Как вырвать киту коренной зуб

 
3
На следующий день утром Вашек обнаружил, что третья зубная щетка исчезла. Снова на полке стояли два стакана и в них две щетки.
Анна готовила в кухне завтрак. Налила в кастрюльку молоко и поставила на плиту.
– В воскресенье я буду свободна. Куда-нибудь выберемся. Хотя бы в цирк. – Она прошла в ванную комнату и закрыла кран. – Или возьмем билеты в кино, на Фюнеса. Что скажешь?
Вашек не отвечал. Он стоял в своей застиранной пижаме на табуретке перед зеркалом и хмурился. И куда это мама могла подевать новую зеленую щетку, раздумывал он. Подождал, пока она замочит в ванне грязные шторы, и снова принялся за поиски. Перерыл все на полочках над умывальником и кинулся к корзинке с бигуди и феном.
– Или позови Станду, поиграете в автодорогу, – послышался голос мамы из кухни.
– Станда теперь ездит с новым папой в Речаны. У них там кролики. И новый дедушка тоже! – вскинулся Вашек, а потом заныл: – Мне тоже хочется дедушку. Хотя бы одного!
Анна как раз открывала пакет с сахарным песком, чтобы заполнить пустую сахарницу. Руки ее на минуту замерли. Потом она глубоко вздохнула и произнесла:
– Скажи лучше, где ты разодрал штаны?
– Да это я выслеживал.
– Опять собаку?
– Да нет, учителя физкультуры.
Дело в том, что сторож был не единственный, кто у них в школе был молод и силен. И хотя Герольд не защищал второй лиги, зато он мастерски умел делать сальто на брусьях и двойное подтягивание на кольцах. Едличкова не пропускала ни одного урока физкультуры и с последней среды прошлого месяца то и дело приглашала Герольда на чай в кабинет географии. Вашек несколько раз заставал их врасплох.
– Что ты плетешь? Какого еще учителя физкультуры? – спросила мама.
Вашек не отвечал. Он углядел зубную щетку в нише над ванной. Мама спрятала ее между коробками стирального порошка!
Он проворно вскочил наверх, упершись ногами в края ванны. Раздвинул в стороны пачки с «Тиксом». Как бы половчее дотянуться до щетки?
Анна услышала его крик, всплеск воды, как если бы с высоты в пруд плюхнулся карп. Влетела в ванную, но Вашек словно сквозь землю провалился.
Внезапно он вынырнул из ванны – с волос и пижамы струилась вода, – в одной руке крепко сжимал стаканчик, в другой держал зубную щетку и победоносно ею размахивал.
– Я сыщик! И не женатый!
Анна держала в руках кастрюльку с молоком, которая даже сквозь полотенце обжигала ей руки. Появление Вашека, как видно, не произвело на нее должного впечатления.
– Знаешь что, Коломбо? Сейчас ты получишь от меня пару подзатыльников!
По лицу Вашека стекали капельки воды, а когда он улыбнулся маме, на щеках у него обозначились ямочки.
– Я бы стерпел. Главное, теперь нас будет трое.
– Послушай, Вашек, спрячь-ка ты лучше сам эту зеленую щетку. Я обещаю исполнить любое твое желание, если оно будет разумным, – посулила Вашеку мама, когда сушила ему волосы феном.
Прозвучало это немножечко как в сказке, но исполнение «разумного» желания Вашека не устраивало. Заупрямившись, он начисто забыл, что мог бы пожелать, скажем, вместо школы пойти в комнату смеха, хотя в школу теперь ему надо пойти обязательно, там ждет его уйма неотложной работы.
– Летом поедем вместе, куда захочешь, – с размахом пообещала Анна, но Вашек не сменил гнев на милость даже тогда, когда мама наклонилась и чмокнула его в круглую сердитую физиономию.
– Все каникулы будем вместе. Можем отправиться к морю. Хочешь?
Про себя же Анна подумала, что Вашеку гораздо больше понравилось бы в их маленьком дворике, только дедушки уже не было в живых, а домик со старой вывеской «Стекло» над дверью в магазин давно продали.
– А что, если нам поехать в горы? – наконец проговорил Вашек и в упор поглядел на маму своими большими круглыми глазами. – Что ты на это скажешь?
Анна не сказала ничего и выключила фен.
– Мамуля, почему ты никогда не ездишь в горы? – выпытывал Вашек.
