоюродная бабушка Пенелопа знала, кому и что завещать, – честно сказала я.
– Но она же была старая, – прямо сказала Дороти. – Вот меня хоть бы в пример взять. Старые люди совершают много глупостей. Мы перестаем понимать важность времени и… денег. – Она любезно улыбнулась. – Поэтому вам с Ролло не нужно бороться друг против друга, вам нужно стоять друг за друга горой! – воскликнула она с жаром.
Ролло кивнул и добавил более спокойным, но таким же уверенным тоном:
– Позволь нам помочь тебе. Мои адвокаты могут представлять нас обоих, – предложил он.
Я поняла, что пора уходить, пока мы не наговорили то, что впоследствии будет неверно пониматься и интерпретироваться.
– В этом нет необходимости. Спасибо огромное за херес, – вежливо сказала я и поставила бокал на поднос.
Слава Богу, прислуга появилась вовремя.
Ролло посмотрел на мать и пожал плечами. Но Дороти смотрела на меня.
– Приходи к нам еще, – сказала она дрожащим голосом. – Мы хотим поближе узнать тебя.
– Спасибо, – быстро ответила я.
Открылась входная дверь, и вошел дворецкий с вещами из прачечной. Я увидела путь к спасению и не преминула им воспользоваться.
Только в лифте я поняла, что оставила плащ.
– Черт! – выругалась я вслух.
Лифтер удивленно посмотрел на меня и переспросил:
– Что, простите?
Как я заметила, в Великобритании принято говорить эту фразу, дабы показать, что собеседник ведет себя непристойно. Но я не могла сдержаться. Это был мой любимый плащ.
Так что я поехала обратно, вверх. Когда лифт высадил меня и двери его закрылись за моей спиной, я собрала всю свою смелость и приблизилась к двери квартиры бабушки Дороти.
Я искала звонок, когда из-за двери донесся голос Дороти. Я замерла.
– Ты идиот! – рычала она в неудержимой ярости. – Ты что, не мог ничего сказать, чтобы удержать ее здесь? – Контраст в ее голосе с тем, каким она говорила прежде, был шокирующим. – Но нет, ты лезешь со своими грязными сигаретами.
– Я подумал, может, она захочет покурить, чтобы расслабиться. Да ладно, мама, какой во всем этом смысл? – спросил Ролло ворчливо.
– Смысл в том, что я велела тебе оспорить оба завещания, но нет же, ты не удержался и проиграл все деньги, которые я дала тебе на адвокатов. А эта несносная девчонка никогда не будет на нашей стороне!
– Да ну ее к черту! Она и не нужна нам. Тем более что никому она навредить не сможет, – повысил голос Ролло. – С ней никаких проблем. А вот с Джереми проблем хватает. Он приворожил ее, как и тетю Пенелопу.
– Слушай, что я тебе скажу, ленивый глупец. Эта девчонка еще встанет нам поперек горла. Если ты не убедишь ее делать то, что нужно нам, то позаботься о том, чтобы убрать ее с пути. Пусть люди, которых мы наняли, сделают это! – сказала Дороти яростно.
Я почувствовала, как у меня на голове волосы становятся дыбом. Она ведь это фигурально? Или нет? Она определенно говорила об адвокатах. Не может быть, что эта пожилая женщина говорила о том, чтобы меня… убили?
– О, мама, я тебя умоляю, предоставь это мне, – сказал Ролло устало. – У меня все уже на мази.
– Неужели? – скептически фыркнула Дороти. – И что ты задумал?
Я прилипла к двери, ловя каждое слово. Но Ролло не стал открывать карты.
– Увидишь. Когда все будет готово, весь улов будет мой, и ни с кем делиться я не стану. Даже с тобой, – добавил он с горечью.
– Ты дитя неразумное! – закричала Дороти. – Тебе лишь бы заполучить свое, а там трава не расти! Попадешь ты однажды в беду, помяни мое слово. О, ты только взгляни, что она делает. Она же поливает их. Да что за бестолковая горничная! Никакого от нее проку. Где Клайв?