Чума Мидаса

Хауленд осушил рюмку.
– Может, ты удивляешься, почему я так тобой доволен, Мори Фрай? – Спросил он ясным голосом. – Так я могу тебе сказать.
Мори ухмыльнулся.
– Ну, скажи.
Хауленд кивнул.
– Вот я и говорю. Потому, Мори Фрай, что я доволен всем на свете. Вчера вечером от меня ушла жена.
Мори был шокирован, как только недавний жених может быть шокирован новостью о крушении семьи.
– Быть не может! В самом деле?
– Да, она покинула мою постель, мой дом, пятерых роботов, и я счастлив видеть, что ее больше нет. – Он налил еще по рюмке. – Женщины… Невозможно жить с ними и невозможно жить без них. Сперва вы вздыхаете, страдаете, добиваетесь, а потом… Ты любишь стихи? – спросил он неожиданно.
– Некоторые, – ответил Мори осторожно.
– «Доколе, о любовь моя, я буду биться головой о стену между нашими садами, моим из дивных лилий и твоим из роз…» Нравится? Я написал это Джоселин – моей жене, тогда невесте, – когда мы только познакомились.
– По-моему, здорово, – сказал Мори.
– А она со мной два дня не разговаривала. – Хауленд опрокинул рюмку в рот. – Эта девушка была сплошной характер. Я охотился за ней, как тигр. А потом я ее поймал. Дерьмо!
Мори сделал глоток.
– Что значит «дерьмо»?
– Дерьмо, – Хауленд ткнул в Мори пальцем. – Дерьмо значит дерьмо. Мы поженились, и я взял ее в свой дом – дерьмо! – а вышел один обман… Дерьмо, я же говорю! После рождения ребенка случились у меня кое-какие передряги с Министерством потребления, так, ерунда, ничего особенного, но кончилось все дракой, дерьмовой дракой… С самого начала все шло к драке, понимаешь? Она сперва слегка придралась, и я, конечно, ей ответил, а потом – удар! – и мы готовы. Бюджет, бюджет, бюджет! Я, наверное, сдохну, если еще хоть раз услышу слово «бюджет». Мори, ты женатый человек, знаешь, на что это похоже, скажи мне правду. Скажи, у тебя встали бы волосы дыбом, если бы ты поймал свою жену на жульничестве с бюджетом?
– Жульничестве с бюджетом? – поразился Мори. – Каким образом?
– Ха, способов куча. Например, твои сношенные рубашки жена вдруг берет и вписывает в свою квоту. И ты остаешься с носом и с полной квотой на рубашки. Ну, ты понимаешь…
– Проклятье! – воскликнул Мори. – Я об этом и не думал! Но Шерри никогда так не сделает.
Несколько секунд Хауленд тупо на него смотрел.
– Ну конечно, нет, – проговорил он наконец. – Давай-ка лучше еще по чуть-чуть.
Поморщившись, Мори протянул рюмку. Шерри не из тех, кто жульничает, подумал он. Конечно, не из тех. Красивая, любящая девушка из хорошей семьи, ей такое и в голову не придет.
Хауленд говорил чуть нараспев:
– Нет больше бюджета. Нет больше драк. Нет больше «папа никогда так со мной не обращался». Нет больше придирок. Нет больше дополнительной квоты семейного потребления, ха-ха… Нет больше… Мори, что ты скажешь, если мы смоемся отсюда и немного выпьем? Я знаю одно местечко, где…
– Извини, – сказал Мори. – Мне нужно еще поработать.
Хауленд захохотал и протянул вперед руку с часами. Пока Мори над ними склонялся, чтобы разглядеть, часы пропикали час. Офис закрывался через несколько минут.
– О! – сказал Мори. – А я и не представлял, что уже… Но все равно, Хауленд, спасибо, я не могу. Жена будет волноваться. Прости.
– Конечно, будет волноваться, – хихикнул Хауленд. – Вдруг ей придется съесть вечером ужин на двоих…
– Хауленд! – веско сказал Мори.
– О, пардон, пардон! – Хауленд замахал руками. – Я ничего не имею против твоей жены. Просто, мне кажется, что Джоселин отшибла у меня охоту ко всем женщинам подряд. Знаешь, как это местечко называется? «У Дяди Пиготи в погребке, в Старом городе». Туда странные личности заходят, ты понимаешь, Мори, пару раз за последнюю неделю они устраивали… Я не хожу туда каждый день, как некоторые, но по случаю всегда рад, честное слово…
Мори твердо прервал его.