Анна замерла, склонившись над шкафчиком, из которого вынимала чистую рубашку. Стиснула зубы.
– Потому что у театра нет весенних каникул.
Вашек заметил, как сильно помрачнела мама, и решил ее подбодрить.
– Так ты их себе устрой.
– А ты мне поможешь?
Вашек кивнул.
– А как?
– Гляди!
Вашек натянул футболку на голову и начал ритмично двигать руками, изображая движение локомотива.
– Ш-ш-ш-ш-ш-ш…ш-ш-ш-ш…у-у…у-у-у-у-у!
«Поезд», не надев рейтуз, соскочил с кушетки на ковер и покатил по комнате, на всех парах промчался по кухне, в прихожей перевел стрелку, а когда выехал на станцию, Анна подхватила его на руки и чмокнула в щеку.
– Ах ты мой Замарашка, ты ведь Замарашка, а?
Вашек кивнул и выпустил пар.
– Фу-у! Фу-у! Фу-у-у!
Ему было радостно, что он не сдался. И Вашек уже видел себя великим победителем и покорителем самых высоких гор.
– Ма?, а ты вообще-то умеешь ходить на лыжах? – спросил он, уже сидя за столом и уплетая хлеб со шкварками.
– Мне нельзя.
Вашек от удивления даже рот открыл. Во все глаза глядел он на маму, которая готовила ему бутерброды.
– Что, если я сломаю себе ногу? – повернулась она к нему и поторопила: – Давай-ка лучше ешь. Поговорим об этом в другой раз.
Вашек вонзил зубы в хлеб и с полным ртом провозгласил:
– А за меня не бойся, мамуля. Уж я-то не разобьюсь. Как папа.
Он вволю напился, довольный, что ему удалось успокоить маму. Но когда Вашек поднял глаза и увидел, как Анна аккуратно стягивает станиоль с пачки плавленого сыра, то в какой-то момент, вняв своей искушенности ребенка восьми с половиной лет, вдруг загадал, что, если сейчас, в эту секунду, мама не поднимет голову, значит, они с ней так никуда и не поедут. Он подождал еще минуты две. Мама головы не подняла. Вашек отодвинул чашку в сторону.
– Все едут в горы!… У всех мальчиков есть папы!… Только у меня нет даже собаки!…
И чтобы никто не увидел слез, застлавших ему глаза, положил голову на стол и закрыл лицо руками.
 
4
Вашек был не из тех, кто сдается при первой же неудаче. В течение следующих двух недель он старался быть прилежным в школе, носил прыгалки и мячи из кабинета в спортзал и обратно, вызывался дежурить по классу. В коридоре и в классе после уроков собирал разбросанные по полу бумажки, а в столовой с тарелок остатки мяса. Он привык, что на каждом шагу вместе со сторожем и физкультурником ему попадалась Едличкова. Но сама Едличкова так и не привыкла то и дело встречаться с Вашеком. Поэтому на полях его дневника продолжали множиться записи вроде: «Врывается без стука в кабинет природоведения, хотя искать ему там нечего.» Или: «Таскает у детей в столовой гуляш для собаки». И тэдэ и тэпэ.
Теперь же Едличкова выводила большими красивыми буквами на доске тему сегодняшнего классного сочинения:
МОЯ МАМА
А Вашек в это время, наклонившись к Станде, делился с ним вполне серьезными опасениями:
– А что, если они придут сразу вдвоем?
– Подумаешь. У нас их было шестеро.
У Вашека даже дух занялся:
– Сразу шесть?
– Да нет. По одному.
Больше Вашеку ничего узнать не удалось, потому что Едличкова, которой мешало это вечное шушуканье, строго на них поглядела, отложила в сторону мел и жестко сказала:
– Бенда! Мартинец!
Вашек и Станда поднялись.
– Передайте мне ваши тетради. Напи?шете сочинения после уроков.
– Товарищ учительница! После уроков я сегодня не могу, – сокрушенно проговорил Вашек. – Мне нужно приготовить ужин.
Раздался взрыв смеха. Вашек обернулся и недоумевающе оглядел ребят: что тут смешного?
– Садитесь! – приказала Едличкова, и оба мальчика с невинным видом опустились за парту.
– Так вот, дети, – продолжала учительница приветливым голосом, – перед тем как начнете писать, хорошенько представьте себе свою маму. Как она выглядит, чем занимается. – Говоря это, Едличкова прохаживалась по классу между партами.