– Спасибо за приглашение, дружище. Мне нужно домой. Жена ждет. Желаю от души повеселиться. Увидимся.
Он, пошатываясь, побрел прочь, у двери повернулся, чтобы отвесить вежливый поклон и, поворачиваясь обратно, с треском врезался лбом в дверной косяк. Удар, однако, был едва ощутим сквозь приятное оцепенение, охватившее все тело, и он с трудом воспринимал Генри, который хлопоча вокруг, без умолку трещал, рассказывая анекдоты, а потом Генри вдруг застыл, и Мори заметил, наконец, что по одной стороне его лица стекает струйка крови. С достоинством он вытер ее рукавом.
– Это, черт подери, настоящая рана, – проговорил Мори с гордостью. Крову Генри, кровь! Но уж тебе-то, робот, пугаться нечего. Спрячь свою жестяную рожу. Я хочу думать. Понял?
И он проспал в машине всю дорогу домой.
Это было не просто похмелье, это было во много раз хуже.
Казалось бы, ничего сверхъестественного – вы немного выпили, потом немного поспали; после этого полагается проснуться и с новыми силами браться за дело. Но нет ничего хуже, чем перепить, а потом недоспать. В голове стучит, во рту словно нагадил медведь и вообще кренит, как при шторме.
Есть только одно лекарство.
– Сделай-ка коктейль, дорогая, – хрипло проговорил Мори.
И Шерри с удовольствием разделила с ним предобеденный коктейль. Шерри, нежно подумал Мори, как она прекрасна, прекрасна, прекрасна…
Он вдруг заметил, что качает головой в такт мыслям, и это движение заставило его вздрогнуть. Шерри тут же подлетела сбоку и нежно притронулась к его виску.
– Очень больно, дорогой? – спросила она сочувственно. – Наверное, ты где-то налетел на дверь?
Мори посмотрел на нее пристальным взглядом, но ничего, кроме обожания, на ее открытом лице не прочел.
– Да, слегка. Ерунда, – постарался он ответить как можно более бодро.
Робот-дворецкий подал стаканы и удалился. Шерри подняла свой стакан, Мори взял свой… и тут до него донесся запах содержимого. Пальцы чуть было не разжались сами собой. Усилием воли он заставил себя сделать глоток.
Как ни странно, это оказалось приятно, и коктейль, попав в желудок, не попросился обратно, и удивительный феномен разлившегося тепла начал свой второй круг… Мори допил залпом, махнул роботу, чтобы тот наполнил стакан снова, и попробовал улыбнуться. Лицо почему-то не слушалось.
Следующий глоток исправил положение. Мори почувствовал, как на него нисходит счастье и покой, но не только выпивка была тому причиной. В прекрасном расположении духа он и Шерри сели за обеденный стол; они жизнерадостно болтали друг с другом и с Генри, и Мори даже несколько раз сентиментально посочувствовал бедному Хауленду, у которого не сложилась семейная жизнь, потому что на самом деле семейная жизнь – это просто уют, тепло, покой и доверие…
Вздрогнув, он переспросил:
– Что?
– Это самый умный план, который я слышала, – повторила Шерри. – Он был такой смешной, этот коротышка, и какой-то нервный, ты понимаешь, милый? Он все время озирался на дверь, как будто ждал, что кто-нибудь придет. Вот глупость, верно? Зачем его друзьям следить за ним в нашем доме?
– Шерри, пожалуйста, – настойчиво сказал Мори. – Повтори, что ты говорила о потребительских талонах?
– Ну-у, дорогой! – протянула Шерри. – Это было утром, сразу, как ты ушел. Явился этот смешной коротышка и даже не сказал, как его зовут. Я с ним поговорила, я подумала, что это наш сосед, а с соседями никогда нельзя быть грубой, ты же сам говорил, дорогой, помнишь…
– Потребительские талоны! – взмолился Мори. – Я не ослышался? Ты сказала, что он предлагал фальшивые талоны? Да?
– Ну, в общем-то, да, – неуверенно проговорила Шерри. – Они действительно в некотором смысле фальшивые, ну, не совсем такие, как обычные, тот коротышка так и сказал. Но зато четыре за один, дорогой. Четыре его талона за один наш, представляешь, как выгодно?! Так что я взяла нашу книжку и оторвала парочку недельных талонов…
– Сколько?! – прорычал Мори.
Шерри заморгала.
– Примерно… около двухнедельной квоты, – сказала она тихонько. Что-нибудь не так, милый?